Пол Стюарт - Сокровище змеелова [litres]

Позади себя он услышал слова, перебившие холодное шуршание ветра.

– Скажи, где они, и боль прекратится.

Фракия. Это была Фракия…

Мика обернулся и увидел, как девушка-змеерод склонилась над Бетесдой, выгнув спину и одной рукой опираясь на камень. Низко опустив голову, она что-то шептала на ухо женщине-змеелову.

Кровь из раны на бедре Бетесды стекала по клинообразной скале. Кровь струилась и по её шее, и Мика вздрогнул: он увидел красный кончик самодельного копья, выпирающий у неё под ухом.

Шёпот не смолкал; Фракия прокрутила копьё в ране, и раздался истошный крик. Девушка склонила голову и приблизила ухо ко рту женщины-змеелова…

Бетесда содрогнулась всем телом и рухнула; она смотрела прямо перед собой глазами-бусинками, слепыми и безжизненными, как стеклянные глаза куклы. Фракия отступила назад и опустилась на камень.

Она выдернула копьё из шеи женщины и обтёрла кончик плащом. Кровь перепачкала ей пальцы.

Фракия отрешённо повернулась к остальным, как будто пребывала в раздумьях. Глаза у неё были хищные и тёмные.

– Она не знает, куда двое змееловов унесли змеёныша, – тихо сказала Фракия; её бесстрастное лицо не выражало ровным счётом ничего. – А вот третий, Иессей, направился в мясницкий кар, что возле Чистого озера.

– Мика?

– Что?

– Ты в порядке?

– Я… Я не знаю.

– Ты никогда раньше не убивал?

– Нет, Фракия. Никогда.

– Асиль и я – мы убивали.

– Знаю.

– Мы убивали змееловов, но только когда должны были…

– Должны?

– Когда они выходили на охоту. Когда угрожали нам и нашим сородичам.

– …И тебе это доставляло удовольствие?

– Не понимаю.

– Лучше нам заняться костром. Илай захочет согреться, когда проснётся. Думаю, разбужу его на рассвете.

– Мика, что ты имел в виду?

– Я видел тебя, Фракия. Видел, как ты убивала эту женщину. Видел твои глаза. Тебе понравилось убивать…

– У меня были причины.

– Что эти змееловы сделали с тобой на крапчатой скале?

– Мика?

– Что?

– Почему ты наблюдаешь за мной? Думаешь, я не заметила? Я всё вижу. В хижине, в пути, у костра… и сейчас, посреди ночи. Ты всё время следишь за мной. Глаз не сводишь… Почему ты смотришь на меня?

– Ты мне интересна.

– Потому что я убиваю и получаю от этого удовольствие?

– Нет… Не только поэтому.

– Почему тогда?

– Была одна девушка… Там, на равнине. Её звали Серафита. Она была богата, а я беден…

– И при чём здесь я?

– Я пришёл в пустошь, чтобы найти сокровища и вернуться к ней…

– Но глазеешь-то ты на меня.

– Ничего не могу с собой поделать…

– Фракия?

– Что?

– Когда ты упала со скалы… У тебя во рту был кляп. Тряпка. Я вытащил её.

– Я не упала. Я спрыгнула.

– Что случилось на той скале?

– Там был змеелов, они звали его Иессеем. С ножом, острым, как клык змея. Ты видел, что они сотворили с Джурой, – то же самое хотел сделать со мной Иессей… Вот я и прыгнула.

– И мы с Илаем нашли тебя.

– Да, вы нашли меня.

Илай присел возле костра и поворошил зелёной палочкой тлеющие угли: искры взвились и запорхали под сводчатым потолком пещеры, они цеплялись за камень, горели, как красные звёзды, а уже через мгновение вспыхивали и гасли. Илай взял ложку, покрытую толстым слоем бледного лака.

– Кто-нибудь хочет добавки?

Мика опустил глаза в свою миску – она была ещё наполовину полна, и он отрицательно покачал головой. Пюре из кореньев совсем не возбуждало аппетит, даже несмотря на аромат, который придавали ему кусочки вяленого мяса.

– Похоже, вы не очень-то проголодались, – сказал Илай; он повернулся к Фракии, сидевшей, устремив взгляд куда-то вдаль, у входа в пещеру. – Оба.

Она не обернулась на звук его голоса, и Илай заметил, что девушка даже не притронулась к миске с едой, которую он поставил перед ней. Он встал, носком ботинка поддел песок и пыль, собираясь затушить оранжево-голубые угли, и быстро убрал ногу, чтобы искры не опалили ему ботинки. Скалолаз хлопнул в ладоши.

– Думаю, нам пора в путь, – сказал он.

Мика и Фракия подняли на него глаза и вдруг осознали, что он уже не первый раз предлагает это, а услышали они его только сейчас. Мика поднялся на ноги. Фракия встала на колени и протянула ему миску.

Илай вывалил остатки еды из котелка, протёр котелок мягкой тряпкой и бросил её в догоравший костёр: она вспыхнула, почернела, свернулась и превратилась в пепел.

Мика вытер их с Фракией миски и убрал к себе в рюкзак, доверху набитый всяким добром, оставшимся от двоих убитых змееловов: там было вяленое мясо, тряпки, костяные шипы и клинья, моток кишечной нити, тяжёлый нож с зубчатым лезвием и чёрно-золотой рукояткой…

Мика взвалил рюкзак на плечи и почувствовал, как дернулся мини-арбалет, привязанный у него на боку. Челюсти сжались, кровь прилила к лицу; Мика обернулся к Фракии – она смотрела на него, но сразу поспешила отвести взгляд.

Она взяла длинное чёрное копьё, которое было привязано к рюкзаку Исава, и с силой сжала его в кулаке. Это было её родокопьё: она оставила его на вершине крапчатой скалы, перед тем, как спрыгнуть, а Исав сохранил его как трофей. При виде копья в руках Фракии Мика ощутил слабую, но мучительную боль в груди.

Огонь погас, пещера быстро остывала. От дыхания пошёл пар, а при глубоких вдохах от холодного воздуха у Мики начали слезиться глаза. Ещё он ощутил запах, который не мог определить. Так пахли то ли чернила, то ли картофельные очистки…

– Эта пещера послужила нам хорошим укрытием, – сказал Илай, поправляя пряжку у себя на груди; он опустил голову, и стали видны синюшные подтёки на шее – следы удушения. – Постараюсь запомнить её на будущее.

Они с Фракией вышли из пещеры, Мика последовал за ними. Вдруг каблук его ботинка поехал на чём-то скользком, а в глаза ударила ослепительная белизна. Это был снег. Вот что он учуял: холодный, резкий запах снега, который падал всю ночь, пока они грелись в пещере. Он не лёг плотным покровом, только припорошил всё вокруг, но при этом сильно изменил весь пейзаж – лишил красок и сгладил все неровности. Снег облепил наветренные стороны валунов, скал и каменных осыпей, они белели и серебрились под лучами низкого бледного солнца, и на их фоне подветренные стороны, голые и тёмные, казались ещё суровее.

– Первый снег середины зимы. И, по-моему, слишком ранний, – сказал Илай, изучая окутанное дымкой солнце и прикидывая длину теней; он взглянул на Мику: тот поднял воротник и теперь натягивал рукава на окоченевшие кисти рук. – Смотри, куда ступаешь, парень. Такой переход может оказаться утомительным.