Терри Пратчетт - Шляпа, полная неба

— Некоторые люди думают, ты попадаешь в лучший мир, — сказала она. — Другие верят, что ты возвращаешься в этот мир в другом теле. А некоторые считают, что по ту сторону вообще ничего нет. Что ты просто перестаешь быть.

А ты сама как думаешь? — спросил Артур.

— Я думаю, это никакими словами не описать, — ответила Тиффани.

Правда? — спросил Артур.

— Наверное, для этого и надо перейти пустыню. Чтобы узнать самому.

Мне не терпится узнать. Спасибо.

— Прощай… Артур.

Она почувствовала, что роителя больше нет рядом. Почти невидимый — только иногда горсть песка или рябь в воздухе выдавали его, — он двинулся через пустыню.

— И шкатертью дорога! — проорал ему вслед Явор Заядло.

— Нет, — сказала Тиффани. — Не говори так.

— Дыкс он же прорву человеков поубивал, шоб самому не окочурнуться!

— Он не нарочно. Он не понимал, как устроены люди.

— А ты ему шикарну кучу разбредовины втюхнула, — похвалил Явор. — Не всяк гоннагл такую разбредовину напоет.

Тиффани задумалась: обманула ли она Артура? Однажды, когда в деревню забрели странствующие учителя, она отдала целых полдюжины яиц за утренний курс «Чудес Всяленной». Это был ужасно дорогой урок, но он того стоил. Учитель казался немного чокнутым, даже по учительским меркам, но то, что он рассказал, выглядело совершенно логично. Один из самых удивительных фактов о Вселенной, говорил он, заключается в том, что в ней все превращается во все — рано или поздно. Просто иногда для этого требуются миллионы лет. Другие ученики не верили ему и смеялись, но Тиффани знала, что мел холмов — это то, во что превратились крохотные морские жители, обитавшие здесь много-много лет назад. Все участвует в круговороте, даже звезды.

Она сохранила самые теплые воспоминания о том утре, в особенности потому, что ей удалось отработать одно яйцо обратно, указав учителю на ошибку в слове «Вселенная».

Так правда ли это? Может, и не важно. Может, достаточно, если это будет правдой для Артура.

Ее глаза, те внутренние глаза, которые она открыла и открыла снова, стали закрываться. Сила утекала в песок. Нельзя оставаться долго в таком состоянии. Когда ты знаешь так много о мире, начинаешь забывать себя. Люди молодцы, что научились закрывать свой разум. Скука — одно из самых потрясающих чудес на свете. Что может быть удивительнее?

Тиффани присела на минутку, бездумно набрала в горсть песка. Он повис тучкой над ее ладонью и осел не спеша, словно в его распоряжении было все время мира.

Никогда еще она так сильно не уставала.

В голове по-прежнему звучали голоса. Роитель оставил ей эхо чужих мыслей, но не много, всего несколько разумов. Она помнила, как не было звезд и не существовало такой штуки, как «вчера». Она знала, что скрывается по ту сторону небес и ниже травы. Но не могла вспомнить, когда она последний раз спала, спала как полагается, то есть в кровати. Валяться без чувств не считается. Тиффани закрыла глаза и закрыла их снова…

Кто-то с силой пнул ее по ноге.

— Нае дрыхс! — заорал Явор Заядло. — Тута дрыхс низзя. Очнись и пойсь!

Тиффани, плохо соображая от усталости, поднялась на ноги. Песчаная пыль взметнулась маленькими смерчами. Тиффани повернулась к черной двери.

Двери не было.

На песке остались ее собственные следы, но через несколько шагов они обрывались. Да и те, что были, медленно исчезали. Вокруг простиралась мертвая черная пустыня, и больше ничего.

Тиффани обернулась посмотреть на горы, но оказалось, что их заслоняет кто-то высокий, черный и с косой. Раньше его тут не было.

— ДОБРЫЙ ДЕНЬ, — сказал Смерть.

Тиффани, запрокинув голову, во все глаза уставилась на черный капюшон. Под ним был голый череп, только в глазницах горели синие огни.

Хорошо еще, она никогда не боялась скелетов. Подумаешь, тот же мел, только ходячий.

Раздался глухой удар. Смерть отступил на шаг и поднял руку к капюшону. Ухватив Явора Заядло за волосы, он отодрал его от себя и стал разглядывать, держа на вытянутой руке. Нак-мак-Фигль отчаянно брыкался и ругался.

— ТВОЁ? — спросил Смерть Тиффани.

Голос был плотный и тяжелый и доносился со всех сторон, как гром в грозу.

— Нет. Э-э… Он свой собственный.

— ЕСЛИ БЫ Я ЗНАЛ, ЧТО СЕГОДНЯ МНЕ ПРЕДСТОИТ ВСТРЕЧА С ФИГЛЕМ, — сказал Смерть, — Я БЫ НАДЕЛ ЗАЩИТНЫЙ КОСТЮМ. ХА. ХА.

— Да, дерутся они много, — признала Тиффани. — Ты ведь Смерть, да? Знаю, возможно, это глупый вопрос.

— ТЫ НЕ БОИШЬСЯ?

— Пока нет. Э-э… ты не мог бы показать, где здесь антре?

Повисла пауза. Потом Смерть спросил слегка озадаченным тоном:

— ТЫ ПРО КЛОУНОВ?

— Нет, — сказала Тиффани. — Все так думают, но на самом деле это просто вход по-щеботански. Где здесь вход в наш мир?

Смерть показал дорогу рукой, в которой по-прежнему сжимал Явора Заядло на последней стадии кипения.

— ОТСЮДА ЕСТЬ ТОЛЬКО ОДИН ПУТЬ. НАДО ПЕРЕЙТИ ПУСТЫНЮ.

— Дойти до самых гор?

— ДА. НО ЛИШЬ МЁРТВЫЕ МОГУТ ЭТО.

— Когдыть-нибудь те придется меня отвыпустить, шпособие ты наглядное! — вопил Явор Заядло. — И я те так с ноги врежу!

— Но дверь же была! — сказала Тиффани.

— АХ ДА, — сказал Смерть. — НО СУЩЕСТВУЮТ ПРАВИЛА. ЭТО БЫЛ ВЫХОД.

— А какая разница?

— ВЕСЬМА ЗНАЧИТЕЛЬНАЯ, К СОЖАЛЕНИЮ. ЧЕРЕЗ ТУ ДВЕРЬ ТЫ ПОКИНУЛА ЖИЗНЬ, А ВЕРНУТЬСЯ ЧЕРЕЗ НЕЁ НЕ СМОЖЕШЬ. ВСЁ ДОЛЖНО БЫТЬ ПО ПРАВИЛАМ. И СМОТРИ НЕ ЗАСНИ ЗДЕСЬ, ИЛИ ТВОЙ СОН БУДЕТ ДЛИТЬСЯ ВЕЧНО.

Смерть исчез. Явор Заядло шлепнулся на песок, тут же вскочил и приготовился к драке, но они снова остались одни.

— Тебе надыть сотворнуть дверь на выход, — сказал Фигль.

— Я не знаю как! Явор, я ведь просила тебя не ходить со мной! Ты можешь выбраться отсюда?

— Ах-ха. Мож, смогну. Но я должон призырить за тобой. Кельда на меня гюйс поналожила. Спасти каргу холмов.

— Это Джинни так сказала?

— Ах-ха. И оченно всурьез, — подтвердил Явор Заядло.

Тиффани снова тяжело села, подняв множество фонтанчиков песка.

— Мне ни за что не выйти отсюда.

Да, она смогла попасть сюда, это-то было нетрудно…

Девочка огляделась вокруг. Они были невидимые, но то тут, то там свет чуть искажался и вихрился песок…

Люди, которых она не могла видеть, шли мимо. Мертвые пересекали пустыню, чтобы узнать, что там, по ту сторону гор.

Мне одиннадцать лет, подумала Тиффани. Такое горе будет… Она подумала о ферме, о том, как встретят новость мама и папа. Но ведь тело же не найдут, верно? Поэтому они будут надеяться, что она просто потерялась и однажды вернется. Как старуха Быват, которая до сих пор ставит на окно зажженную свечу для своего сына, пропавшего в море тридцать лет назад.

Может, Явор мог бы передать весточку… Но что им сказать? «Я не умерла, я просто не могу выбраться?»