Ричард Кнаак - Источник Вечности [litres]

Все невыносимее.

В тот день Брокс должен был умереть. Умереть вместе со своими друзьями. Они пожертвовали собой ради Орды, а он выжил. Это было неправильно.

«Я трус… – снова подумал он. – Если бы я сражался еще ожесточеннее, то был бы с ними».

Но когда он сказал об этом Траллу, вождь лишь покачал головой и ответил:

– Старый друг, они не сражались ожесточеннее тебя. Ты весь в шрамах; разведчики видели издалека, как отважно ты бьешься. Точно так же, как и погибшие, ты сослужил своим товарищам и своему народу прекрасную службу…

Брокс принял благодарность Тралла, но не согласился с его словами.

И вот он заперт в клетке, будто свинья, ожидающая, когда ее зарежут. Эти наглые существа глазеют на него, словно у него две головы, и дивятся его уродству. Лишь молодая эльфийка, шаманка, оказала ему уважение и поддержку. В ней он почувствовал силу, о которой говорили его соплеменники, – силу древней магии. Она исцелила ранение, которое нанес ее друг, с помощью одной только молитвы. Она была поистине одаренной, и Брокс счел ее благословение великой почестью.

Впрочем, вряд ли оно ему пригодится. Орк не сомневался в том, что похитители скоро придумают, как казнить его. Они не сумели узнать у Брокса ничего дельного. Он отказывался выдать хоть что-то о своем народе и особенно – о его местоположении. Да, он и сам не вполне понимал, как добраться домой, но полагал, что любое случайное слово может оказаться зацепкой для похитителей. В отличие от тех ночных эльфов, которые сражались бок о бок с орками, эти лишь презирали иноземцев… а потому были угрозой для Орды.

Брокс сменил позу, насколько позволяли кандалы. Еще одна ночь, и он, скорее всего, умрет, но вовсе не так, как ему хотелось бы. Он не погибнет в пылу сражения, и никто не сложит песни в память о нем…

– О великие духи, – пробормотал он, – услышьте же недостойного. Одарите меня последней битвой, последним заданием. Позвольте мне проявить себя…

Смотря в небо, Брокс продолжал молиться, хотя и не думал, что царящие в мире силы прислушаются к словам такого низменного существа, как он.

Его судьба была в руках ночных эльфов.

Малфурион не смог бы объяснить, что именно привело его в Сурамар. Три дня он в одиночестве сидел дома, раздумывая над словами Кенария и над тем, что увидел в Изумрудном Сне. Однако за эти три дня он не нашел никакого ответа на волнующие его вопросы. Он не сомневался в том, что чародеи все еще выполняют свой ритуал в Зин-Азшари и что, если ничего не предпринять, ситуация станет только хуже.

Но, казалось, никто больше и не замечал надвигающейся беды.

Возможно, наконец подумал Малфурион, он прибыл в Сурамар затем, чтобы услышать еще чье-нибудь мнение, обсудить с кем-то свою внутреннюю дилемму. Но он решил обратиться не к брату, а к Тиранде. Она с бо́льшим вниманием относилась к его словам, в то время как Иллидан имел обыкновение сразу бросаться в бой вне зависимости от того, есть ли у него какой-либо план действий.

Да, было бы приятно поговорить с Тирандой… или хотя бы просто увидеть ее.

Но по пути к храму Элуны Малфурион вдруг увидел отряд всадников. Отойдя в сторону, он наблюдал, как мимо проносились солдаты в серо-зеленых доспехах, верхом на холеных пантерах. Впереди процессии несли пурпурное знамя с изображением черной птицы.

Знамя лорда Кур’талоса Гребня Ворона.

Именно этот эльфийский военачальник возглавлял отряд; он восседал на самой крупной, самой красивой пантере, которая явно была вожаком стаи. Гребень Ворона – высокий, жилистый, с царственной осанкой – держался в седле так, будто ничто не способно помешать ему выполнять долг. За спиной у него развевалась золотистая накидка, а высокий шлем с красным плюмажем также украшал герб.

В его внешности действительно было что-то птичье. Длинный, узкий нос напоминал клюв. Благодаря клочковатой бороде и суровому взгляду в Гребне Ворона чувствовались одновременно мудрость и мощь. Высокорожденным он не был, однако считался одним из влиятельнейших приближенных королевы: в прошлом та часто обращалась к нему за советом.

Малфурион мысленно обругал себя за то, что не вспомнил о Гребне Ворона раньше: сейчас явно была не лучшая возможность поговорить с ним. Кур’талос и его элитный отряд, по всей видимости, спешили на какое-то срочное задание. Не сбываются ли опасения Малфуриона? Впрочем, если так, вряд ли город оставался бы таким спокойным. Действующие рядом со столицей силы вызвали бы бедствия невообразимых масштабов, которые быстро достигли бы и Сурамара.

Едва всадники скрылись, Малфурион зашагал дальше. После долгого пребывания в лесу ему теперь было не по себе в толпе большого города, но от мысли, что он скоро увидит Тиранду, стало немного легче. Несмотря на то что в последнее время ему было неловко рядом с ней, ей все же удавалось успокоить его душу быстрее, чем любая медитация.

Он знал, что нужно встретиться и с братом, но сегодня вечером эта идея его не слишком привлекала. Он хотел увидеть одну лишь Тиранду, лишь с ней он хотел провести время. Иллидан подождет.

Малфурион заметил, что на площади столпилось большое количество народа, но из-за желания увидеть Тиранду вскоре позабыл об этой сцене. Он всем сердцем надеялся, что Тиранда окажется свободна и ему не придется расспрашивать о ней одну послушницу за другой. Жрицы Элуны были благосклонны к друзьям и родственникам, ищущим встречи с кем-либо из них, однако сегодня Малфурион волновался больше обычного. Это было связано не только с его переживаниями насчет Зин-Азшари, но и, в большей степени, с тем смятением, которое он теперь испытывал рядом с подругой детства.

Как только он вошел в храм, к нему направились две стражницы. Они были облачены не в мантии, а в юбки и блестящие серебряные нагрудники с гравировками в виде полумесяца. Как и все адепты Элуны, эти девушки хорошо знали боевые искусства. Тиранда, к примеру, стреляла из лука куда лучше, чем Иллидан или Малфурион. Миролюбивые наставления Матери-Луны не мешали ее верным последовательницам учиться защищать себя.

– Чем тебе помочь, брат? – вежливо спросила одна стражница. Они обе стояли навытяжку, готовые в любой момент направить на него острия копий.

– Я ищу новую жрицу, Тиранду. Мы с ней давние друзья. Меня зовут…

– Малфурион Ярость Бури, – закончила другая, его ровесница. Она улыбнулась: – Мы делим покои с Тирандой и еще двумя жрицами. Я несколько раз видела вас вместе.

– Могу ли я поговорить с ней?

– Если она закончила медитировать, то в это время обычно свободна. Я спрошу кого-нибудь. Можешь подождать в Зале Луны.

Залом Луны называлась комната без крыши в центре храма, где проводили главные ритуалы. Если Зал не был занят верховной жрицей, в этом тихом помещении дозволялось находиться всем желающим.