Дмитрий Байкалов - Звездная пирамида

Вроде понятно объяснил. Один только Ипат моргал и шевелил ушами – это всегда помогало ему усваивать новое. Никто не обратил на него внимания – привыкли. Семирамида фыркнула и раскатисто захохотала. Илона укоризненно взглянула на нее и глубоко вздохнула – наверное, ей стало жаль туземную солдатню. А кого она не жалела? Дарианка, что с нее взять. Дарианин себе руку отрежет и зажарит, если увидит, что кто-то поблизости от него проголодался, а еды взять негде. Все они там такие, никакой катаклизм их не исправит.

Тут я подумал: а здешних-то вояк кто исправит? Дариане хоть размножаются как люди, даром что они потомки клонов, и ничто человеческое – ну, кроме агрессии и подлости, – им не чуждо. А эти андроиды? Они даже не почкуются, как звездолеты, – они просто изделия. Говоря по правде, я совсем не был уверен, что нам удастся хотя бы вступить с ними в переговоры, потому что о чем нам разговаривать с фабричной продукцией? А ей с нами о чем?

В общем, я был настроен смотаться отсюда поскорее, чуть только местные дадут еще один повод считать их недружелюбными туземцами. Зато Ной с Семирамидой еще на что-то надеялись: болтаясь на орбите, «Топинамбур», видите ли, пришел к выводу, что минеральные богатства планеты довольно велики и за тысячи лет хозяйничанья андроидов исчерпаны от силы на десять процентов.

Металлы ведь, за исключением редких, до сих пор гораздо проще добывать из руды, чем синтезировать. Помогать этой планете не придется, а если еще внушить этим андроидам, что полезно делать что-то и на экспорт, то получается очень даже недурно! Да и населению со временем может найтись применение в качестве суровых и неподкупных галактических полицейских, сдаваемых внаем…

Тут я понял, что рассуждаю как какой-нибудь альгамбриец, и устыдился. А все равно факт есть факт: сейчас эта планета не ахти, но в перспективе может стать мечтой любого вербовщика!

Вот любому-то туземцы и наваляют по шее как следует – и сам больше не сунется сюда, и другим отсоветует. Тут не абы какой вербовщик нужен, тут нужен самый-самый, а разве это про нас? При чем тут мы? Разве мы самые-самые? По-моему, таких балбесов, как мы, среди вербовщиков никогда не водилось, кроме, может, самых первых, которые еще не раскумекали, как надо подкатываться и улещивать. Так это когда было!..

Снаружи корабля тем временем все замерло. Воительницы по-прежнему стояли полукольцом, нацелив на корабль стволы, а выпущенный нами пленник тоже не сдвинулся с места и позу не переменил.

– Почему он не идет к своим? – недоумевала Илона.

– Потому что они ему вовсе не свои, – сказал Ной.

– Что значит не свои? – заспорила Семирамида. – Не андроиды, что ли? Сам же говорил, что они обмениваются этой… ну как ее?..

– Информацией?

– Да.

– Только не генетической, – косо ухмыльнувшись, ответил наш жулик. – Он для них такой же чужак, как и мы, только знакомый чужак. Они его не боятся, но места среди этих баб мужику нет.

– Это правильно, – одобрила сладкоголосая. – А только все равно дуры.

А почему дуры, так и не сказала.

– Что они с ним сделают? – забеспокоилась Илона.

Ной сейчас же уверил ее, что нашего пленника эти воительницы непременно вышлют к своим, и она вроде как успокоилась. А я решил помалкивать, хоть и подумал, что они его и съесть могут. А если и передадут мужикам, то лучше ли это будет? Кто этих андроидов знает, может, тот, кто побывал в плену, у них уже никак не котируется.

Прошло, наверное, полчаса. Ничего не переменилось.

– Не надоело им вот так стоять? – спросил вдруг Ипат. Он хмурил брови и, как всегда, ничего не понимал. Мы, впрочем, тоже.

И тут я увидел, что и от Ипата бывает польза, когда надо учинить то, что всякие умники называют мозговым штурмом. Сам-то Ипат догадливостью не блещет, но иной раз задаст такой вопрос, что у тех, кто рядом с ним, в мозгах внезапно что-то щелкнет.

– Значит, не надоело, – сказал Ной, а у самого такой вид, будто он сейчас разродится гениальной мыслью: то ли откроет новый закон природы, то ли придумает, как обжулить самого императора. Но Илона успела раньше.

– Они ждут, что первый шаг сделаем мы, – сказала она.

– Это почему же? – встряла Семирамида.

– Не знаю. Просто чувствую.

– Чувствует она! – Семирамида громко фыркнула. Однако Ной поддержал дарианку:

– Эти бабы ждут, что мы предпримем, – сказал он. – От солдат-мужиков они получили сведения: неизвестный корабль прорвал силовое поле и вырвался, не причинив местным особого вреда, кроме того, что взял пленного. Ну, пленного мы отпустили… Теперь они знают, что мы как минимум не собираемся нападать. А с чем мы прилетели – не знают. Вот и ждут.

Ипат сразу обрадовался.

– Ну, так давайте расскажем им про имперскую пирамиду и предложим вступить в нее!

– Погоди. – Ной чесал ухо, размышляя. – Они нас на хрен пошлют, если мы вот так сразу… Надо подумать…

– Они по домам разойдутся, пока ты будешь думать, – сказала Семирамида. – По этим… по казармам. Думай быстрее.

– Постараюсь специально для тебя, – ухмыльнулся Ной. – А ты пока развлеки их чем-нибудь. Песню им спой, что ли.

– Я не в голосе.

– Может, им и так понравится.

– Не хочу!

– Делай, что он говорит, – угрюмым басом сказал Ипат.

Ого! Наш командир начал командовать. Сейчас, думаю, сладкоголосая ему выдаст! Заизолировать, что ли, Ноя, чтобы думал в тишине?

Однако я ошибся. Наверное, ссориться с Ипатом не входило в планы нашей сладкоголосой.

– У меня тут большая библиотека, – сказала она. – Цезарь! Помнишь, ты сам закачал ее в память корабля? Еще на Зяби?

Я сказал, что помню.

– Прикажи кораблю читать им вслух, а они пускай послушают.

– Да запросто!

Вреда от этого дела я не видел никакого, да и из наших никто не возражал. Конечно, я приказал «Топинамбуру» читать эти книги в переводе на местный язык и притом так, чтобы внутри корабля мы ничего не слышали. Знаю я эту библиотеку, совал в нее нос. Там одни любовные романы: и наши, зябианские, и импортные, что торговцы привозят на Зябь вместе с сериалами. Если бы мне предложили на выбор: слушать эту чувствительную лабуду или с утра до вечера копать землю, я бы сразу и с большой охотой схватился за лопату.

Ной ушел в себя, разрабатывая дипломатический план. Я все-таки не стал помещать его в звукоизолированную камеру, потому что никто особенно не шумел. Да и вообще, я сколько раз замечал: начнешь специально думать о чем-нибудь важном, найдешь для этого дела местечко, где тишина и покой, – нипочем не выдумаешь ничего путного. А если, наоборот, идешь и ни о чем таком не думаешь или, скажем, мчишься на механической повозке и озабочен только тем, как бы не съехать в канаву и не задавить глупого слона, то – бац! – вот оно, решение. Будто молния вспыхнет или кто-то неожиданно хватит тебя кулаком по голове. Откуда только что берется!