Сет Патрик - Темнота драконов [litres]

– Крысы не такие кровожадные, как думают люди. Их не стоит бояться, но никто этого не понимает… – Рен посмотрела на Патча. – Скажи, им было больно?

Он покачал головой.

– Я знаю, что Песнь Развеяния ужасна, но, говорят, действует мгновенно. Они ничего не почувствовали.

Со слезами на глазах, крыска кивнула.

– Я оказалась не лучшим лидером , – взмахнула она лапками со вздохом.

Патч снова усадил её на плечо, где крыса свернулась калачиком. Они оба молчали, пока не почувствовали, что готовы вернуться изучению цифр на языке жестов.

Целый день Мутный Генри громко звал Патча, и тот после вечернего сигнала «Трубы» убрал наконец старое покрывало, открыв щель между камерами.

– Слава небесам! – обрадовался Генри. – Поставь тут что-нибудь, если не хочешь, чтобы я подглядывал, но, пожалуйста, больше не затыкай эту щель. А если бы пошёл дождь?

– Прости, я забыл убрать, – сказал Патч. Он вытащил одеяло из щели и, свернув, положил его так, чтобы Генри не мог разглядеть, что происходит в камере. – Так нормально?

– Сойдёт, – ответил Генри и тут же с любопытством спросил: – Кто это к тебе приходил? Высший Флейтист, да? А я разглядел.

– Друг, – ответил Патч. – Он навестил меня из сочувствия.

– О-о, – протянул Генри восхищённо, – а я всё думаю, как ты там держишься. В смысле, вдруг он принёс какие-то дурные вести, учитывая…

– Учитывая что?

– Учитывая, что ты вдруг заговорил сам с собой. Я всё слышал!

Патч понял, что если Генри будет считать его сумасшедшим, он сможет говорить с Рен, не понижая голоса.

– Я отлично держусь, Генри, – сказал мальчик с улыбкой. – Всё нормально.

Ещё немного поупражнявшись в языке жестов, Рен предложила сыграть в « Лису и сов ».

После неудачных попыток Патча расставить фигурки, она сама привела игровое поле в порядок.

– За кого ты хочешь играть? За Лису или за сов?

Патч пожал плечами:

– Напомни, в чём разница.

– Хорошо , – согласилась Рен. – Начну с главного. Есть одна фигурка лисы и две фигурки сов. Предположим, ты играешь за лису. Тогда сначала ты делаешь ход лисой, затем я – одним из кроликов, потом опять я – обеими совами, затем ты одним кроликом, снова лисой и далее по кругу. Легкотня!

Патч улыбнулся. Озадаченный игрой, сбитый с толку сложными правилами, мальчик чувствовал себя необъяснимо счастливым. Даже стены его темницы перестали давить со всех сторон. Патч посмотрел на нечистоты под трубами и поклялся в скором времени их убрать. И даже пожалел, что здесь нет ни стула, ни зеркала.

«Сейчас эта камера стала похожа на дом, – подумал он. – А всё потому, что со мной друг».

Ночью полил дождь. Патч тут же понял, почему Генри так боялся затыкать щель в стене, – через неё по каменному жёлобу дождевая вода устремлялась к отверстию в полу, что служило отхожим местом.

Сбросив остатки сна, мальчик решил убрать в камере и, стиснув от отвращения зубы, голыми руками перенёс гниющие отходы к отверстию, смывая грязь водой из жёлоба. Так потоки дождя помогли ему очистить новое жилище.

Покончив с уборкой, мальчик отмыл руки – на этот раз чистой питьевой водой.

А дождь и не думал затихать. Наоборот, поток всё усиливался, угрожая выйти из берегов каменного жёлоба и залить пол. Зато в камере стало чище, и дурной запах почти исчез.

Генри тем временем пытался заговорить с Патчем. Он искренне считал, что его сосед понемногу сходит с ума – постоянно разговаривает сам с собой и даже – Господи, избави! – иногда смеётся .

– Да нормально всё со мной, – отвечал Патч на расспросы Генри, но тот не унимался.

– Я просто волнуюсь. Я уже спросил тут кое-кого, может, они знают, что с тобой, но никто не ответил. Мы только прозвище тебе придумали.

– И какое же?

– Ну, мы назвали тебя Безумный Флейтист.

Патч рассмеялся в голос, что ещё сильнее напугало Мутного Генри.

Дождь лил два дня.

Патч тем временем всё лучше играл в «Лису и сов». Поначалу Рен разбивала его за десять ходов, теперь же он не давал ей спуску всё дольше и дольше. Однажды совы, которыми играл Патч, даже захватили четырёх кроликов, и мальчик захлопал в ладоши от радости.

После особенно сильной грозы, гремевшей до рассвета, дождь наконец кончился. В подземельях воцарилась непривычная тишина, а по желобку в камере бежал едва заметный ручеёк.

Вдруг в этой внезапной тишине раздались голоса заключённых. Они звучали в коридоре, причём всё громче и громче. Посадив Рен на плечо, Патч подошёл к щели.

– Генри? – позвал он. – Что происходит?

– Дождь залил нижние уровни подземелий, – ответил Генри, – так что, пока вода не уйдёт, тамошних сидельцев разместят здесь.

Патч услышал шаги. На секунду он подумал, что это Эрнер, но неизвестный остановился возле камеры Генри. Вот и к нему пришли гости.

– Генри Трю! – позвал голос.

– Да? – ответил Генри.

– Собирай вещи, пойдёшь на уровень выше. – При этих словах другие заключённые загалдели в своих камерах: им тоже хотелось повыше.

– Всем молчать! – рявкнул стражник. – Вы все остаётесь здесь.

Послышались стоны разочарования.

– Мы переводим сюда заключённого из затопленной камеры, – пояснил стражник, – а вы, если не успокоитесь, останетесь без обеда. Трю, пошевеливайся!

– Сейчас, только вещи соберу, – отозвался Генри и наклонился к щели. – Патч! Слышал? Меня повышают! Отправляюсь наверх, пока вода не уйдёт. Может, там и останусь!

– Я буду скучать по тебе, Генри, – ответил Патч. – Удачи там, наверху!

– Благослови тебя Господь, Патч. Уверен, кого бы вместо меня ни привели… – тут Генри будто осёкся, но Патч всё понял, – всякий заключённый с нижних этажей будет не самым приятным соседом.

– Не волнуйся за меня, Генри, – подбодрил его мальчик и посмотрел на Рен, которая явно нервничала. – И ты не волнуйся, – сказал он ей тихонько, – хуже точно уже не будет.

Но вскоре стало ясно, что хуже вполне может быть.

Спустя примерно час Патч услышал лязганье кандалов и крики других узников.

– Кого это ты нам ведёшь, а? Нам тут всякие отбросы не нужны!

Возле камеры Мутного Генри лязг прекратился. Патч и Рен слышали, как открылась дверь, и вместе подошли к щели. Луч света из узкого окошка упал на заключённого, который остановился в самом центре камеры.

– Хочешь, могу сбегать посмотреть? – предложила Рен.

– Нет! – прошептал Патч. – Оставайся тут, в безопасности.

Узник стоял в луче света, но Патч мог разглядеть только ноги, скованные широкими железными манжетами. Человек повернулся лицом к окошку – видимо, за долгие годы он совсем отвык от дневного света.