Наташа Нган - Девушки из бумаги и огня [litres]

– Извините, – окликаю я ее, подходя ближе. – Мадам Дайя? С вами все в порядке?

Ее сгорбленные плечи напрягаются.

– Уходи! – шипит она, не поднимая головы. Слова ее едва слышны, словно рыдания душат ее.

– Я… я могу вам чем-нибудь помочь? – спрашиваю я, хотя и так понятно, что не могу. Позади стоит все та же служанка, но ближе подходить не осмеливается и явно намекает, что и мне следует оставить госпожу в покое.

Мадам Дайя не уходит.

– Кто ты? – сквозь слезы шепчет она.

– Я Леи. Одна из Бумажных Де…

Она резко поворачивается и вскакивает на ноги прежде, чем я успеваю закончить фразу. Я отшатываюсь, но она хватает меня за плечи, так что ногти вонзаются мне в кожу, и притягивает к себе. Слишком близко. Я с трудом сдерживаю вскрик ужаса: ее лицо в тени, но тень лишь подчеркивает ее ужасный облик. Обвисшая кожа, облезающая клочьями, как бумага, вздутые веки, глаза с сеткой кровавых сосудов, гнилые желтые зубы.

Она – настоящее чудовище.

Я пытаюсь вырваться.

– Я… я не хотела…

– Нет, смотри на меня! Смотри! – кричит она, не отпуская моих плеч. – Во всем этом виноват он один!

– К-кто виноват?

– Мой идиот муж! – голос у нее хриплый, прерывистый, как будто ей раздирает горло. Из воспаленных красных глаз катятся слезы. – Он совершил ошибку в очередном рейде в Ущелье Шому, и Король отказал ему в ежегодном разрешении на магию, а без регулярных визитов к шаману… видишь, во что я превращаюсь? Я не могу показаться на празднике в таком виде!

Пока она говорит, с ее щек отслаивается еще несколько лоскутов кожи. Опадая, они задевают мое лицо.

Я отшатываюсь, и женщина хохочет безумным смехом.

– Вот что ждет нас всех! – кричит она. – Пытайся с этим бороться, пытайся убежать – все бесполезно, девочка! Придет день, когда ты станешь такой же, как я. Когда тебе постоянно придется поддерживать магией молодость и красоту, чтобы радовать своими прелестями любого бездарного самца, которому пожалует тебя Король, как призовую лошадь, ты поймешь, о чем я говорила. Ты сама все узнаешь!

Внезапно я понимаю, что именно с ней случилось: истощение энергии ци . Так как магия – элемент, постоянно циркулирующий в мироздании, ее нельзя создать из ничего, можно лишь совершать обмен с помощью шамана, направляющего ее с помощью дао . Инь и ян, энергия, кровь жизни мира, ци … все должно находиться в равновесии. Течь беспрерывным потоком. Шаманы могут нарушать это равновесие, притягивая магию земли в обмен на что-то равноценное – разбрасывать семена растений, хоронить в могилах ритуальные деньги, набивать на собственной коже все новые татуировки, – тогда платой за магию становится их боль, связующим элементом, подтверждением верности. Но даже в этих случаях – если просить у богов слишком много магии, заклинания начинают изнашиваться и даже давать побочные эффекты.

– Я… мне очень жаль, – шепчу я, хотя и понимаю, что это пустые слова. Даже мне самой они кажутся именно такими.

Мадам Дайя хохочет мне в лицо.

– Девочка, тебе несомненно будет очень жаль, хотя и не прямо сейчас. Тебе будет очень жаль, что ты вообще переступила порог дворца. Но будет поздно.

Она наконец отпускает меня, и я, спотыкаясь, карабкаюсь вверх по склону – и бегу обратно на праздник так быстро, как позволяет мне узкое платье.

Когда я возвращаюсь к плавучей чайной, та уже пуста. Неужели праздник успел закончиться, и все вернулись в спальни? Но нет – я замечаю впереди движение и понимаю, что все собрались на одной из больших главных платформ. Музыка стихла, все чего-то ждут в тишине. Но это не тишина радостного ожидания, а какое-то зловещее безмолвие, атмосфера очень напряженная. И тут из толпы слышатся первые крики.

Нет, не крики. Торжествующие злобные выкрики.

– Эй, стоять! – ко мне по мосткам бежит стражник. – Ты что здесь… О, извините!

Он спотыкается, его медвежьи уши поджимаются, когда он меня узнает. Наконец и я узнаю его – это тот самый стражник, которого я видела у входа в день прибытия во дворец. У него мягкое, приятное лицо, совсем не сочетающееся с формой охранника и с мечом на поясе.

– Госпожа Леи-чжи, – он отвешивает мне поклон. – Примите мои извинения. Я вас не сразу узнал…

– Что здесь происходит? – перебиваю я его.

Он оглядывается на платформу.

– Это просто… просто Король решил добавить к программе новый элемент, – объясняет он, но от моего внимания не ускользает, что он смущен.

Крики на платформе становятся все громче.

– Что за новый элемент?

Он открывает рот, но потом качает головой.

– Идемте со мной, госпожа. Присутствие всех гостей обязательно. Таков приказ Короля.

Я иду за ним к широкому помосту, забитому народом. Чем ближе мы подходим, тем мне проще разобрать, что именно кричат в толпе. Слышны слова «Гнилая бумага!», «Вонючки!», «Кееда!».

– Наверное, можно остановиться здесь, это достаточно близко, – говорит медведь-стражник, но я отталкиваю его и бросаюсь вперед, к центру событий, по пути расталкивая локтями толпу, и пробираюсь в самую середину…

И в ужасе замираю.

Воспоминание, такое яркое, будто это случилось только что. Женщина из Бумажной касты с глазами, полными ненависти. Взмах дубинки стражника, треск костей ее черепа.

Сцена, которая разворачивается передо мной, отличается деталями, но не по существу. Демоны-стражники с обнаженными топорами и катанами окружают группу Бумажных заключенных – тут и мужчины, и женщины, и даже дети. Их лица белы, взгляды полны… не ненависти, страха. Король меряет платформу шагами, разглядывая их, и завершает свою речь со смехом:

– …таким образом, я подумал, что праздник – хороший повод оказать им приличествующее гостеприимство во дворце!

Его голос непросто расслышать сквозь шум толпы. Король ухмыляется во весь рот, энергия толпы подпитывает его, добавляет энтузиазма. Он слегка пошатывается – должно быть, пьян. Я оглядываюсь вокруг, ища глазами Майну или Аоки, но из знакомых в нескольких рядах от себя различаю только Ченну.

Я проталкиваюсь к ней.

– Что это такое?..

Губы Ченны так плотно сжаты, что превратились в тонкую белую линию.

– Солдаты только что вернулись из экспедиции на восток Ноэй. Они привезли с собой этих людей… будущих дворцовых рабов, – она переводит дыхание. – Король раздает их в подарки своим гостям.

– Что? ..

Один из пленников, немолодой мужчина с волосами, тронутыми сединой, пробивается в передний ряд, к самому кольцу охраны. Стражник вскидывает руку, чтобы остановить его, хватает его, тот пытается освободиться.

– Умоляю! – кричит он. – Смилуйтесь, Масута …

– Вот как, – насмешливо отзывается Король. – Ты признаешь меня своим господином, когда пришло время просить о милосердии? И ты еще смеешь умолять меня о милости? Милость я приберегаю для своих верных. А не для кееда .