Наташа Нган - Девушки из бумаги и огня [litres]

Ее поцелуи исцеляют все, что сломал во мне Король. Ее поцелуи шепчут мне: ты сильна, Леи. Ты прекрасна. Ты – моя. И, что самое главное, ты своя собственная.

Потому что поцелуи Майны, наши украденные у всего мира ночи любви – единственное, что я выбрала сама за время жизни во дворце, и осознание этого наполняет меня радостью. У меня есть что-то, над чем Король совершенно не властен, что ему не под силу остановить.

Он говорил мне, что желания невозможно обуздать. Ну что же, выходит, хоть раз в жизни он сказал что-то истинное.

Да, мы – Бумажные Девушки, а бумагу так легко разорвать, так легко исписать чем угодно. Сам этот титул подразумевает, что мы – чистые листы, жаждущие, чтобы кто-то заполнил нас. Но кое-чего Король-Демон с придворными не предусмотрели. А именно – того, что бумага легко воспламеняется. И пламя перекидывается с одного листа бумаги на другой.

Однажды после обеда мы сидим на уроке каллиграфии в классе госпожи Йимы. Госпожа Йима – маленькая, даже ниже Аоки, женщина-обезьяна из Стальной касты. Ее длинный подвижный хвост постоянно напоминает мне о Тянь. Мы сидим на коленях на подушках во внутреннем дворике, рядом с каждой из нас стоит сосуд с водой, тушечница и набор кистей. Госпожа Йима сидит напротив. Окуная кисть в тушь, она аккуратно пишет символы на камнях пола – единым слитным движением, идущим от локтя. Потом мы должны повторить изображение, смывая водой все неудачные попытки.

Госпожа Йима останавливается рядом с Аоки, чтобы объяснить ей сложную форму символа, над которым мы сейчас работаем. Я смотрю на камни пустым взглядом, ощущая отсутствие Майны как физическую боль. Ее имя было на бамбуковой табличке.

Я стискиваю зубы, стараясь отделаться от образа – грубые руки Короля, прикасающиеся к Майне. Несколько дней назад он снова начал нас вызывать, спустя почти два месяца после казни. Первой была Блю, потом Марико, Ченна, Аоки.

Аоки всю неделю выглядела мрачной и обиженной. Я даже не спрашиваю ее, в чем причина – конечно, она надеялась, что Король вызовет ее первой.

– Леи?

Я оборачиваюсь на голос Аоки. Госпожа Йима наконец отошла от нее и теперь наблюдает за Марико, которая старательно согнулась над камнем, работая над особенно трудным поворотом кисти.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – говорит Аоки.

Я откладываю кисть.

– Что случилось?

Кусая нижнюю губу, она смотрит в пол, вертя в руке кисть и притворяясь, что повторяет нужное движение. Чуть слышно она говорит:

– Я знаю, что вы с ней дружите, но потому и беспокоюсь. Я… насчет Майны. Думаю, она тайно ходит куда-то по ночам, выбираясь из дома. Наверное, встречается с мужчиной. Когда я вчера ночью возвращалась после встречи с Королем, я заметила, как она выходит из комнаты. И она точно шла не в туалет, потому что он в противоположном направлении, она шла к дверям, в которые я вошла.

Я пытаюсь выглядеть спокойной.

– А ты уверена, что это была Майна?

– Да, я узнала ее по походке.

– Ну, мало ли, ей не спалось, и она захотела пройтись…

– Нет, она была обута, и в теплой накидке. Она собиралась именно выйти наружу. – Аоки смотрит на меня искоса. – Я знаю, вы в последнее время сблизились, но не доверяй ей до конца, Леи, она что-то скрывает. Не хочу, чтобы ты тоже из-за этого пострадала. – Она переводит дыхание. – Я просто хочу, чтобы ты была готова… ну, понимаешь, если я доложу мадам Химуре…

Красивые мазки кисти по камням, изящество каллиграфии, высокий голос госпожи Йимы – все это мгновенно исчезает. Остается только гулкая пульсация крови в ушах.

– И ты… планируешь ей доложить про Майну? – спрашиваю я, с трудом выговаривая слова. У меня пересохло горло.

Аоки промывает кисть и выливает воду на пол. Вся ее каллиграфия смывается, тушь, смешанная с водой, течет между камнями, как черная кровь.

– Если Майна снова это сделает, – говорит Аоки, – я просто должна буду так поступить.

Ночью я отчаянно жду возвращения Майны. Услышав шаги в коридоре, я поспешно проскальзываю в ее комнату. Нет, не для того, чтобы ее удивить: скорее всего, она догадывается, что я попытаюсь прийти к ней. Но стоит мне переступить порог и закрыть за собой дверь, как она прижимает меня к дверному косяку и обхватывает мою шею локтем, ее глаза широко распахнуты, в них горит тревога.

Увидев, что это я, она тут же отпускает меня.

– Извини, – выдыхает она, кладя теплые ладони мне на талию. – Я сейчас просто слишком взвинчена.

– Как все прошло? – осторожно спрашиваю я.

Она отводит взгляд.

– Он был… груб. Грубее, чем обычно. Покушение открыло придворным его уязвимость, и он страшно зол на весь мир. Пытается вернуть хотя бы часть утраченного авторитета.

– Значит, правду говорят? У нападавших были союзники во дворце?

Она кивает.

– Сегодня утром он приказал арестовать одиннадцать придворных чиновников по подозрению в пособничестве заговорщикам. Он жаждет крови.

– Неужели ему до сих пор мало? – вырывается у меня.

– Что ты, он никогда не насытится, – с горечью отвечает Майна.

Я помогаю ей раздеться – освободиться от желтой с золотой отделкой кэбая , украшенной самоцветами, с длинным разрезом по бедру. Когда я стягиваю с нее юбку, то понимаю, что разрез не был задуман портными: юбка разорвана от талии до подола и до сих пор держалась только потому, что Майна затянула два полотнища узлом на поясе. Сегодня небо совершенно чистое, луна ярко освещает комнату, так что я ясно вижу в ее свете темные синяки на коже Майны. Один на плече, еще один – на бедре… И темный, налитый кровью след пятерни на шее.

Я смотрю на эти отметины, каменея от ярости.

– Да как он смеет …

Майна перехватывает мои руки, подносит их к губам для поцелуя.

– Не трать на него мысли и силы. Он этого не заслужил.

– Но…

– Слушай, я умею терпеть боль. Это временно и скоро пройдет. Завтра мадам Химура пришлет шамана, и тот уберет все следы.

– Ты же понимаешь, как ужасно это звучит? Эй, шаман, иди скорей сюда, дай немного магии, чтобы Королю снова было что ломать!

Она ласково целует меня.

– И речи нет о том, чтобы мы сломались.

Мы лежим под одним одеялом. Лицо Майны светится в серебристом лунном свете, который ясно очерчивает твердую линию ее скул и нежную шею. Я скольжу пальцами по этой линии сверху вниз, и дальше, останавливаясь только на изгибе бедра.

– Аоки подозревает тебя, – говорю я. – Она заметила, как ты выходила из дома вчера ночью. Тебе нужно быть осторожнее.

– Все равно она не знает, куда я хожу.

– Так же, как и я.

Пауза.

– Леи… – начинает Майна.

– Да, я помню, помню. И не прошу тебя мне все объяснить. Просто… может, тебе ненадолго прерваться? Перестать делать то, что… ты делаешь.