Роберт Вегнер - Каждая мертвая мечта [litres]

А следующие слова кха-дара потрясли не только Кайлеан.

– А кто поддерживал здешнего князя и его младшего брата по дороге к трону? Ты полагаешь, что все решила только чистота крови Самереса Третьего? Как так случилось, что после стольких лет появился князь, который начал ослаблять рабские ошейники? Чьи ножи следили, чтобы его враги и конкуренты постучали в Дом Сна? Благодаря чьему золоту жесткое дворянство смягчалось, а ремесленные цехи не слишком сопротивлялись, когда вводили законы, что облегчали положение рабов? А второй из братьев? Лавенерес? Слепец в мешке змей, а ведь он удержался достаточно долго, чтобы его любовница получила власть.

Все в шатре, даже члены чаардана, таращились на Ласкольника, словно тот вдруг взлетел и заговорил чужими языками. В воздухе повисли вопросы без ответа. Собственно, насколько глубоко генерал оказался втянут в дела имперских тайных служб? Сколько он знает? Сколько может? От чьего имени говорит?

Генерал улыбнулся, словно чувствуя, какой тропой текут у всех мысли.

– Естественно, это только слухи. Империя со всей решительностью станет отрицать обвинения в том, что она пыталась влиять на политику других государств, чью свободу и независимость она ценит более всего на свете. Торговля и добрые отношения со странами юга для нас самое важное, а ведь здешние княжества – не вина тому, что кочевники продали сюда столько меекханских невольников.

Кайлеан моргнула. Это не был ее кха-дар: простой и немного жесткий командир с невероятным везением, удивительно умелый с лошадьми. Этот мужчина говорил голосом гладким и скользким, словно тончайший шелк. Одеть его в золото и дать хрустальный бокал – и его было бы не отличить от остальных аристократических шутов.

Ну ведь он как минимум десяток лет крутился в столице, – вспомнила она. Сам говорил об этом. Приемы, бега, поединки, интриги и политика. Сколько бы он прожил, если бы не умел лавировать среди старой и новой аристократии как один из них? Сказал, что ему это наскучило и что он сбежал на Восток, но может – вовсе не сбежал? Может, это была лишь часть игры, которую он вел.

Кахель-сав-Кирху хмыкнул, переламывая тишину, которая воцарилась после последних слов Ласкольника.

– Любовница Лавенереса не приняла власть, а захватила. Кроваво, сражаясь в Оке Агара насмерть с Обраром из Камбехии. А сам Лавенерес вот уже два месяца не приходит в сознание.

– Я слышал. Слышал и то, что кто-то перерезал глотку его брату, пытался похитить его самого и поддержал Обрара в претензиях на престол. И неясно, кто именно это был. Одна из тех вещей, которые я хотел бы узнать. В этой стране рабы – всюду, не только на полях, но и во дворцах, купеческих домах, в мастерских. У них есть глаза и уши. А самое важное – у них есть разум. Десять лет деяний людей, которые хотели изменить юг без пролития крови, были разрушены за несколько месяцев. А поверь мне, есть те, кто вне Норы и Псарни, кто не позабыл о сотнях тысяч подданных, что страдают в оковах.

Когда бы глаза были лампами, ох, когда бы глаза были лампами, то огонь, который вспыхнул в зрачках лейтенанта, осиял бы весь шатер.

– Император?

– Император не сделает ничего, что поставило бы под угрозу интересы Империи. – В голосе Ласкольника снова появился шелк и кружева, намоченные в масле. – Все сплетни о том, что его величество вмешался в дела, могущие повлиять на внутреннюю политику наших друзей, ложны.

– Тогда, чего же хот… чего хочешь ты, генерал? Зачем ты сюда приехал?

– Я уже говорил: за знанием. – Кха-дар снова стал собой: спокойным, деловым офицером. – Кое о чем из того, что меня интересует, я уже сказал, что до остального… до вас… Хорошо бы знать, каковы ваши планы, ожидания и надежды. Вы не можете сидеть на этих холмах, кормить людей трофейной кониной: коноверинцам и другим в конце концов надоест, и они перестанут посылать вам кавалерию. А кроме того, у вас и соль скоро закончится.

Кровавый Кахелле улыбнулся. Легонько, но это была первая искренняя улыбка, какую Кайлеан от него увидела.

– К Помве я пошел не за кониной, но соль и бочки взял, поскольку знал, что конины-то там окажется достаточно. Ее всегда достаточно, когда кавалерия полюбится с козлами и квадратом пикинеров.

– Тогда зачем ты дал им тот бой?

– Ты знаешь, что они сделали? Видел стены города?

– Да. Месть?

– И она тоже. Но они не остановились на убийстве собственных рабов. У них была тысяча Соловьев и две тысячи конных наемников, и они начали охотиться на наших людей. Высылали патрули по двести-триста лошадей, устраивали охоту на группки, которые бежали к нам. Вешали их на месте или в городе. В радиусе пятидесяти миль от Помве ни один раб не мог быть уверенным в своей судьбе. Тамошний городской совет платил золотом за голову каждого убитого.

– Палец ничего мне об этом не говорил.

– Тот, с Псарни? Для нас больше сделали меекханские купцы, чем Гончие.

– Как?

– Что?

– Как вам помогают купцы? И какие именно?

Стоящие у стола мужчины переглянулись. Нет. Такой информации они не выдадут никому. Даже стой перед ними сам император.

– Эти люди рискуют жизнью. Некоторые жизнью поплатились. А как? Информацией и деньгами. Золотом и серебром.

– А вы за него покупаете…

– Еду, железо, из которого можно ковать оружие. Лекарство. Готовое оружие – тоже. Здесь под всяким крупным городом есть караван-сарай, а в нем – охранники, наемники, бывшие солдаты, ищущие приключений. Часть из них имеет запасное оружие, которое им не нужно на каждый день. У многих – достаточно ума, чтобы понимать: пока продолжается восстание, купцы не отправятся на север. А потому легче продать оружие и доспехи, чем смотреть, как они покрываются ржавчиной. Кроме того… некоторые местные торговцы продадут тебе все, если только ты хорошо заплатишь. А мы платим самородками.

– Сколько рот сумеешь так вооружить?

– Немного. Главным образом мы используем то, что захватываем или делаем сами.

– И что вы планируете? – Ласкольник не дал соскользнуть с темы. – Как долго собираетесь тут сидеть?

Неожиданно отозвался Уваре Лев, причем, если судить по легкой гримасе на лице Кахела-сав-Кирху, неожиданно для остальных командиров восставших.

– Две луны, – проворчал черный великан. – Через два… на меекхане говорят «месяца», да? Через два месяца и десять дней начнется сезон дождей. Примерно так, но начнется – точно. Будет лить, каждый день сильнее, пока в конце месяца не польет без остановки. В таких лесах непросто жить и сейчас, а в сезон дождей они для этого совершенно не предназначены. Нельзя охотиться, обрабатывать землю, странствовать. Тропы превращаются в болото, черви ползут из любой щели, появляются болезни, жар, понос и смерть. Нам нужно выдвинуться отсюда самое позднее через два месяца – или оставим тут свои кости.