Филип Пулман - Янтарный телескоп [litres]

На вершине взгорка все остановились, и Уилл с Лирой услышали слова предводителя:

– Мэри близко. Мэри там.

Они посмотрели вниз. На горизонте отливало синевой море. Неподалеку, среди сочных лугов, медленно катила свои воды широкая река, а у подножия длинного склона, между купами невысоких деревьев и овощными грядками, стояли крытые тростником домики. Такие же существа, как те, что привезли их сюда, сновали около домов, возились на огородах и работали под сенью деревьев.

– Поехали снова, – сказал предводитель.

До поселка было уже рукой подать. Уилл с Лирой вновь оседлали своих «коней», а остальные проверили, удобно ли им сидеть, и для пущей безопасности даже поправили хоботами стремена.

Потом они двинулись вниз, отталкиваясь от земли боковыми конечностями, и скоро развили сумасшедшую скорость. Уилл и Лира сжали коленями спины существ и ухватились за их шеи руками; ветер свистел у них в ушах, трепал им волосы и давил на глазные яблоки. Грохот колес, летящая по обе стороны зелень лугов, могучий и плавный разворот внизу, ясная голова и упоение скоростью – местные жители, очевидно, обожали все это, и дети почувствовали их восторг и откликнулись на него счастливым смехом.

Они затормозили в центре поселка, и другие существа, видевшие их прибытие, сразу собрались вокруг, приветственно восклицая и салютуя хоботами. И тут Лира вскрикнула:

– Доктор Малоун!

Из хижины и впрямь вышла Мэри – ее выцветшая голубая рубашка, ладная фигура, щеки с теплым румянцем показались девочке одновременно чужими и знакомыми. Она подбежала к женщине; они крепко обнялись, а Уилл ждал поодаль, настороженный и недоверчивый.

Мэри сердечно поцеловала Лиру, а потом шагнула к Уиллу. Последовало секундное замешательство – Мэри не знала, как ей быть. Сначала, движимая сочувствием, она хотела обнять измученного мальчика так же, как Лиру. Однако она была взрослой, а Уилл – почти взрослым, и она сразу поняла, что с ним нельзя вести себя как с ребенком: ведь она никогда не стала бы приветствовать таким образом незнакомого мужчину. И она заколебалась, боясь оскорбить товарища Лиры недостойным приветствием и в то же время желая выказать ему свое расположение.

Наконец она просто протянула ему руку, и он пожал ее. Прилив взаимного понимания и уважения был так силен, что тут же переродился в симпатию, и каждый из них почувствовал, что приобрел нового друга на всю жизнь, – да так оно и было в действительности.

– Это Уилл, – сказала Лира. – Он из вашего мира – помните, я вам про него рассказывала…

– А я Мэри Малоун, – ответила женщина. – Но вам надо поесть – у вас обоих такой вид, точно вы умираете с голоду.

Она повернулась к стоящему рядом существу и издала несколько певучих, протяжных звуков, сопровождая их плавными взмахами руки. Несколько существ сразу же скрылись в ближайшей хижине, вынесли оттуда коврики с подушками и разложили их на ровной лужайке у одного из деревьев – под его низкими ветвями с густой листвой было уютно и прохладно.

Как только они устроились на этих ковриках, хозяева принесли гладкие деревянные чашки, до краев наполненные молоком – терпковатое, с легким лимонным ароматом, оно великолепно освежало; и еще орехи, похожие на фундук, но более маслянистые и приятные на вкус; и салат прямо с огорода – узкие перечные листья, смешанные с мягкими и толстыми, выделяющими густой белый сок; и маленькие корни в форме черешен, сочные и сладкие, как свежая морковка.

Но дети не смогли съесть много: уж слишком все это было сытное. Уилл хотел воздать должное гостеприимству хозяев, но ему кусок в горло не лез: он лишь выпил молока и пожевал тонких, чуть подсушенных хлебцев, смахивающих на индийские или мексиканские лепешки. Этой простой снеди ему вполне хватило, чтобы подкрепиться. Лира попробовала всего понемножку, но и она, как Уилл, вскоре поняла, что довольно будет самой малости.

Мэри хоть и с трудом, но сумела удержаться от расспросов. Эти двое прошли через суровые испытания, и время говорить о них еще не настало: сначала путешественникам надо было восстановить силы. Так что пока она ответила на их вопросы о мулефа, вкратце рассказала, как сама очутилась в этом мире, а потом, заметив, что дети клюют носом и глаза у них слипаются, оставила их отдыхать под сенью дерева.

– Вам больше ничего не нужно делать – спите спокойно, – сказала она напоследок.

Стоял теплый, спокойный день, и стрекот сверчков нагонял дремоту. Всего минут через пять после того, как их чашки опустели, Уилл с Лирой заснули крепким сном.

– Они разнополые? – с удивлением спросила Аталь. – Но как это можно увидеть?

– Очень просто, – ответила Мэри. – Их тела разной формы. И двигаются они по-разному.

– Они ненамного меньше тебя. Но шрафа вокруг них совсем чуть-чуть. Когда он появится по-настоящему?

– Не знаю, – сказала Мэри. – Думаю, скоро. Я не знаю, когда он у нас появляется.

– И колес у них нет, – сочувственно заметила Аталь.

Они вместе пололи огород. Мэри соорудила себе мотыгу, чтобы не нагибаться; Аталь работала хоботом, так что их беседа то и дело прерывалась.

– Но ты знала, что они придут, – снова начала Аталь.

– Да.

– Тебе сказали палочки?

– Нет, – ответила Мэри и покраснела. Как ученому, ей не очень-то приятно было признаваться даже в том, что она ищет совета у «И цзин», а тут дело обстояло еще хуже. – Это была ночная картина, – решилась она.

Так мулефа называли сновидения. Специального слова для этого у них в языке не было, но сны они видели очень красочные и относились к ним весьма серьезно.

– Ты не любишь ночные картины? – спросила Аталь.

– Да нет, люблю, просто раньше я в них не верила. Но я так ясно увидела эту девочку с мальчиком, и какой-то голос сказал мне, чтобы я готовилась их встретить.

– Что это был за голос? Как ты его слышала, если не видела, кто говорит?

Аталь трудно было представить себе речь без движений хобота, которые делали ее четкой и определенной. Остановившись на грядке с бобами, мулефа посмотрела на Мэри с большим любопытством.

– Ну почему же, видела, – ответила Мэри. – Это была женщина или кто-то похожий на женщину из моего народа. Старейшина, но при этом совсем не старая.

Старейшинами мулефа называли своих предводителей. Мэри видела, что Аталь искренне заинтересована.

– Как это – старейшина, но не старая? – спросила мулефа.

– Это или-слово, – ответила Мэри.

Удовлетворенная, Аталь взмахнула хоботом. Мэри продолжала, старательно подбирая слова:

– Она сказала мне, что я должна ожидать детей, и когда они придут, и откуда. Но не сказала, зачем. Мне надо просто смотреть за ними.