Филип Пулман - Янтарный телескоп [litres]

– Вы, вы, мальчик и девочка. Вы не мертвые. Вы не духи. Зачем вы идете с нами?

– Мы попали сюда по случайности, – сказала Лира, опередив Уилла. – Я не знаю, как это произошло. Мы хотели спастись от тех людей и как-то оказались здесь.

– Как вы поймете, что пришли куда надо? – спросил Уилл.

– Я полагаю, нам скажут, – уверенно ответил дух. – И, надо думать, отделят грешников от праведников. Теперь молиться незачем. Поздно молиться. Молиться надо было при жизни. Теперь бесполезно.

Ясно было, к какой группе он причисляет себя, и так же ясно, что, по его мнению, она не будет многочисленной. Остальные духи выслушали его обеспокоенно, но он был единственный у них вожатый, и они шли за ним не прекословя.

Шли, брели безмолвно под меркнувшим небом, которое вскоре стало тусклым, железно-серым и больше уже не темнело. Живые смотрели по сторонам, вверх, под ноги, в надежде увидеть что-нибудь яркое, веселое, но все было напрасно, пока впереди не показалась искорка, мчавшаяся по воздуху в их сторону. Это был кавалер Тиалис, и Салмакия с радостным возгласом пустила свою стрекозу ему навстречу.

Они поговорили и подлетели к детям.

– Впереди город, – сказал Тиалис. – Он похож на лагерь беженцев, но явно стоит там несколько веков, если не больше. И мне кажется, что за ним море или озеро, но оно закрыто туманом. Я слышал крики птиц. Туда стекаются люди со всех сторон, сотнями каждую минуту, люди, похожие на этих, – духи…

Духи тоже прислушивались к его словам, но без большого любопытства. Они как будто отупели, впали в оцепенение, и Лире хотелось встряхнуть их, расшевелить, чтобы они начали сопротивляться, искать выход.

– Уилл, как нам помочь этим людям? – сказала она.

Но ему ничего не приходило в голову, и они шли дальше. И вот на горизонте, слева и справа, стало угадываться какое-то движение, а впереди в стоячем воздухе вяло поднимался грязный дым, еще больше затемнявший унылое небо. А то, что двигалось вдалеке, оказалось толпами людей или духов: цепочками, парами, группами, по одному, все с пустыми руками, сотни, тысячи мужчин, женщин и детей плелись по равнине к источнику дыма.

Земля пошла под уклон и все больше и больше напоминала свалку. Воздух был тяжелым, задымленным и наполнялся новыми запахами: едких химикалий, гниющих растительных веществ, нечистот. И чем дальше, тем сильнее они становились. Ни клочка чистой земли кругом, а если что и росло местами, то вонючий бурьян и жесткая серая трава.

Впереди над водой стоял туман. Он возвышался как гора, сливаясь с угрюмым небом, и оттуда доносились крики птиц, как и описывал Тиалис.

Между кучами отбросов и туманом лежал первый город мертвых.

Там и сям среди развалин горели костры. Город представлял собою беспорядочное нагромождение – ни улиц, ни площадей, ни одного открытого участка, если не считать мест, где обрушился дом. Над городом возвышалось несколько церквей и общественных зданий, но у них либо крыши были дырявые, либо стены в трещинах, а у одного от рухнувшего портика остались только колонны. Между остовами каменных домов теснились в беспорядке лачуги и хибарки, кое-как слепленные из старых стропил, сплющенных керосиновых бидонов, жестянок из-под печенья, рваных листов полиэтилена, обломков фанеры и древесно-стружечной плиты.

Духи, с которыми они пришли, теперь спешили к городу, и со всех сторон туда же тянулись другие, в таком множестве, что напоминали песчинки, устремившиеся в воронку песочных часов. Духи двигались сквозь этот безобразный лабиринт целеустремленно, как будто точно знали, куда идут; Лира и Уилл готовы были последовать за ними, но их остановили.

Открылась заплатанная дверь, оттуда появился человек и произнес:

– Подождите, подождите.

За дверью что-то тускло светилось, и лицо его было трудно разглядеть; но они поняли, что он не дух. Он был, как они, живой: худой человек, совершенно неопределенного возраста, в грязном потрепанном костюме; в руках он держал карандаш и пачку бумаг, скрепленную зубастым зажимом. А здание напоминало таможенный пост на редко посещаемой границе.

– Что это за место? – спросил Уилл. – И почему мы не можем пройти?

– Вы не мертвые, – устало объяснил человек. – Вам придется подождать в зоне ожидания. Идите по дороге налево и отдайте эти бумаги чиновнику у ворот.

– Извините, сэр, – сказала Лира, – можно спросить у вас, как мы дошли сюда, если мы не мертвые? Ведь это мир мертвых, правда?

– Это преддверие мира мертвых. Иногда сюда попадают по ошибке живые, но, прежде чем следовать дальше, они должны побыть в зоне ожидания.

– Сколько времени побыть?

– Пока не умрут.

Уилл почувствовал головокружение. Он видел, что Лира готова затеять спор, и, чтобы предотвратить его, вмешался:

– Не объясните нам, что происходит потом? В смысле, духи, которые сюда пришли, они навсегда остаются в городе?

– Нет, нет, – сказал чиновник. – Это перевалочный порт. Дальше они следуют на судне.

– Куда? – спросил Уилл.

– Этого я не могу вам сказать, – ответил тот с кривой улыбкой. – Но прошу вас, пройдите. Вам надлежит быть в зоне ожидания.

Уилл взял у него бумаги, схватил Лиру под руку и повел прочь.

Теперь стрекозы летели вяло, и Тиалис объяснил, что они нуждаются в отдыхе; поэтому их посадили на рюкзак Уилла, а сами шпионы сели на плечи к Лире. Пантелеймон, принявший вид леопарда, посмотрел на них ревниво, но ничего не сказал. Они шли по дорожке, огибая жалкие хибары и лужи нечистот, и наблюдали за нескончаемым потоком духов, беспрепятственно входивших в город.

– Надо плыть вместе с остальными, – сказал Уилл. – Может, в зоне ожидания скажут, как нам устроиться на судно. Они вроде не злые и не вредные. Странно. А эти бумаги…

Это были просто листки, вырванные из блокнота, со случайными словами, написанными карандашом и зачеркнутыми. Здешние люди как будто играли в какую-то игру и только ждали, когда путники заспорят с ними или, наоборот, примут игру и засмеются. Однако выглядело все это серьезно.

Становилось все темнее и холоднее, и за временем трудно было уследить. Лире казалось, что они идут уже полчаса, а может быть, вдвое дольше; пейзаж оставался прежним. Наконец они подошли к деревянной хибарке, похожей на ту, где их остановили в первый раз. Над дверью висела на проводе слабая лампочка.

Навстречу им вышел человек, одетый примерно так же, как первый. В руке он держал кусок хлеба с маслом. Ни слова не говоря, он посмотрел их бумаги, кивнул, вернул бумаги и хотел уже уйти в дом, но Уилл спросил его: