Маргарет Оуэн - Спасти Феникса [litres]

– Мы должны оказать им последние почести.

– Надеюсь, ты имеешь в виду королевское «мы», братец. – Фу возилась с трупами, укладывая их рядом. – Если бы эти мрази умирали от жажды в пустыне, я не поделилась бы с ними даже каплей мочи.

– Если мы бросим их, как животных, мы будем ничуть не лучше, – настаивал Жасимир. – Ты окажешь последние почести грешникам, но не им? И ты называешь это милосердием?

– Нет, – ответила Фу, вглядываясь в далекий холм, где окровавленная тушка козы выделялась красным пятном на зеленом фоне. Три мертвых Стервятника. Легкая добыча. – Я называю это волчьей страной.

– Тав. – Принц выразительно посмотрел на своего Сокола. – Кодекс говорит : «Я не обреку своих павших на бесчестие».

У Тавина напряглись плечи.

– Кодекс также говорит: «Я служу своему народу и трону прежде всего», – сказал он усталым голосом. – Причем это правило идет раньше.

В первый день после Гербаньяра они поменяли караул.

Фу зажгла три воробьиных зуба сразу же, как только они отправились в путь, и попыталась стряхнуть напев с собственных костей. Тремя зубами она могла плести чары укрытия вокруг себя и лордиков, уводя их из-под носа Стервятников, однако позволяя при этом видеть друг друга. Она держала все три горящими на протяжении дня и первого, холодного, лишенного звезд, дозора до тех пор, пока Тавин не вывел ее из этой завесы, от которой глаза сделались красными.

Она отпустила воробьиные зубы и чутко проспала несколько часов, понимая, что с каждым вздохом оставляет их незащищенными перед идущими по следу Стервятниками.

На второй день череп Фу раскалывался от боли. Она все же поддерживала горение трех зубов. Упражнялась с Тавином в фехтовании и еще раз преобразила его лицо в подобие принца. Когда она спала, Клокшелом преследовал ее во сне и резал ладони одной клятвой за другой до тех пор, пока они не стали такими же бесполезными, как у Виимо.

На третий день она обнаружила, что пропустила побудку утренним напевом Тавина. Она не сказала ему об этом.

На четвертый день, когда они шли по огромному полю, выложенному пузырями черных камней, твердыми и острыми, как чувство голода, у нее ныли все кости. Тонюсенькие скрюченные травинки пробивались в песчаных ручейках между камнями. На полпути они обнаружили пруд испаряющейся воды такого же ярко-синего цвета, как глазок на оперенье павлина, и очевидно бездонный.

Принц Жасимир потянулся к нему, и Фу на мгновение ужаснулась мысли о том, как просто было бы его отпустить, отдать Стервятникам то, чего они хотят, и положить всему этому конец.

Однако она крикнула, чтобы он возвращался, и бросила в пруд камень – тот почти моментально растворился.

Остаток дня Жасимир провел, сжимая и разжимая кулак, который чуть было не потерял.

В ту ночь она снова занялась лицом Тавина. Он притворился, будто не замечает, как дрожат ее руки, а она притворилась, будто не замечает, как он скрипит зубами, а потом они держали дистанцию и упражнялись на мечах. Она дежурила, укрывшись лосиной шкурой мертвого Стервятника, наблюдая, как буря на равнине бьет в грозовой барабан, три зуба горели, горели, горели ровно, а ее кости подпевали так громко, будто кричали.

Поздно ночью ей в нос ударил запах меди. Потрогав верхнюю губу, она увидела, что пальцы стали красными.

Кожемаги подобрались достаточно близко, чтобы она ощущала паутинки их охотничьих покровов у дальнего горизонта. Они не застанут ее во сне, однако смогут продвинуться вперед.

Гроза прошла дальше, а кровотечение остановилось раньше, чем Тавин проснулся к своему дежурству. Об этом она ему тоже не сказала. Утром она запалила зубы пятый день подряд.

На шестой день она слегла.

Все утро у нее перед глазами бегали серые мушки. Она надеялась, что это всего лишь из-за Стервятников, копавшихся в ее сне, однако понимала истинную причину. Кости ее больше не пели, не ныли, только дрожали и выли. И все же она продолжала жечь по три зуба.

Кожемаги подобрались слишком близко. Их разделял день пути, возможно, меньше.

И всякий раз, когда она засыпала, она подпускала их еще ближе.

Они пересекли равнину и оказались в землях, где утесы и скалы торчали из темных лесов, как зубы зверя, пожиравшего небо. По догадкам Фу, до летнего солнцестояния оставалось не более полутора лун, однако в тени невозможно высоких сосен все еще лежал снег. Часто, оказываясь за спиной мальчишек, Фу сгребала его пригоршней и размазывала по лицу, чтобы сохранять бодрость.

Не помогало. Ближе к вечеру серость заволокла ее зрение. Фу остановилась. Кости скрипели, отказываясь удерживать ее на ногах. Они должны были идти дальше. Триада воробьиных зубов показывала ей паутины Стервятников, крадущихся у горизонта в ожидании, когда она допустит промах. Идти дальше. Держать глаза открытыми. Сдержать клятву…

Колени подкосились. Кто-то окликнул ее по имени, один раз, дважды… и все.

Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем в ее сознание вплыло лицо Тавина. Его голос сопровождал медленное сердцебиение.

– …слишком. Нам нужно укрыться где-нибудь в безопасном месте, чтобы она отдохнула.

– В Гербаньяре у тебя получилось, – возразил принц. – Что, если она просто пойдет…

– Нет, – оборвал его Тавин. – Это не то же самое. Я потерял контроль. Она сжигает себя вот уже сколько дней.

– Не сжигает, – попыталась прошептать она. Вместо этого получилось: – Нежжжж…

Мир перевернулся. Тавин устроил ее поудобнее.

– Тихо, тихо, – сказал он тоном, тревожно близким к Безопасному, трогая ее нос рукавом. На материи появились красные точки. – Ты поправишься, тебе нужно просто отоспаться.

Она не хотела отсыпаться. Стервятники приближались.

– Не-е-е… – возразила она, и серое облако снова заволокло ее глаза.

Все закружилось, когда Тавин встал, подобрав ее с земли.

– Нужно найти укрытие.

– Нет , – попыталась сказать она, но не смогла даже этого.

«Ты должна двигаться, должна держать глаза открытыми».

– Ты уверен?

– Она – единственная причина, почему Стервятники не окружили нас до сих пор, – напряженно сказал Тавин. – Да, Жас, я уверен.

Серость стала чернотой и поглотила Фу.

Ее разбудило царапанье по камню.

– Дай-ка я. – Это был Тавин.

Чирк-чирк .

– Я сделаю.

– Жас…

– Просто… просто дай мне…

Чирк-чирк-чирк .

– …не отвлекай меня. Оно должно поймать…

– Сходи умойся, Жас, – вздохнул Тавин. – Возможно, другого случая до Триковоя у нас не будет.

– Если нас раньше не сцапают Стервятники, – проворчал Жасимир, шаркая подошвами сандалий.

– Не сцапают.

Тавину никто не ответил. Шаги отражались эхом и затихали. Фу уловила удар кремня, потом шипение и треск, после чего сквозь прикрытые веки проступило оранжевое пятно.