Лей Бардуго - Король шрамов [litres]

Юриса нигде не было видно.

– Дракон не удостоит нас присутствием? – шепотом поинтересовался Николай у Зои.

– Для него это важнее, чем для всех нас, – ответила та и посмотрела вдаль, на черный шпиль драконьей башни. – Не сомневаюсь, он наблюдает за происходящим.

Елизавета кивнула; насекомые зажужжали и застрекотали громче.

– Ты готов, мой король? – обратилась она к Ланцову. – Мы не можем допустить провала.

– Зря. Мои провалы невероятно эпичны, – пробормотал Николай себе под нос. – Готов! – крикнул он в полный голос.

Монах стоял рядом с Зоей, дрожа всем телом от возбуждения. В трясущихся руках он держал листки с переводом текста, над которым трудился уже без участия Толи. Елизавета настояла, чтобы он находился рядом с Николаем и воспроизводил священный текст.

– А нельзя ли без этого? – осведомилась Зоя.

– Слова обладают силой. Они должны звучать, как тогда. Юрию отведена своя роль в сегодняшнем ритуале.

Монах прижал страницы к груди. Глаза за стеклами очков казались большими и испуганными.

– Я… я не знаю, о чем молиться.

Николай ободряюще стиснул его плечо.

– Тогда молись за Равку.

Юрий кивнул.

– Вы – хороший человек. Я верю в Беззвездного святого, но и в это могу верить тоже.

– Спасибо, – сказал Николай.

Ему жаль разочаровывать Юрия. Но выживет он сегодня или умрет, Дарклинг к лику святых причислен не будет. Придется придумать другой способ порадовать монаха. Этот юноша ищет во всем смысл, и Николай его понимает. Он повернулся к Зое.

– Указ у тебя? Если монстр меня одолеет…

– Я знаю, что делать.

– Необязательно говорить это с таким энтузиазмом.

К удивлению Николая, Зоя стиснула его руку.

– Возвращайся, – сказала она. – Обещай, что вернешься.

Зная, что почти наверняка погибнет, Николай позволил себе коснуться ладонью изумительного лица Зои Назяленской. Ее кожа на ощупь была прохладной.

– Конечно, вернусь, – сказал он. – Никто лучше меня не произнесет хвалебную речь в мою же честь.

Губы Зои тронула улыбка.

– Ты ее уже написал?

– О, да. Здорово получилось. Даже не представляешь, сколько синонимов я подобрал к слову «красивый».

Зоя закрыла глаза. Повернула голову, прижимаясь щекой к его ладони.

– Николай…

Гул насекомых стал еще громче.

– Пора! – объявила Елизавета и подняла руки. – Николай Ланцов, приготовься к испытанию.

Зоя отстранилась от него и шагнула в сторону. Николаю отчаянно захотелось привлечь ее в объятья и спросить, что же все-таки она собиралась сказать.

Это не прощание, убеждал себя он. Хотя выглядело все именно так.

В сером небе зарокотал гром. Мгновение спустя Николай осознал, что рокот доносится не сверху, а снизу. Земля задрожала, откуда-то из глубины послышался звук, напоминавший отдаленный топот копыт. Звук нарастал, и вскоре уже пески вибрировали, как будто по ним мчался целый табун. Лицо Елизаветы исказилось от напряжения, на лбу заблестели капли пота. С уст святой сорвался крик, а из-под земли начал расти терновый лес. Стебли тянулись вверх, сплетаясь и скручиваясь, окружая Николая и Зою. Живая изгородь росла, словно ее ткали на невидимом станке. Юрий принялся нараспев читать священный текст.

– Ты когда-нибудь задумывался о силе леса? – вопросила Елизавета. Лицо ее сияло, руки совершали пассы, поднимающие лес выше. – О магии, лежащей в основе многих историй? Об уколе шипа? О волшебстве, скрытом в одной-единственной розе? Эти деревья – самые старые обитатели мира, они возникли вместе с ним, прежде человека и зверя, прежде всего остального. Они стары, как звезды. Они принадлежат мне.

С деревьев, словно жидкое золото, капала тягучая живица. Она собиралась лужицами у основания стволов, потом волнистые ручейки зазмеились к Зое. Смола заключила ее в сферу и, отвердев, превратилась в янтарь. Николай видел, что жидкая субстанция уже поднялась Зое до щиколоток и что девушка упирается ладонями в прозрачные стенки. Стволы вокруг них поскрипывали, продолжая переплетаться, и этот скрип смешивался с резкими, ломаными звуками древнеравкианского языка.

Спаси ее . Импульс, всегда один и тот же, неизменно вызывал отклик и в сознании Николая, и у темной сущности, что скрывалась внутри. Возможно, потому, что Дарклинг некогда ценил Зою и взращивал в ней силу. Однако Николай и без того знал, что на этот раз вызвать демона не составит труда, ведь тот уже ждал свободы, рвался наружу и скрежетал зубами.

– Обнажи меч, мой король! – крикнула Елизавета.

Николай выхватил из ножен на поясе клинок и почувствовал появление монстра. Помни, кто ты такой. Из пальцев выросли когти, за спиной развернулись крылья. Он взревел.

Его переполнял зверский голод, желание рвать плоть. Стремление насытиться было сильным, как никогда, но прежде чем поддаться ему и утратить всякий контроль, Николай ударил мечом по ближайшей терновой ветви, отрубив шип, почти такой же длинный, как лезвие клинка. Убрав меч в ножны, он сжал шип в когтистых руках. Сможет ли он сделать это? Вонзить острие в собственное сердце? В оба сердца. Убить монстра. Освободиться.

До него донесся вопль, как будто монстр разгадал его намерение.

Выживет лишь один из нас , поклялся Николай. Пора тебе узнать волю короля .

Какого короля? – изнутри вопросил темный голос. – Ты не король, а бастард, которого я пришел убить.

В чьей руке терновый шип? Он, Николай, или монстр целится острием в сердце?

Ты – никто , вещал голос. Лжец. Мошенник. Самозванец. Ты никому не наследуешь. Я вижу тебя насквозь .

Однако слышать эти жестокие обвинения Николаю было не впервой. Он терпел их всю жизнь. Король – это не только королевская кровь в жилах.

Скажи-ка, что нужно для управления страной? – гаденьким тоном вопросила сущность. Мужество? Отвага? Любовь к народу?

Да, все это. Николай крепче стиснул свое оружие, ощущая тяжесть шипа в ладони. И безупречное чувство стиля.

Но люди тебя не любят, бастард. Несмотря на все твои старания. Голос изменился, стал спокойным, гладким, как стекло, знакомым. Как долго ты умолял их о любви? При родной матери маленький Николай Ланцов играл роль шута, позже льстил отцу и изображал галантного аристократа перед Алиной. Даже она, сирота , не захотела тебя полюбить. А ты все продолжаешь клянчить крохи, как последний простолюдин, которым, впрочем, и являешься.

Николай фыркнул, хотя усмешка далась ему с трудом. Я повидал достаточно простолюдинов и королей, чтобы не воспринимать это как оскорбление.

Как думаешь, почему все они считают тебя недостойным? Ты завоевал столько медалей, совершил столько подвигов, построил так много кораблей и провел так много реформ. Но сам ведь знаешь: что бы ты ни делал, этого всегда будет мало. Некоторые дети нелюбимы с рождения. Матери отказываются кормить их грудью. Бросают на смерть в лесу. Вот и ты оказался в этом лесу, совсем один, в последний раз проливаешь свои горькие слезы.