Бернхард Хеннен - Огненная сага [litres]

– Как прикажете, госпожа.

– Вы не можете разговаривать через мою голову, – возмутился Джулиано, но замолк, видя, как Луцилла развернулась и без единого слова прощания исчезла в туннеле ворот.

– Деревенщина, – сказал он достаточно громко, так чтобы она услышала.

– Не раздражай ее еще больше, – прошептал Рутгер позади него. – У гадюки, извивающейся в муравейнике, более дружелюбное настроение, чем у нее.

– Я думал, ты служишь ей.

Рутгер решительно покачал головой:

– Не ей. Ее сестре Фелиции, герцогине. Она совсем другая. Фелиция выбрала меня и обучила тому, как быть шпионом.

«Как можно быть настолько наивным», – подумал Джулиано.

– А затем твоя Фелиция отправила тебя в логово львов. Понимаешь ли ты, что с тобой сделали бы в Ферранте, если бы выяснилось, что ты больше чем просто повар?

Рутгер пожал плечами:

– Я знал, на что шел. Лучше я пойду по этому пути, чем меня вздернут или продадут в рабство дружинники Лиги. – Его голос стал резче. – Знаешь, у меня есть уши. Я слышал все, что ты доложил Луцилле.

Джулиано было весьма неприятно, что Рутгер заговорил на эту тему настолько открыто, и он опустил взгляд. Неприлично было обличать своего собеседника столь бесстыжим образом.

– Я знаю, что не тебе в голову пришло такое предложение, сын священника. – Рутгер примирительно похлопал его по плечу.

Джулиано не нравилось, когда этот мужлан вел себя запанибрата.

– Это последняя возможность сбежать. Если ты залезешь в седло, пришпоришь коня и поедешь по лесной дороге, то, возможно, тебе еще удастся уйти.

Джулиано раздраженно покачал головой:

– Зачем мне это делать?

– Потому что ты настроил Луциллу да Роза против себя. И если завтра ты доложишь герцогам то же самое, – сказал Рутгер, закатив глаза к небу, – то твоя жизнь не будет стоить и ломаного гроша.

– Ты никогда не устанешь постоянно говорить мне одно и то же? – Джулиано взял поводья своего коня и ступил на подъемный мост. – Идем, покажешь мне, как пройти к «Черному кракену».

Он смело шагнул навстречу темному туннелю.

ДАЛИЯ, КВАРТАЛ ТОРГОВЦЕВ СУКНАМИ, ЧАС КАБАНА, 23-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Канг очистил свой кинжал и положил его на шелковое полотно. Он слишком хорошо осознавал свое полное несоответствие даже минимальным требованиям, которые ее высокая культура предъявляла к нему во время их встречи. Канг не слезал с коня в течение двух дней, с тех пор как Милана Тормено освободили из повозки. Теперь он стоял на коленях в личных покоях дамы Нок, которая находилась рядом с ее… Даже в мыслях ему было трудно подобрать слово, не заставившее бы его покраснеть… ее рабочим местом . И она как раз занималась своей работой. Сквозь стену из шелковой бумаги он видел очертания Нок и ее… гостя.

Он слышал даже малейший шум. Тяжелое дыхание старого торговца, воркующий голос его госпожи, которая попеременно восхваляла и подстегивала толстого старика. Торговец хрюкал от удовольствия, как охрипшая уличная собака.

Канг попытался закрыть свой разум от звуков, чтобы хотя бы мысленно оказаться в другом месте, нежели этот город нескончаемых страданий, но ему это не удалось.

Он посмотрел на плоский черный камень, на который собирался положить руку. Медная чаша, полная углей, и торчащее из нее раскаленное железо, кончик которого светился оранжево-красным цветом заходящего солнца.

Канг не справился. Все, что он мог еще сделать, дабы восстановить свою честь, это мужественно понести свое наказание.

Гость издал животный крик, который затем перешел в дрожащее бульканье.

Канг постарался успокоиться. Он проигнорировал тихие слова, которыми Нок восхваляла мужскую силу старика, плеск воды, когда она смочила ткань, чтобы привести его в порядок.

До сих пор он всегда оставался вне пределов слышимости, когда его госпожа принимала гостей. Возможно, она подозревала, что он потерпел неудачу, и это было частью его наказания? Нок и ее гость уже разделили цветочную ванну, когда он прибыл, и она послала одну из своих служанок сказать Кангу, чтобы он ожидал здесь.

Краем глаза он видел, как госпожа помогала развратному старику одеться. С какой же легкостью небольшие комплименты сходили с ее языка! Стоя на коленях, она снова поцеловала его в деликатное место.

Канг стиснул зубы и услышал восторженное хихиканье старика. Затем гость наконец-то вышел. Деревянная лестница заскрипела под его весом.

Раздвижная дверь в соседнюю комнату отодвинулась. Нок накинула тонкий белый шелковый плащ, расшитый нежными цветами сакуры.

– Ты выглядишь так, будто прибыл в большой спешке, Канг.

Ему не удалось избежать упрека по поводу своего внешнего вида.

– Пожалуйста, простите меня, госпожа!

Она присела на корточки напротив него и прямо посмотрела ему в глаза. Кангу стало неудобно. Он опустил взгляд, как бы стыдясь, что до сих пор чувствует кислый запах старика, который она все еще носила на своей коже.

– Я вижу, ты прибыл с плохими новостями, Канг.

– Я не справился, госпожа, – открыто признался Канг и рассказал ей, как Милана освободили из повозки лучники во главе с Раинульфом. – Оба мужчины, сопровождавшие юношу, мертвы. Таким образом, не осталось никого, кто мог бы привести нас к Красному монастырю.

– У тебя было двое спутников. Скольких лучников привел с собой Раинульф? Разве освободить юношу было невозможно?

Взгляд ее темных глаз пронизывал его. Ему показалось, что в маленькой комнате стало теплее. Лоб Канга вспотел, и это еще больше увеличило его смущение. Запах лошади, исходивший от его одежды, становился все более заметным.

– Конечно, я мог бы застать их врасплох во время первого же ночлега и увести Милана Тормено, госпожа, но я был убежден, что подобное освобождение надолго восстановило бы его против нас. Вот почему я воздержался от этого. Один из моих людей следует за ними, чтобы узнать, куда они едут. Предположительно в Швертвальд, а затем в сторону Туара. Возможно, они уже достигли города повстанцев.

Нок медленно кивнула. Она все еще продолжала смотреть на него своим пронзительным взглядом.

– Я подвел вас, госпожа. Я готов принять наказание за свою неудачу.

Канг положил правую руку на плоский камень, а левой схватился за кинжал. На мгновение он посмотрел на медную чашу. Раскаленное железо в ней все еще светилось темно-оранжевым цветом. Достаточно горячо, чтобы закрыть рану и остановить кровотечение. Он отрежет мизинец сустав за суставом. Если он не застонет и не скривит лицо от боли, то сможет восстановить свою честь.

Канг положил клинок на верхний сустав своего мизинца, продолжая смотреть на свою госпожу. Небольшого давления было бы достаточно, чтобы отделить фалангу пальца. Он внутренне собрался, подумал о подвигах своих славных предков. В течение шести веков каждый мужчина его клана становился воином. Многие поднялись до Железной орды хана. Он был обязан всем тем предкам, которые отдали жизни за свою честь. Канг приготовился к боли.