Ник Перумов - Война ангелов. Игнис [litres]

Время уплотнилось, сжалось, почти что остановилось.

Близко-близко Динтра увидел лицо одного из меньших ангелов, человеческое лицо, с нестёртыми чертами, с глазами, в которых ещё жили память и некогда обретавшаяся в этом теле душа.

Душа обычного смертного; наверное, одного из монахов, святых братьев, твёрдого в вере и готового на подвиг во имя Спасителя…

Серый клинок с загадочными письменами разил точно, и сотканная из света плоть не выдержала.

А в следующий миг в спину Хагену ударила раскалённая волна кипящей магии. Выложенная на полу фигура, гордость святых братьев Игниса, сделалась густо-багровой, металл раскалился, расплавился, потёк, закипел и начал испаряться.

Хаген понял, что сейчас случится; однако всё, что успел сделать – это схватить за шиворот отброшенного на него Мелвилла и поставить щит – из той самой силы, что рвалась сейчас на волю из металлических хорд и дуг магической фигуры. Иные полосы истинного серебра (куда, видать, было добавлено нечто донельзя тугоплавкое) выдирали сами себя из каменных желобов, скручиваясь причудливо-яростными змеями; отец Бенедикт и брат Магнус так и остались стоять, плечо к плечу, рядом, не шевелясь, и на лицах их застыло удивительное спокойствие пополам с облегчением.

Хаген попытался дотянуться до раненой Риты Рикарди – напрасно; огонь уже рванулся во все стороны, пожирая пол, стены, воздух, саму плоть Игниса, вбирая в себя и тотчас же извергая всю ту силу, что «двигала мир неведомо куда», выводя его из Межреальности.

Стены заклинательного покоя раздвинулись, разъялись швы меж каменными глыбами. Рвалось и горело абсолютно всё, даже то, что гореть никак не могло; Хагена с Мелвиллом швырнуло в сторону, вслед за разлетающимися камнями, и последнее, что успел заметить ученик Хедина, был Роб Кламон, закутанный в мерцающий голубоватый кокон щита.

Значит, и он сумел…

Остальные не сумели. Или не успели.

Однако никакой щит не остановил бы удар такой мощи, и даже Хаген ощутил, как сознание покидает его, а со всех сторон накатывают, стремительно смыкаясь над головой, тёмные призрачные волны.

И – ничто.

Клара бежала, как не бегала ещё никогда в жизни. Куда? – Она не знала. Вместе с Райной они просто следовали за юркой, словно ласка, девой Хаэльдис, а та мчалась какими-то невероятными лабиринтами, ныряла в узкие люки, распахивала какие-то двери, но немыслимым образом они ни разу не оказались в тупике.

Огромная Древняя, конечно, последовать за ними не могла. Но зато она могла расчистить себе путь, что и проделывала со свойственной её расе непринуждённостью.

За спинами беглецов рос яростный грохот, что-то рушилось, что-то зловеще свистело, словно огненный меч бывшего предводителя ангелов рубил все попадавшиеся ему преграды.

Порой Клара замечала судорожно улепётывавших куда глаза глядят младших послушников; именно младших, судя по их почти чёрным рясам. Куда делись старшие братья, чародейка не думала.

Сделать круг и вернуться назад… с надеждой, что Ричард и остальные справились уже с лишёнными вожака ангелами. Надежда эта, если честно, казалась Кларе сейчас почти безумной, но ничего лучшего всё равно никто так и не предложил.

Они бежали, бежали и бежали, а в какой-то момент Райна вдруг резко замерла, как вкопанная, вскинула руку.

– Она впереди, кирия!..

Дева Хаэльдис тоненько взвизгнула – и было отчего.

Узкий коридор впереди резко сворачивал вправо и упирался в глухую стену; вернее, только что упирался и только что сворачивал. Потому что там, впереди, ослепительно сверкнуло что-то белое, и стены послушно расступились, а крыша, похоже, решила, что её скаты вполне послужат крыльями.

В лица ударила волна жара, хлестнули мелкие камешки, и перед ними открылась бездна – только полыхающее белое пламя, да поднимающаяся откуда-то снизу громадная фигура предводителя ангелов. Лицо его всё больше и больше напоминало лицо Древней – как её увидел и запомнил ловец Эварха, как показал магам Долины в своей ретроспекции.

Богиня одним взмахом смела торец монастырского здания, залила белым огнём всю улочку внизу и сейчас, развернув крылья, медленно наплывала на сжавшуюся кучку беглецов.

– Уходите, кирия! – Валькирия поудобнее перехватила щит.

– Нет!..

– Сюда, господиночки!.. – Хаэльдис уже тянула их в сторону, распахнула одну из дверей – открылась лестница вниз. Как девчонка, «могущая в ножевой бой и в магию», находила дорогу – оставалось тайной.

Клара, Райна и Эварха без колебаний бросились следом.

Лестница вывела на улицу – Древняя осталась за углом, там ярился её белый огонь.

– Заворачиваем! – Хаэльдис бросилась прочь. – Обратно нам надо, господиночки!

Эварха никогда ещё не ощущал так остро своего бессилия и ненужности. Все вокруг были чем-то заняты, все могли принести пользу. Хаэльдис отыскивала дорогу. Чародейка Клара Хюммель готова была сражаться своей магией, «Высшими арканами», как говорили в её родной Долине; воительница Райна, тоже очень непростая, наверное, смогла бы что-то сделать и топором. И только он, Эварха, не мог ничего. Его собственные чары даже не оцарапали бы Древнюю, пока она была Древней; что ж говорить про сейчас?

Что смогут придумать маги, даже с примкнувшим к ним отцом Бенедиктом? Хорошо, что он выжил; и хорошо, что брат Магнус тоже с ними. Кто знает, может, и измыслят что-нибудь эдакое, со столь могучей фигурой под ногами, да и с чёрным алтарём…

Грохот. Содрогнулась до оснований вся скала, из которой вырастал монастырь. Высоко-высоко, в самые небеса, ударил бешено крутящийся столб пламени, словно пушинки размётывая стены и башни, зашвыривая куда подальше острые шпили; он взвился именно там, куда они пытались прорваться, именно там, где возвышался заклинательный покой.

– А… а… – только и пролепетала дева Хаэльдис.

Там же ничего уцелеть не могло, ошеломлённо подумал ловец. Силы превеликие – что же теперь с нею будет, с Хаэ?..

И больше ни о чём он подумать уже не успел.

В самом сердце монастыря зияла рваная рана, огонь слизнул каменные стены, разметал крыши, глубоко вгрызся в саму скалу; а над огненным облаком неровным, дёрганым полётом кружило несколько ангелов – немного, совсем немного.

Клара выругалась, что-то зашептала, по вискам, лбу и щекам покатился пот – плела заклятия кардинала Карраско, не иначе. Воительница Райна обернулась – над развалинами, среди облаков едкой каменной пыли и дыма поднималась исполинская фигура Древней.

– И что теперь? – вырвалось у Эвархи.

Хоть в чём-то, а мщение Древней удалось.

Остро кольнуло палец, на котором всё это время тише воды ниже травы просидел перстень с черепушкой Адальбертом. Череп ожил – глазницы пылают багровым, зубы стучат, как в лихорадке; его словно распирало изнутри. И точно – крошечные челюсти внезапно распахнулись, открывая огненный зев, и в царящий вокруг хаос ударила струя чистой силы. Ударила, властно растолкала всё вокруг, выгнулась дугой, словно протягивая руку к дымному облаку на месте обрушившегося во прах заклинательного покоя.