Марина Крамская - Козырь. Создатель миров [litres]

Тулар озадаченно почесал макушку свободной рукой, а Битсари отдал короткий приказ:

– Займитесь ими.

Фос будто ждал этой команды – он подался вперед, увернувшись от сверкнувшего на солнце меча, и вступил в схватку. Человек-со-шрамом в смятении взглянул на огромного кузнеца, но приказ перевесил страх, и меч уставился Тулару в грудь.

– Ах так! – взревел кузнец, замахиваясь топором. – Ну я вам сейчас покажу…

Юкон тем временем не мог сдвинуться с места. Изумрудный глаз Битсари буравил его надменным взглядом. Противник осклабился и отчетливо выговорил:

– Надеюсь, ты умнее этих ничтожеств…

Юкон не мог объяснить себе, что произошло дальше, но отчетливо увидел тонкие серебряные нити, повисшие между ним и Битсари. Струны дрожали, словно в предвкушении своей партии. И Юкон тронул их, взял в ладони, будто вожжи. Виски неожиданно прострелило. Боль сбила его с толку, он растерялся, но потом откуда-то из подсознания сам собой выплыл предельно простой приказ:

«Отойди».

Битсари встряхнул головой, будто отгоняя назойливую муху. И тогда Юкон услышал чужой голос у себя в голове, тихий, невнятный, он бормотал: «Не смейте убивать предателя без меня, я сам проткну ему грудь и перережу горло».

Юкон не сразу осознал, что меч больше не упирается ему в шею, и поспешно отпрянул.

Нити натянулись, вырвав сдавленный стон. У Юкона в голове помутнело. Боль разрослась у правого виска горячим пятном. Все желания притупились, уступив слабости в мышцах, а внутри что-то медленно разгоралось, будто под сердцем занялся огонь и теперь сжигал весь воздух в груди так, что каждый вдох давался через силу…

– Ах ты, маленький гаденыш! – донесся издалека голос, и Юкон только теперь понял, что голос звучит не в его голове.

Серебряные нити лопнули, с ними ушел и жар в груди, уступив место могильному холоду. Юкон покачнулся, чуть не потерял равновесие. Колени неприлично дрожали, а в ушах шептал проклятья старый добрый океан.

– Юкон, пригнись! – оглушил его Фос, неожиданно оказавшийся рядом.

Отраженный лезвием клинка свет ударил по глазам, Битсари отшатнулся в сторону. Судя по выражению его лица, он тоже еще не до конца пришел в себя.

Казалось, что они смотрели друг на друга не меньше минуты, прежде чем серебряная сталь прошила Битсари насквозь. Кровь выплеснулась у него изо рта, но клинок Фоса с такой скоростью вернулся на исходную позицию, что успел предупредить удар белобородого.

И покуда звон стали лился сверху торжественным набатом, Юкон смотрел на Битсари и не мог отвести взгляд. От удара о землю маска, скрывавшая левую сторону лица, съехала, явив обезображенную длинными шрамами щеку. Зеленые глаза закатились и потухли, но в них застыло глубокое потрясение – он до последнего не верил, что Фос его одолеет.

А оставшиеся в живых воины тем временем будто открыли новый запас ярости. Даже Тулар, чьи удары могли расколоть череп надвое, никак не мог сладить со своим противником – уж больно ловко тот крутился, не позволяя дотянуться до себя. Кузнец бился изо всех сил, но скорости ему недоставало. Человек-со-шрамом нырнул ему за спину так стремительно, что Тулар вовсе потерял его из виду. Юкон что-то крикнул, но было поздно: враг занес меч, готовясь всадить его между лопаток.

Фос обернулся. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы в один прыжок преодолеть расстояние до кузнеца и рассечь его противнику плечо. Рана оказалась не тяжелой, но достаточной, чтобы выиграть время. Тулар обернулся и тоже поднял свой топор.

Тогда-то белобородый и дотянулся до цели.

Юкон видел, как его меч укоротил плащ Фоса до колена, а ниже из рассеченной голени хлынула кровь. Фос охнул, опустился на одно колено, инстинктивно выставив меч над головой. Человек-со-шрамом увернулся от взмаха топора и нырнул в сторону. Топор высек искры о меч Фоса, но тот устоял.

Двое врагов теперь заходили к окруженным противникам со спины.

«Ну уж нет, – успел подумать Юкон. – Ничего у вас не выйдет!»

Теперь он твердо знал, что делать.

Он склонился над Битсари, будто поцеловать хотел. И, мысленно убеждая себя в том, что всего лишь восстанавливает справедливость, тихо подул в перекошенное лицо.

Все внутренности сковало льдом, пот, заливавший глаза, тоже похолодел. Ресницы мертвого затрепетали, веки вздрогнули и распахнулись. Он уставился на Юкона сквозь молочную дымку.

И исполнил единственный отданный приказ:

«Защищай нас».

Битсари поднялся с земли, из раны в животе выплеснулась кровь и что-то еще, на что Юкон предпочел не смотреть. Возвращенный не взял меч, но приблизился к ничего не подозревающему белобородому и, развернув его за плечо, с размаху врезал в челюсть.

Белобородый зашатался, отпрянул и получил второй удар под дых коленом. Третий взмах кулака прилетел ему сбоку, в район виска, и свалил с ног. Тулар уже достаточно отступил, чтобы отвести угрозу от все еще сидевшего на земле Фоса, но не мог одолеть противника. Юкон подумал, что кузнец, похоже, никогда прежде не убивал.

Битсари под контролем Юкона заковылял на помощь, но Фос опередил его. Обрывки плаща, которыми он замотал ноги на Интермирье, насквозь вымокли от крови, но он упрямо поднялся и захромал к кузнецу.

Внутри у Юкона бушевала метель. Он чувствовал, как в ней исчезают все его прежние чувства. Ни ярости, ни сочувствия, ни страха.

Только холодное безразличие.

Голос Битсари в голове, раньше звучавший отчетливее его собственного, теперь походил на эхо, но оно не слишком тревожило – как ветер, заблудившийся в скалах, далекий и безучастный.

Юкон хотел приказать ему продолжить, защитить Фоса, но, кажется, мысли его оледенели. Даже в самый лютый мороз, когда Бо однажды выгнал его ночевать в сарай за разбитую тарелку, Юкон не чувствовал себя настолько замерзшим. Тогда у него стучали зубы, его трясло – тело боролось за жизнь, используя все возможные средства, чтобы согреться. Но теперь оно сдалось.

Оно безропотно принимало смерть, украденную у рыцаря.

«Помоги», – взмолился Юкон, чувствуя, что реальность уплывает, ускользает из-под пальцев.

От накатившей слабости он зажмурился. Все ощущения вдруг усилились стократ. Он чувствовал пульсацию крови в висках, запястьях и сердце. Чувствовал, как холодеют пальцы, стук в груди слабеет, и все становится таким неважным. Он ощущал себя океаном после бури – совершенно обессилевшим и почти мертвым.

А потом резко захотелось спать.

Сквозь пелену на глазах он увидел, как Фос, поднявшись с колен, выкрутил в руке меч и опустил на голову последнему противнику рукоять, инкрустированную синим камнем. Человек-со-шрамом свалился в облако соляной пыли и больше уже не шевелился.