Мерседес Лэки - Пик

– Штаб вызывает Элит-Охотницу Раду, – раздалось в моих наушниках.

– Вас слышу, штаб.

– Твой транспорт прибудет примерно через полчаса. Мы предупредим тебя за пять минут, чтобы ты запустила новую ракету. А пока отдыхай и любуйся пейзажем.

– Вас поняла, штаб.

Я вернулась к дереву Сьелль и уселась, привалившись спиной к стволу. Дежурный в штабе, вероятно, сказал это в шутку – «Любуйся пейзажем», – но тут правда было чем любоваться. Под деревьями оказалось заметно прохладнее, чем в поле. Легкий ветерок колыхал еще зеленые, всего наполовину выросшие колосья – из того, что мне доводилось видеть, это зрелище больше всего напоминало волны на каком-нибудь обширном водоеме. И еще я очень люблю небо, по-настоящему люблю. У нас дома много неба я видела только из окна Монастыря, потому что он стоит выше границы снегов. А ниже границы небо заслоняют горы – поэтому там светает на час позже, а темнеет на час раньше, чем на вершине Горы.

За мной никто не гнался, и я ни за кем не гналась, и к тому же я не совсем обессилела. Даже вода в бутылке не нагрелась. Я отпила и сунула бутылку назад в рюкзак.

– До чего безмятежный вид – не так ли, пастырь?

Я так и подскочила, вся похолодев. Лавандовый Житель, стоя в футах шести от меня, обозревал пшеничное поле.

Он выглядел… приблизительно так же, как и при нашей первой встрече, когда он остановил поезд и попытался выторговать у меня несколько пассажиров. Разумеется, он был красив – все Жители красивы, даже дикие. Но то-то и оно, что он был слишком красивый. Слишком совершенный. Намного выше человека, со стройным, с виду даже хрупким телом, с изящным лицом, тонкими бровями и заостренными ушами.

А одежда… не скажу, что на нем был прежний наряд, но очень похожий, в тех же цветах. И длинные серебристо-лавандовые волосы, идеально ухоженные, гладкие как лед, он опять уложил в затейливую прическу с нитями искристых бусинок над правым ухом. Как и прежде, у него на лбу блестел серебряный обруч с лавандовым камнем в тон глаз. У Лавандового Жителя одежда казалась меньше приспособленной для боя, чем у Золотого, – все такое мягкое, сверкающее, серебристо-лавандовое, рукава струятся, и все расшито серебряной нитью и блестящими бусинами.

Но Житель не парил в воздухе. Он твердо стоял обеими ногами на земле. И Щита у него не было. Он разглядывал меня, и глаза у него лучились, а на губах играла едва различимая усмешка. Я почувствовала, как вскинулись и помчались ко мне через поле Гончие.

– Тебе нечего страшиться, пастырь, – промолвил Житель, точно прочтя мои мысли.

Ну конечно, он их прочел! Я торопливо включила псайщит.

Усмешка Жителя стала чуть заметнее.

Гончие одним прыжком одолели последние несколько футов и застыли как вкопанные. И уставились на него. Они замерли по бокам и позади меня, но нападать не спешили.

– Не тревожьтесь, верные, – спокойно произнес Лавандовый. – Я сказал вашему пастырю, что страшиться нечего. Во мне нет для тебя угрозы, пастырь, – и разве я не доказал это? Я не однажды помогал тебе и, о да, я спас твоего товарища. Однако это хорошо, что ты настороже, ибо многие из моего рода суть угроза для тебя и прочих людей.

– Например, тот в золотом доспехе, – догадалась я. – Так что, ты уже покончил с загадками? Когда ты мне в последний раз помогал, твои игры в угадайку чуть меня не угробили.

К моему удивлению, он рассмеялся. И смех у него тоже был красивый. В прямом смысле слова завораживающий.

– Ты нетерпеливый мотылек. Я кое-что поведаю тебе. Мое имя Тирсион.

Я думала, меня удар хватит. Жители никогда – никогда! – не называют нам своих имен. Как гласят разные старинные предания: если ты знаешь имя существа, то можешь им повелевать с помощью магии.

– Произнеси мое имя трижды, пастырь, и я услышу тебя, где бы ни находился, и явлюсь поговорить с тобой. – Он помрачнел. – Но не пытайся таким образом заманить меня в западню. Если попытаешься – тебе несдобровать.

– Я… не буду пытаться, – выдавила я.

И в тот же миг поняла, что дала ему обещание. Он мне ничего плохого не сделал – наоборот, он мне помогал. Неведомо зачем, но помогал. И это правда, что он спас Гвоздя от верной гибели в Первой Битве за Барьер.

Лицо Лавандового снова просветлело. Он как будто хотел сказать что-то еще, но тут в моих наушниках затрещало, и голос дежурного произнес:

– Элит-Охотница Рада, твой транспорт прибудет через пять минут.

– Вас поняла, штаб, – ответила я.

Надо запускать сигнальную ракету. Я было приподнялась, но тут же села обратно. Ведь если я встану, неизвестно, что подумает Житель. Может, он решит, что я вознамерилась на него напасть.

– Ступай, – сказал Тирсион, чуть скривив уголок рта. – Мы еще побеседуем. Однако опасайся тех, кто за вашими волшебными стенами думает лишь о себе. Они без колебаний отдадут тебя Великому Союзу, если узрят в том выгоду.

И совершенно непринужденным, даже рассеянным жестом он открыл Портал у себя за спиной и скрылся в нем. Только его и видели.

Под вечер я, как водится, валилась с ног. Но сна при этом не было ни в одном глазу. Я приняла душ и наконец-то призвала Ча. Развалившись на кровати с Ча в качестве диванной спинки, мягкой и жесткой одновременно, я притворилась, будто смотрю новостной канал. «Ну, что скажешь?» – спросила я.

«Он назвал тебе истинное имя, – заметил Ча. Но в его мыслях читались неуверенность и сомнения – точно как в моих. – Я не знаю, что сказать. По ту сторону Портала те, кто живет в его державе, мне и моим сородичам враги».

Это что же выходит? Сразу два новых факта о Потусторонье. Во-первых, у них там имеются какие-то державы, где, по всей вероятности, живут пришлецы разных видов. А во‐вторых, они там, оказывается, между собой воюют. Или, во всяком случае, не ладят.

«А что ты чувствуешь?» – спросила я вместо того, чтобы допытываться, что он думает. Чутье Гончих верная штука – почему бы не положиться на него?

«Разум говорит, что верить ему глупо, но чутье подсказывает, что он достоин доверия, – ответил Ча после долгого молчания. – Мое чутье редко меня подводит. Однако… если подводит, то очень и очень сильно. И это означает, что существо, насчет которого я обманулся, чрезвычайно умно и изворотливо и ему под силу одурачить даже меня».

«А что думают другие?» – спросила я. В стае ведь могут быть разные мнения. Я никогда не вмешиваюсь в их дела: Ча вожак, и что они с Мирддином решат, то стая и сделает. Но, наверное, стоит выслушать разные точки зрения. Если кто-то не согласен с Ча, неплохо бы знать почему.

«Разногласий меж нами нет. Мирддину и Гвалхмаю этот Тирсион по душе – возможно, оттого, что их держава ближе к его державе, чем наша».