Георгий Герцовский - Владей миром! [litres]

– А это, кстати, второй вариант, – не без плотоядности улыбнулась Литтия. – Кто сказал, что, умерев, ты не окажешься в своем мире?

Я посмотрел на нее, потом на Кинсли и не нашелся что сказать. Как ни кинь – всюду клин.

– Мне надо подумать, – сказал я.

Мы перенеслись в замок Пчелиной ведьмы. Дворецкий принес фрукты.

– Тогда, может, меня лучше сразу грохнуть? – выдал я. – Чем ждать, пока волшебник изжарит? Или есть какой-то план, как я смогу до него добраться, до того как он меня в жабу превратит?

– Есть, – кивнула Литтия.

– А! Знаю, знаю! Читал! Я приду и скажу ему: «Эх, вот если бы вы могли во льва превратиться!» Он станет львом, а ему это-то просто! «Вы бы во что-то мелкое преобразовались – в мышь, например!» Он станет мышью, и я его съем! Точно?

– Глупец, – не зло прокомментировала Литтия и покачала головой. – Все будет гораздо проще. Ты научишься магии.

– Ты же Падший, – бросил Кинсли, будто выругался. – У вас магия в крови.

Я потерял дар речи. Пока набирал воздуха, чтобы начать протестовать, Литтия сказала:

– Мы научим тебя всему, что умеем сами. А если ты окажешься не менее способным, чем оба Падших, то быстро обгонишь магов Заморских холмов. – Затем чуть хрипловатым тембром анимешная ведьма добавила: – Вопрос один – хочешь ли ты нам помочь или струсишь? – И она опять посмотрела мне в глаза своими озерами.

– Ну, если вопрос стоит так, – пожал я плечами и отвел взгляд. – Если магии научите, – опять плечами пожал… – И если пути домой все равно нету… – Третий раз подъем-опускание плеч. – Помогу.

Нет, я не трусил. Наоборот, за деяния Немо чувствовал к нему здоровую злость и с удовольствием начистил бы ему батискаф. Просто я реально оценивал свои силы. Без его магических умений я как десятилетка на татами с желтым поясом новичка против тридцатилетнего обладателя третьего дана. А с магией – если, конечно, не окажусь бездарностью – и еще с такой группой поддержки шансы резко увеличивались.

– Этого мало. Теперь еще надо получить согласие магов Заморских холмов, – вздохнув, сказала Литтия Кинсли. – Знакомиться будем завтра.

– Но мне-то тоже подумать надо! – начал я набивать себе цену. – И пусть мне хоть кто-нибудь пояснит, что именно я должен делать.

– Думай. А заодно подумай, где будешь прятаться от Немо, когда нас всех перебьют. Твой единственный шанс спастись – победить. А вот как это сделать – никто не имеет понятия. Мы как раз у тебя спросить хотели.

– Постой, а зачем тогда меня завтра с магами знакомить? Я думал, что вы мне наденете на палец какое-нибудь кольцо всевластия, велите пройти через всю Утронию и бросить его в жерло вулкана. А тогда наверняка вдруг запляшут облака…

В глазах Пчелиной ведьмы опять стояло то слово, которым она недавно охарактеризовала мои умственные способности.

– Про кольцо я ничего не знаю, – сказала она, – облака тут пляшут только для тех, кто зайти перебрал. А знакомить поведу для того только, чтобы узнать, пойдут ли они за тобой. Достоин ли ты носить, – она протянула руку, и Кинсли тотчас вложил в нее ту самую диадему, которая была среди прочих волшебных вещей, – это.

Я прыснул. Диадема была явно женской, и я развеселился, когда представил, как она будет на мне смотреться.

– Что ты скалишься? – одернул меня Кинсли, поглядывая при этом на ведьму, словно опасаясь ее гнева.

– Надеюсь, маги не разрешат носить мне это чудо… – ответил я. – У вас тут не холодно. Я уж лучше с непокрытой головой.

Неожиданно рассмеялась и анимешная красавица.

– Как ребенок, в самом деле. – Кинсли по-прежнему хмурился. Он взял диадему и надел себе на голову.

Я ожидал, что если она и сможет задержаться на его голове, то только на ушах – ан нет, диадема уменьшилась и стала ему по размеру. Внешний облик тоже изменился: она превратилась в ободок из монолитного камня, похожего на опал.

– Понял теперь? – спросил Кинсли. – Просто до тебя ее женщина носила.

– Королева Лейте, – добавила ведьма. – Последняя возлюбленная Артурчика.

– А до этого сам король Артур, который ее и создал, – сказал Кинсли.

– Ладно, – отмахнулся я. – Можно подумать, без нее нельзя.

– Без нее тебя никто не поддержит, – проворчал Кинсли. – Это императорская диадема короля Артура – и все это знают. Ею давно мечтает завладеть Немо.

– Но не смог, – сказал я, – потому что она благополучно хранилась в гнезде грахмана. А с моим появлением – какое совпадение – раз и нашлась.

Кинсли и Литтия переглянулись. Улыбка опять тронула ее губы. Словно красавице нравились мои неловкие сарказмы.

Кинсли спрятал диадему в походную сумку.

– Ее в гнезде не было, – сказал он. Много лет она хранилась у гортванцев. И если бы ты… иначе повел себя в пути, тебе бы тоже ее не видать.

– Ну еще бы! – продолжал иронизировать я. – Она бы вместе с тобой сгнила в утробе бартайла…

– Ладно, я спать, – сказала Литтия.

Дворецкий проводил меня в отдельную спальню. Там я почувствовал себя если не коронованной особой, то дворянином: постель под балдахинами, гобелены и драпировки, оленьи рога на стене и огромное, во всю стену, окно в сад. Я возлег.

Но уснуть не мог долго. Попивал морс, смотрел на свечу и думал.

Вот, значит, какая штука получается – не просто так меня Кинсли по болотам и пещерам таскал. Да и встретились мы не случайно. Я вроде как их главная надежда. Настолько верят, что раз я с неба свалился, так непременно не хуже двух первых Падших окажусь? Видать, не избежать мне встречи с капитаном Немо – никуда не деться с подводной лодки.

И в тот самый миг, когда сладкая истома наконец стала утягивать меня в сон, скрипнула тяжелая дверь. Игнорируя то, что замок был до этого заперт – я сам поворачивал ключ, – в комнату вошла Пчелиная ведьма.

Ведьма, правда, была не в белом, а в пеньюарно-голубом, но суть не меняло. У двери она простояла недолго – почти сразу нырнула под мое одеяло, будто меня на кровати не было. Но и секунды не прошло, как я понял, что о моем наличии в постели она прекрасно знала.

– Великая, – начал было я ошалело…

– Литтия, – сказала ведьма.

– Литтия, ты же еще совсем ребенок, – оказывал я нерешительное сопротивление.

– Думаю, – девушка посмотрела на меня, широко раскрыв анимешные очи, – ты не хочешь знать, сколько мне лет по-настоящему?

Я этого знать не хотел.

«Как-то просто у них с этим. Ни конфетно-букетного периода, ни первых поцелуев. Мечта любого мужика. Все-таки здесь много хорошего», – подумал я, и это была последняя внятная мысль той ночью.

Утром в мою комнату деликатно постучали. Литтии рядом не было. Дворецкий полил из кувшина теплой воды мне на руки, чтобы я умылся. На завтрак подали свежего хлеба и фруктов. Ел я в одиночестве.