Георгий Герцовский - Владей миром! [litres]

– Самому его не найти, – сказал Кинсли. Он настороженно осматривал скалы. – Фулопп появляется, когда ему вздумается. Или не появляется.

– Пойду хвороста натаскаю, – сказала Шайна и ушла в перелесок, видневшийся неподалеку.

– Что есть-то будем? Опять колдовать? – спросил я.

– Провиант имеется, – буркнул Кинсли и начал разбирать баулы.

Мне тоже сидеть надоело, я решил пойти поискать все-таки хозяина Черных скал. Одному было страшновато, но я надеялся, что фулопп, прежде чем казнить, хотя бы выслушает меня.

Углубился в скалы. Кое-где между ними имелись площадки, окаймленные черными пиками вершин. На одной из подобных полян, когда устал рыскать по Рыльзу, я и уселся на песочке. Решил позвать фулоппа – вдруг, подумал, где-то тут обитель его. Никакого эффекта. Я посидел, покричал с четверть часа и решил вернуться к своим, тем более что даже с моей площадки уже был виден сизый дымок от прибрежного костра. Да и вечереть начинало – Затмение и Марс обозначились на небосводе, но без Юпитера.

И я заблудился – потерял выход со скальной площадки. Но больше это походило на то, что меня просто заперли. Оказалось, что тропинка, по которой я пришел, в скалу упиралась и никуда дальше не вела.

«Ну, конечно, это же не она – вон нужная тропинка!» – обрадовался я. Пошел по ней, а она вообще вокруг площадки вела. Третью попробовал – та меж скал обрывалась на приличной высоте.

«Хорошо все-таки, что я маг», – вспомнил я наконец. И вовремя: пока я бродил, еще больше стемнело – Марс-то с Затмением немного света дают.

– Йошкин кот! – крикнул я радостно, отчетливо представляя то место, где мы вещи побросали, когда на рыль-зовский берег сошли. И… ничего. Сколько я ни призывал кота, которым владеет таинственный Йошка, – результата ноль. Пробовал я и Шайны лицо представить, и Кинсли, чтобы к ним перенестись, но и это ничего не дало.

– Зачем ты пришел? – услышал я низкий, клокочущий голос из темноты.

Голос будто расщеплялся на несколько других голосов, и все были равно неприятны.

– Кто это? – крикнул я в пустоту. – Фулопп, это ты?

– Я, я, – рассмеялись в ответ многоголосьем.

– А можно тебя увидеть? – осмелел я.

В полумраке сумерек появилась голова. В ней было что-то одновременно от ящерицы и собаки. Вытянутая морда, плоский рот, оранжевые, как два темных янтаря, глаза без зрачков. От ушей расходились роговые пластины, прикрывающие часть шеи. Впрочем, что там, за шеей, увидеть не довелось: она обрывалась в пространстве, словно росла из ниоткуда. Через мгновение голова фулоппа возникла слева – прямо возле меня. Не успел я отпрянуть, как она исчезла и снова появилась – на этот раз справа. Но не полностью, а лишь одной стороной, будто чудище выглядывало из воды, склонив голову набок. Потом мелькнула часть шеи, которая перерастала в спину с роговыми пластинами, как у стегозавра.

«Интересное кино, – подумал я. – Этот товарищ, видимо, никак не может решить, то ли ему полностью явиться, то ли совсем исчезнуть».

– Слушай! – крикнул я. – А что ты как-то – ни там ни сям? Давай объявись целиком, поговорим как следует.

Я, конечно, постарался, чтобы это повежливей прозвучало, а то тоже могу по частям разделиться. Без возможности обратной сборки.

– Хм, – усмехнулся одноголосый хор. – Давай попробуем.

Из сумеречной тьмы на мгновение явилось все чудо-юдище двухголовое. Вторая голова была похожа на петушиную, но с огромными зубами. Этакий саблезубый кур. Далее, в течение нашего разговора, какая-то из голов или частей тела фулоппа возникала по разные стороны от меня.

– Тебе будет трудно понять, – сказал он, – но я живу сразу в нескольких мирах. Редко появляюсь целиком в одном измерении. Нужды нет.

«Вот это я понимаю, интеллигентная беседа, – подумал я. – Даже слова умные».

– А зачем тебе это? – спросил я.

– Хм, – опять усмехнулся фулопп, – зачем тебе умение ходить? Или разговаривать?

– Ну… удобно.

– Вот ты и ответил. Я живу иной жизнью. Более полной. Как птица, которая умеет не только ходить и летать, но и плавать. И это делает меня непобедимым. Впрочем, – рассуждало чудовище, – мне не приходилось этому учиться. Я таким уродился.

«Да, – подумал я, – по такому поди попади хоть мечом, хоть файерболом. Нырнул в другой мир, а вынырнул уже за спиной, и цап…»

Вспомнилась улыбка Чеширского Кота. Вот, наверное, тоже был шатун между мирами. Хотя получается, что я тоже. Только целиком перенесся, а не по частям.

– Скажи, а тот, другой мир, какой? – спросил я, надеясь услышать про родину.

– Невозможно сказать – миров много, я гуляю по ним, как по тропам. Есть такие, которые все время словно в огне, – там красные небеса и черные тучи. Есть миры, в которых все будто плывет, никакой четкости. Даже цвета блеклы и смешаны.

– Красиво, наверное, – сказал я.

– Я не знаю, что такое «красиво», – был ответ.

Вот те на.

– Скажи, а нет ли там мира, где небо голубого цвета, а облака – белого?

– Ты про свой родной спрашиваешь? – догадался фулопп. – Таких миров много. Но я тебе не помогу. Даже если бы нашли твой, со мной туда перейти не сможешь. Погибнешь.

– Да я пока и не собирался, – честно сознался я. – Так, ностальгия. Мне, видишь ли, Утронию спасти надо, пока не поздно. А то тут один персонаж с подводной лодки совсем берега потерял. Знаешь, наверное?

– Я мало интересуюсь проблемами миров, в которые вхож. Я лишь наблюдатель. Мой интерес в другом.

– В чем же? – спросил я.

– Вот мы и подошли к делу, – сказал фулопп, и петушиная голова вдруг возникла прямо возле моего лица. Но опять не целиком, а будто из воды выглянула. – Зачем ты пришел?

– Мне нужна помощь.

– Какая?

– Изгнать из Утронии одного мерзавца, который не дает никому жить.

– Я в войнах не участвую, – сказал фулопп. – Если я встаю на чью-либо сторону, то начинаю переживать за нее, волноваться. Желать победы. Или того хуже – злиться и ненавидеть. Тогда я теряю свою бесценность и несравнимость.

– Что теряешь? – спросил я, а сам почему-то вспомнил, услышав про несравнимость, горлумское – «моя преле-с-с-сть».

– То, что позволяет быть свободным и гулять между мирами. Если я начинаю злиться, я застреваю в одном. – Глаз фулоппа возник в десяти сантиметрах от моего лица, и я отпрянул.

– Понятно, – вздохнул я опечаленно. – Но я слышал, ты пару раз навещал тот берег Утронии?

– Это не было войной, – спокойно сказал фулопп. – Было изъятие пары нужных мне вещей. Увы, – он вздохнул, – без сопротивления не обошлось.

– Что ж, – кивнул я. – Все понятно. Извини, что побеспокоил.

– Но помочь я тебе могу. На тебе корона императора. Она – символ власти. Я могу сделать так, что в битве на одной стороне с тобой будут бестии.