Криста Фауст - Бэтмен. Убийственная шутка

Гордон не мог сосредоточиться на бессвязном монологе Джокера. Его собственный разум потерялся в лабиринте путаных воспоминаний. Он вспомнил, что однажды поздно вечером увидел, как Барбара, еще подросток, тайком вышла из своей комнаты и спустилась по пожарной лестнице, чтобы встретиться с каким-то парнем, тут сомнений не было. Как он закурил сигарету и подумал, что, наверное, стоит хотя бы попытаться ее остановить. Но потом их глаза встретились через залитое дождем окно. Она сверкнула своей наглой улыбочкой, и его сердце оттаяло.

К счастью, его дочка была слишком похожа на него.

Где она? Что, во имя всего святого, Джокер с нею сделал?

Почему он не может сосредоточиться? Что не так с его сознанием? Его накачали наркотиками? Отравили? Он умирает?

Барбара! Где ты, Барбара?

В какой-то момент ему развязали запястья, хотя он не мог точно вспомнить, когда и как. Он сжимал в покалывающих руках горсти земли и скрипел зубами, отчаянно пытаясь удержаться за здесь и сейчас. Но все вокруг было таким абсурдным, что он не мог разобраться, где реальность, а где — нет. Суровые, насмешливые лица. Джокер. Это было безумие.

Гордон изо всех сил старался не обращать внимания на грязь между пальцами.

Это. Вот это реально.

— …туда, где темно и холодно, — продолжал Джокер, медленно поднимаясь на ноги и сгибая долговязое тело, не шевеля при этом головой, с застывшей улыбкой на лице. — В место, наполненное неясными формами вещей, которые ты так надеялся позабыть.

Он медленно спустился по ступенькам со своего мусорного помоста, пнув с дороги выпавшего пупса.

— Воспоминания бывают мерзкими, отвратительными мелкими тварями, — сказал он, — можно сказать, как дети.

Он засмеялся, махнул рукой, и истязатели Гордона снова подняли его на ноги и потащили прочь. Над ними висел потрепанный, зловещий баннер с подтекшими красными буквами.

ПОЕЗД-ПРИЗРАК

Но он едва его видел. Вместо него он увидел Барбару.

Барбара!

Двухлетнюю Барбару, голенькую, не считая подгузника и одного красного носочка. Она отказывалась одеваться и бегала по квартире, как маленький демон, упиваясь силой нового слова «НЕТ».

Шестилетняя Барбара держала его за руку и тянула к взрослому отделу библиотеки, потому что книги в детском отделе были слишком скучными, она их все прочитала.

Одиннадцатилетняя Барбара, стоя перед школой, отстранилась от его неуклюжей попытки поцеловать ее в щеку и театрально закатила глаза.

— Боже, папа, — сказала она, — Ты меня смущаешь!

— Барбара! — закричал он, не в силах остановиться, не в силах был сдержать душераздирающие рыдания, сотрясавшие все тело, пока он шел навстречу неизвестной судьбе. — О, нет. О, нет.

— Но можем ли мы жить без них? — Джокер до сих пор говорил позади него, но уже ближе. Казалось, он никогда не перестанет говорить, говорить и говорить. — Воспоминания — это то, на чем основан наш разум. Если мы не можем смело взглянуть им в лицо, мы отрицаем сам разум! Хотя почему нет? Мы не связаны контрактом с рациональностью.

Голос Джокера внезапно оказался слишком близко, его горячее дыхание коснулось щеки Гордона.

— В нем нет пункта о здравомыслии.

Гордон в сотый раз подумал, что сейчас упадет в обморок, но не упал. Не получилось . Ужас не прекращался. Гогочущий смех цирковых уродов кислотой обжигал его обнаженную кожу. Его разум дрогнул, чувства были спутаны, а тело вышло за грань выносливости. Он не мог думать.

Почему он не мог думать?

Эти ужасные мелкие не-дети, которые вели его за собой, толкнули его вперед, так, что он споткнулся и наполовину ввалился в ржавый, выцветший вагон призрачного поезда с выгнутой, облезшей улыбкой, нарисованной под мятым носом. Костлявые руки, слишком сильные для своих размеров, держали его и привязывали к древней вагонетке. Его голова завалилась назад в предобморочном состоянии.

— Поэтому, когда ты оказываешься прикован к составу из неприятных мыслей, — сказал Джокер, — который везет тебя в события прошлого, где крики невыносимы, помни, что там вечно обитает безумие.

Похабный херувим дернул ремни, проверяя, что Гордон надежно пристегнут.

— Безумие — это аварийный выход, — добавил Джокер. — Можно просто шагнуть наружу и закрыть дверь, вместе со всеми ужасными вещами из прошлого. Можно их запереть.

Театральным жестом он потянул за массивный рычаг, увенчанный черепом. Вагонетка рванулась вперед и врезалась во вращающуюся дверь с чеканкой ухмылявшегося клоунского лица, увозя Гордона в темноту.

— Навсегда.

Когда Бэтмобиль с визгом остановился перед баром «Мое алиби», проститутки и карманники, столпившиеся у побитой входной двери, разбежались, как тараканы. Он искал не их. Он искал зацепку и хотел найти ее быстро, у него не было времени маскироваться под «Спичку» Мэлоуна. Где-то в этой портовой забегаловке должна быть ниточка к Джокеру. Он что-то задумал, что-то, чему Бэтмен не мог дать названия, но он знал противника слишком хорошо, чтобы игнорировать инстинкты.

Он показал ориентировку с фотографией Джокера парочке налётчиков, подсевших на «Смешную дорожку». Проклятый наркотик был в дефиците благодаря стараниям Бэтгёрл, которая разорила Питона Палмареса и сожгла его лабораторию.

Затем он пошел проверить любителей легкой наживы, от них — вверх по цепочке до младшего Таланте, выбив дух из пары его головорезов, и даже Освальда Кобблпота, который не был союзником Джокера, пообещав ему дать разрешение на повторное открытие его проклятого клуба «Айсберг Лаундж». Пока он ничего не накопал, но вопрос был только в том, знают ли эти отбросы то, что хотел узнать он.

Внутри был бар, тянувшийся вдоль узкой комнаты с низким и неровным жестяным потолком, за долгие годы пропитавшийся никотином и дурными намерениями. В центре пола был большой ржавый слив, после каждой смены смывать кровь и рвоту. За декор могли сойти лишь старые неоновые вывески пива, криво висевшие на стенах, и лишь одна из них работала, отбрасывая болезненно-зелёный свет на угрюмых посетителей. Циничные работницы панели. Мрачные портовые грузчики и нищие бродяги. Старики с лицами, похожими на сжатые кулаки.

Никто из них не был ни Джокером, ни кем-то из его известных пособников. Бэтмен прорезал себе путь сквозь пьяную толпу и пошел в сторону барной стойки. Никто не преграждал ему путь. Он направился прямо к самому подлому посетителю бара — по крайней мере, этим вечером.

Проныра Дэнтон сидел в дальнем левом углу, спиной к стене, по бокам от него сидели две распутные дамы. Они были лучшими среди худших, хотя это мало о чем говорило. Пара смазливых крашеных блондинок, своей схожестью напоминавших сестёр. Их едва прикрывали мини-юбки и топики без бретелек. Когда Бэтмен сжал кожаный кулак на груди Дантона, поднимая его со стула, обе женщины быстро вспомнили о важном деле в другом месте.