Дмитрий Скирюк - Драконовы сны [litres]

– Как она? – спросил он.

– Нормально. Спит.

– Спит… – хмыкнул Орге. – Что ж, хорошо. Жаль только, я её не вижу. Хансен был хороший парень. Чудаковатый, но честный. Осторожничал, но никогда не трусил. Надеюсь, девчонка из него получится не хуже. К слову сказать, ты уверен, что она девчонка? В смысле – настоящая девчонка?

– Уверен.

– Что ли, проверял? Под юбку лазил?

Жуга промолчал, и было в этом молчании нечто, отчего гном так и не решился продолжить разговор. Травник обернулся и встретился глазами с Арне. Мальчишка тоже нерешительно переминался рядом.

– Ну, а тебе чего? – угрюмо бросил Жуга. – Иди давай. Нечего тут пялиться.

Арне опустил глаза.

– Расскажешь мне о ней? – попросил он.

Теперь уже Тил поднял голову.

– Зачем тебе?

– Я… Я хотел… Ну, Хансен – он ведь был волшебник. А я хотел… к нему в ученики. Хотел попроситься… Только ты не думай, я не просто так. Я заплатил бы. Отработал…

– Поздно, – травник перевёл взгляд на девочку. – Это уже не Хансен.

– А кто?

– Не знаю. Энигма. Загадка. Чистая поверхность.

Маленький исландец стиснул кулаки.

– Всё равно я сделаюсь волшебником, – сказал он сдавленно. – Я не хочу просидеть на этом острове всю жизнь, я хочу знать больше! Я выучусь, найду учителя, я… я…

– Время покажет, – устало сказал Жуга. – Пойдём к остальным.

– Идите, – сказал Телли. – Я потом.

Травник чувствовал себя разбитым и усталым. На то, чтобы сварить похлёбку из крупы и вяленого мяса, ушли почти все его силы – воду пришлось нагревать при помощи магии. Бой, долгий путь, перерасход магической энергии обернулись тяжестью в голове и ломотой в костях. Даже простые заклинания давались травнику с трудом. «Яд и пламя, – вновь подумал он. – Похоже, Герта была права, и эти чёртовы ограничения и вправду могут пригодиться».

Тем временем у наполовину опустевшего котелка уже вовсю шёл разговор.

– Вот ты мне говоришь, что надо возвращаться, гном, – варяг после еды немного подобрел. – А ведь любое сказание, любая сага учит нас, что храбрые идут вперёд.

– Кто знает, – Орге пожал плечами, ощупью нашарил одеяло, набросил его на плечи и привалился к стене. – Если можешь отыскать дорогу, так иди. А я другого способа не знаю. Может быть. Тебе видней.

– Всё это христианские штучки, – не унимался варяг. – От тебя, двараг, я их не ожидал. Обычно это ихние попы выискивают всякие лазейки, только б обмануть.

– А чем тебе не нравится христианский бог? – спросил вдруг Арне.

– Не знаю. Не по душе он мне. На словах, вроде, добрый, а по делам – всё норовит прибить кого-нибудь. И ученики его такие же. И нет чтоб в открытую, как исстари, а как змеи – исподтишка всех друг против друга растравляют, чтоб никто не догадался. А сами в стороне. И жертвы булками приносят. А ещё детей купают в ледяной воде.

– Так ведь грех же первородный…

– А не надо было яблоки таскать!

– Да ты историй много ли слыхал? – вслух усомнился Арне. – Ты и читать-то не умеешь.

– А на кой читать? Проповедники и так всё время приплывают, сами рассказывают всякую всячину про белого Христа, знай только уши раскрывай. А иной раз викинги привозят рабов христиан, так те тоже поболтать не прочь. Много знают. А как-то раз – ну, помнишь, наверное, – один такой проповедник-старикашка, видимо, совсем уж полный идиот, добрался до Гайрфугласкера, принял там сослепу пингвинов за людей и принялся их крестить. Когда за ним приплыли, он уже пол-острова крестил. Вот смеху было! Сам после этого суди, хорош ли бог, у которого такие слуги.

– Ну так расскажи тогда свою какую-нибудь историю, – бесцветным голосом сказал травник. – Твоя-то в нашем случае, наверное, полезней будет.

Яльмар с некоторым недоумением покосился на него, затем оглядел остальных спутников.

– Вы что, правда хотите послушать?

Гном не ответил. Тил пожал плечами. Герта и дракошка спали. Жуга махнул рукой: рассказывай, мол, всё равно делать нечего. Варяг воспринял общее молчание как знак согласия.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Хорошо. Я расскажу вам историю про двух братьев. Про двух братьев и того, кто скрыл лицо. Слушайте.

Он уселся поудобнее у стены, прикрыл глаза и начал свой рассказ:

– То был холодный год. Осеннее море с грохотом сотрясало гранитные скалы. Ветер подхватывал брызги и нёс над ущельями фиордов, над каменными перевалами, мимо снеговых шапок вершин. И даже орлы, гнездившиеся на неприступных утёсах, с трудом могли разглядеть далеко в море маленькую рыбацкую лодку. Шторм давно сломал мачту, сорвал парус и утащил куда-то в низкие тучи. Двое мореходов сперва пытались грести, но тяжёлые волны выхватывали вёсла из рук, да и силы кончились быстро – ведь старшему из гребцов едва минуло десять зим, а младшему и того менее – восемь. Это были Агнар и Гайррёд, сыновья Храудунга, одного из самых знаменитых вождей северных стран. Буря уносила их лодку от родного берега прочь. Братья едва успевали вычерпывать холодную воду, хлеставшую через борта. «Держись, Гайррёд! – крикнул тогда старший брат младшему. – Мы же викинги! Дымные очаги и тёплые постели – это не для мужчин!»

Сам Агнар был доброго и весёлого нрава: все ждали, что он сделается хорошим вождём, справедливым и щедрым. Отцовские воины охотно пойдут за ним, когда он подрастёт.

А Гайррёд отвечал ему так: «Пусть другие плачут или просят пощады». Судьба младшего сына – всё в жизни добывать самому, и богатство, и славу, и преданную дружину. Что ж, Гайррёд обещал стать замечательным воином. Кровавое Копьё – вот что значило его имя.

Двое промокших мальчишек упрямо сражались с волнами, чувствуя, как понемногу стынет кровь в жилах, как ледяной ветер высасывает последние силы… Но они были сыновьями вождя. Они хотели стать викингами. Они не привыкли сдаваться…

– Гайррёд… – вдруг пробормотал Жуга, чувствуя, как вспыхивают в мозгу смутные проблески догадки. – Гайррёд… Красное копьё… Так что же, «рёд», выходит, значит «красный»?

– Красный, ну, – кивнул варяг, намереваясь продолжать. – Так вот…

– А «гайр» по-вашему – «копьё»?

– Ага. Так вот, плыли они, пока наконец, уже в ночной тьме, впереди не заревел прибой…

– Яльмар, – глядя викингу в глаза, холодным голосом сказал Жуга, – ответь мне: «гайрфугл», случаем, не означает «копьё-птица»?

Яльмар посмотрел на травника с недоумением. Поскрёб в затылке.

– Ну, да. Мы так их и зовём, пингвинов этих. А как их ещё звать? Клювы острые, как копья, мать их… Эй, ты чего? Чего вскочил-то? Да погоди ты, дай дорассказать!

– Потом дорасскажешь! – вскричал Жуга, схватился за голову и быстро заходил по пещере туда и обратно. – Вот оно! Гайрфугласкер!

В этот миг Жуга так походил на сумасшедшего, что Тил и Яльмар невольно отшатнулись.