Сири Петтерсен - Потомок Одина [litres]

Хирка взяла факел и поднесла его к тряпкам, которые были засунуты между веток. Они были пропитаны маслом, и уже через мгновение костёр разгорелся, несмотря на дождь. Ей в лицо ударил жар, и Хирка отступила на пару шагов. Сквозь огонь она различала лица. Хирка прожила здесь много лет, но сейчас ей казалось, что она не знает никого из собравшихся. Это наказание за то, что она любила проводить время в одиночестве. Другие имлинги всегда оставались чужаками. Кайса и Силья, обе в блестящих чёрных платьях, Нора, Ветле.

Ример!

Он стоял наискосок от неё, одетый в чёрное, наполовину скрытый языками пламени. Она думала, Ример уехал. Они с Илюме должны были уехать. Почему же он здесь? Задержка? Белые волосы отчётливо контрастировали с тёмным небом и морем у него за спиной. Он не отрывал взгляд от тела отца, которого теперь было почти не видно из-за огня. Костёр шипел и трещал.

Ример поднял глаза и встретился с ней взглядом. В глубине светлых зрачков стояло глубокое, нескрываемое горе. Их единение в горе наступило так неожиданно, что Хирка схватилась за грудь, чтобы не думать о Римере, но он победил. Друг пристально смотрел на неё. Прорывался сквозь огонь прямо ей в сердце. Высасывал из неё горе. Оно выкатывалось из глаз и падало на чёрные камни. Хирка почти слышала его слова. Не о горе, о выживании.

Мы продолжаем жить. Ты и я, Хирка.

Она почувствовала, как чьи-то руки обнимают её. Рамойя притянула Хирку к себе. Хирка посмотрела в другую сторону, и когда вновь подняла глаза, Ример уже отвёл от неё взгляд.

Отец горел.

Он горел до тех пор, пока шум волн не стал громче треска костра. Имлинги начали расходиться. Они думали, что огонь сделал своё дело: отпугнул слепых и осветил отцу путь в Шлокну. Теперь они покидали Хирку, переходили мост и возвращались в деревню. Тихая цепь одетых в чёрное имлингов, идущих по тропе. Можно было подумать, что это они мертвецы. Хирка посмеялась про себя. Никто из них не знает, что отец был спасён много часов назад. Он не спит в Шлокне. Он на небесах. С воронами. Или же он в обоих этих местах одновременно?

Во всех местах.

Хирка, Рамойя и Ветле ушли последними. Теперь дело было за морем – ему предстояло смыть все следы. Они направились следом за тенями к трактиру, чтобы выпить погребального пива. Хирка с удовольствием проигнорировала бы это мероприятие, ей не особенно хотелось подавать хлеб и пиво, но Рамойя поставила на раздачу других женщин и напекла кренделей, медового хлеба и пирожных. Хирке не пришлось ничего готовить, поэтому самое малое, что она могла сделать, – это просто поприсутствовать на поминках. Надо не забыть поблагодарить всех.

В трактире почти не осталось свободных мест. Хирка и Ветле уселись за один стол. Хирка не могла вспомнить, когда она в последний раз добровольно присоединялась к такой большой группе имлингов. Что сказал бы отец? Рамойя и Нора раздавали пиво и поминальный хлеб с сушёными фруктами. Помещение освещала сотня свечей. Двое мальчишек, сыновей швеи Инны, хотели убежать по лестнице в комнаты для гостей, но мать вернула их и велела вести себя пристойно. Хирка вздрогнула, когда на стол перед ней поставили кружку. Она поблагодарила. Еда и питьё были розданы, имлинги начали потихоньку перешёптываться между собой. Хирка пребывала в трансе, она не слышала ни слова из того, что говорилось. До тех пор, пока Кайса не упомянула имя отца. Хирка не расслышала, что она сказала, но разобрала ответ Сильи:

– Что ты имеешь в виду?

Кайса повысила голос:

– Я имею в виду, что если бы он знал, что делает, то наверняка смог бы спасти собственную жизнь.

Хирка уставилась на неё, но Кайса не обращала на неё никакого внимания. Хирка встала и подошла к ней.

– Отец спасал жизни.

Кайса спрятала от неё глаза и, наклонившись к дочери, произнесла:

– Она утратила рассудок вместе с хвостом.

Хирка и раньше слышала от неё такие слова, но они её совершенно не трогали. Но она не смеет подобным образом говорить об отце! Не может! Хирка лишилась способности думать. Казалось, тело взяло контроль над ней, подняло кружку и перевернуло её. Пиво вылилось на Кайсу, которая заорала так, будто её пырнули ножом. Уложенные в причёску волосы покрылись пеной и прилипли к черепу. Платье промокло до пояса. Тяжело дыша, она бормотала непонятные слова. Силья разинула рот. Ветле засмеялся, и Рамойя прикрыла ему рот рукой. Все глаза устремились на неё, но Хирка не боялась. Она горела. Она горела так, как недавно горел её отец, и ничто не могло сдержать пламя внутри неё.

– Отец спасал жизни! Тебя он спас от лёгочного жара! Он помог многим работникам Глиммеросена. Он построил вам новую конюшню, – Хирка поняла, что голос её становится невнятным. Она не должна плакать, но она обязана высказаться. – Новую конюшню! И чем ты отплатила, Кайса? Где ты была, когда упала балка? Он больше не мог ходить, а ты даже ни разу не пришла проведать его!

В таверне наступила вязкая тишина, которую, казалось, можно было потрогать. Но теперь все глаза были устремлены не на неё. Все смотрели на Кайсу. Посреди всего своего отчаяния Хирка почувствовала маленький укол радости. Остальные знали. Знали, что она сказала правду. Она права!

Кайса Глиммеросен утратила дар речи. Она огляделась по сторонам и поняла, что должна ответить, причём быстро. Она упёрлась рукой в бедро, а второй рукой ткнула Хирку:

– Дитя слепых! Он так и не научил тебя манерам! Глиммеросен нельзя обвинять в его несчастье!

Хирка подняла кулак, но Ример схватил её за руку и потащил к выходу. Ей не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Кайса визжала им вслед:

– Ты ещё пожалеешь об этом, Хирка! Если хочешь, чтобы руки Глиммеросена не дотянулись до тебя, тебе придётся уехать очень далеко!

– Сегодня сгорел её отец, – Ример говорил жёстко, но голоса не повышал. Тем не менее Кайса притихла. Дверь таверны захлопнулась за ними, и Хирка услышала шум начавшихся там разговоров. Да, теперь им будет о чём поболтать в ближайшее время. Она втянула в лёгкие холодный воздух. Ей казалось, слова, которые она только что услышала, душат её.

Если хочешь, чтобы руки Глиммеросена не дотянулись до тебя, тебе придётся уехать очень далеко!

Кайса знала, что они собираются уезжать. Одно лицо так и плясало перед глазами Хирки. Силья. Силья на берегу моря сквозь бутылочное стекло. Хирка рассказала ей, что они уезжают! И что Силья сделала после этого? Вероятно, передала своей матери. Спросила у неё совета. А Кайса их предала.

Кайса. Не Ример.

Он тащил её вперёд. Голоса из трактира стихли у них за спиной. Она боялась, что Ример доволочёт её прямо до дома. До лачуги. До пустой, бессмысленной хижины. Она попыталась высвободиться из его захвата, но ничего не вышло.