Кира Измайлова - В рассветный час [litres]

– Ни одна девушка из моих рук заикой не выходила, миледи, – скромно отвечает Ленн и идет в гардеробную.

– Погоди, – окликает Дейн. – Других чужаков нет?

– Ни души, милорд.

– А слуги?

– Об этом позже, милорд. Сейчас нас никто не потревожит, это главное. Вызов Монтаку я отправил, но он пока не откликается… не нравится мне это.

– И лорд Кервен недоступен, как нарочно… Хорошо, займись Мелли, а мы пока поговорим.

Ленн исчезает в гардеробной, а Дейн смотрит на племянницу и спрашивает негромко:

– Сильно напугалась?

– И да и нет.

– Как это?

– Не знаю. Не могу объяснить… – Ксенна задирает голову к потолку, чтобы слезы не выливались из глаз, но Дейн выше ростом, он все равно их видит. – Поначалу было очень страшно. Потом я поняла – этому… ну… ему нужна не я. Я, знаешь, старалась представиться этакой недалекой провинциальной девицей и болтала о нарядах, а когда он словно невзначай спрашивал о лабораториях и твоих делах, отмахивалась и продолжала говорить о туфлях, лентах и кружевах, а еще об украшениях…

– Он, наверно, посулил тебе что-нибудь этакое?

– Конечно! Прекраснейшие бриллианты – словом, именно то, чего нельзя надевать юной девушке нашего рода, – невольно смеется Ксенна. – Ну, не все же знают такие тонкости, правда?

Это верно. Мало кто помнит – и еще меньше придерживаются традиций.

В роду лордов Востока девушки обычно носят голубые топазы и жемчуг, иногда – аметисты и аквамарины, кому что больше к лицу. Носили бы сапфиры, но это им не по карману. Нет, в замке хранятся старинные украшения, но они выглядят… Если честно, выглядят они весьма грубыми поделками. Камни хороши – крупные, чистой воды, но они даже не огранены, лишь отполированы, поэтому на первый взгляд мало чем отличаются от блестящей гальки из ближайшего ручья. Нанять ювелира, чтобы вынул древние камни из оправы, огранил, не испортив… Нет, спасибо, хватает более важных трат, поэтому старинные массивные тиары и тяжелые ожерелья, браслеты, больше похожие на боевые наручи, пояса и кольца используют только во время особенно важных церемоний, а случается это не так уж часто.

– А помимо бриллиантов что-нибудь обещал?

– Замужество, конечно.

– И кто жених?

– Его высочество, – отвечает Ксенна, и Дейн теряет дар речи.

– С этого момента поподробнее, – говорит он, когда обретает способность выражаться связно и пристойно. – Что именно говорил этот тип о принце? Почему вообще зашла речь именно о нем? Ну же, Ксенна, соберись! Или ты не моя племянница?

Она гневно фыркает, но заметно успокаивается.

– Мне нужны факты, – уже мягче произносит Дейн. – Твои эмоции к докладу не приложишь.

Судя по гулкому шепоту и тихим всхлипам в гардеробной, то же самое втолковывает Ленн неуловимой Мелли.

– Считай, что я успокоилась. – Ксенна шумно выдыхает и садится в кресло. – Но пересказывать… Может, заглянешь в мою память? Ты ведь на мне тренировался, так что труда это не составит, верно? И так будет надежнее, потому что с перепугу я наверняка перезабыла половину того, что говорил этот мерзавец…

– У тебя потом будет болеть голова.

– Ничего, переживу, не в первый же раз… Главное, что эта голова все еще на плечах.

«Если предполагалось, что на бал Ксенна пойдет с этим вот… – Дейн брезгливо смотрит на пленника, – следовательно, я должен исчезнуть. Записка!.. Почему не отзывается Монтак? На что или кого он наткнулся в том доме на окраине?»

– Как и моя… – произносит он. Слова Ленна о слугах ему очень не понравились, но не время сейчас отвлекаться. Успеет проверить. Главное – в доме больше нет чужих. – Хорошо, Ксенна, раз ты готова, то знаешь, что делать, верно?

– Конечно, милорд брат мой, – слабо улыбается она и, расслабившись, шире раскрывает глаза, ловит его взгляд.

Это совсем не то же самое, что без спросу вламываться в чужую память, сокрушая стены, путаясь в клочьях панических мыслей, как в оборванных гобеленах, спотыкаясь на каждой ступеньке… Сейчас перед Дейном просторный прохладный зал, совсем как тот, который они с Ксенной знают до последней трещинки на стенах, до каждого истертого тысячами ног камня на полу, – большой зал его родного замка. Одно отличие – здесь множество дверей, и каждая ведет к отдельному моменту в прошлом, особенно важному для владелицы. Ксенна очень гордится своей способностью упорядочивать воспоминания и связывать их между собой, и сейчас это весьма на руку.

Вот самая новая с виду дверь – она распахивается сама по себе, стоит Дейну сделать движение в ее сторону. Он делает шаг и оказывается… да, в этой самой комнате, только наблюдает происходящее чужими глазами.

Все происходит именно так, как говорила Ксенна: лже-Дейн приходит, даже не переодевшись, и она чувствует неладное. После приветствия Ксенна понимает со всей ясностью – это не Дейн. Она нарочно называет его дядей, но он никак не дает понять, что удивлен этим, следовательно, ошибки быть не может. Но кто это? И как он вошел в дом? Где слуги, наконец?

Ксенна знает только, что Мелли возится в гардеробной – укорачивает слишком длинный шлейф нового платья, потому что модистка оскорбилась в ответ на просьбу сделать наряд хоть самую чуточку удобным. И она, продолжая болтать о грядущем празднике и выспрашивать подробности, запечатывает гардеробную так, чтобы незваный гость не услышал Мелли, даже если та начнет кричать. Думает еще: что, если он ее уже заметил, просто притворяется? Так или иначе немного времени есть. Совсем немного: ведь настоящий Дейн вернется с минуты на минуту, и кто знает, что его поджидает?

Именно тогда Ксенна ставит щит, едва не сбросивший Ленна с лестницы. Это хоть ненадолго задержит настоящего Дейна… Ну и заставит задуматься о происходящем, во всяком случае, она искренне на это надеется.

А фальшивый Дейн сидит в кресле и улыбается ее болтовне.

– Я покажу тебе новые платья! – находится Ксенна. – Ты их еще не видел!

Она исчезает в гардеробной. Там в углу сидит Мелли – маленькая невзрачная девушка. Она подтянула колени к подбородку, зажала уши руками и неслышно всхлипывает: видимо, ей досталось отдачей, когда Ксенна ставила защиту. Наполовину отпоротый шлейф лежит у ее ног.

– Встань, быстро! – приказывает Ксенна, и Дейн поражается: никогда он не слышал настолько повелительных ноток в ее голосе. – Помоги снять… Дай вон то, синее… Ты все слышала?

– Да, миледи, – едва слышно шепчет Мелли, промахиваясь мимо петелек шнуровки.

– А что поняла?

– Это не милорд…

– Почему так решила?

– Вы ж никогда его дядей не зовете… И потом… по ушам ударило, до сих пор звенит… Это магия, я сразу поняла…

– Поняла, и хорошо. Не шуми и не вздумай выйти! Да не копайся же ты…