Сара Холланд - Эвермор. Время истины [litres]

Сон не идет ко мне до тех пор, пока Стеф не возвращается с моим журналом. Ее взгляд задумчив, когда она передает его мне. Мне хочется спросить, что она прочитала, но я испытываю странное смущение, поэтому просто благодарю ее и желаю доброй ночи.

После ее ухода мы с Лиамом проводим ночь в форте Вора: я свернулась на кровати рядом с журналом, а Лиам – в другой стороне комнаты, на полу, под плащом, служащим одеялом. У него в Беллвуде есть собственные комнаты, но он отказывается оставлять меня одну.

На следующее утро, слегка перекусив, мы покидаем Беллвуд, одевшись в неприметные коричневые плащи с капюшоном, которые Лиам позаимствовал у ученых. Я стараюсь не обращать внимания на то, что простота его одежды делает Лиама еще красивее – лишенный роскоши Герлингов, он кажется более раскрепощенным, несмотря на то что отпечаток недавней утраты лежит на его прекрасном лице.

Запахи Монтмера: лошадиного навоза, выпекающегося хлеба, вспаханной земли – и пелена дыма успокаивают. Сердце сжимается. Снова пустившись в путь, я чувствую себя очень уязвимой, как цель, ожидающая, когда ее пронзит стрела.

Но, несмотря на это, кровь кипит от нетерпения. Сегодня мы найдем оружие, говорю себе, или информацию, которая приблизит нас к нему. Потом сможем вернуться в Береговую Гавань и навсегда избавиться от Колдуньи. Я наконец окажусь в безопасности, и Ина с Лиамом – тоже.

Но быстро запрещаю себе думать об этом, пока новые тревоги не овладели мной.

По дороге нам попадаются двери, украшенные увядшими фиалками или покрытые фиолетовой тканью. На сердце становится немного легче: это остатки декораций, оставшиеся после празднования коронации Ины. Мы подходим к высокому и тонкому деревянному столбу посреди дороги. Он сверху донизу в лентах, которые привязаны к нему узлами разных размеров.

– Одна за каждый год ее правления, мисс, – произносит слабый голос. Я вздрагиваю, но не поворачиваюсь – не знала, что кто-то за нами наблюдает, – но старуха смотрит на нас с добродушной улыбкой и протягивает руку, в которой полно лент. – Добавьте одну – и Королева Ина будет править на год дольше. Они стоят одну часовую монетку.

Я тянусь к кошельку и отдаю плату. Сначала думаю, что это поможет мне быть как все остальные, но, взяв шелковую ленту из рук женщины, понимаю, что скучаю по сестре и готова сделать что угодно, чтобы почувствовать себя ближе к ней. Это мое ей обещание, что скоро с этим покончу ради нас обеих.

Натягиваю капюшон на голову и подхожу к столбу. Та же тоска, которую я испытывала на балу в честь коронации, пронзает меня. Если бы эта лента просто символизировала мою радость, как у остальных подданных… Моя сестра – Королева. Я верю, что она будет хорошей правительницей, насколько это возможно в данной извращенной стране. Но вместо этого мне приходится скрывать слезы от продавщицы лент, пока завязываю аккуратный узел и отхожу.

Лиам выбирает дорогу торговцев, идущую в обход Монтмера, убеждая меня, что торговцы – народ привычный и не станут обращать внимание на незнакомцев.

– Знаю, что река – в другой части города, но вряд ли смогу сам найти путь. Придется отыскать кого-то и попросить помощи.

По дороге не могу не думать о том, как нелегко Лиаму дается то бремя, которое он взвалил на себя. Понимаю это по тому, как он идет, сгорбив плечи и с трудом ступая, словно несет тяжелую ношу, молчаливее и мрачнее, чем обычно. За последнюю пару дней, что мы провели вместе, он ни разу не заговорил о доме или семье, помимо тех случаев, когда я сама поднимала эту тему.

– Какие новости из Эверлесса? – спрашиваю, пока идем по пустой дороге. Я держала вопросы при себе, не желая его расстраивать. Но Эверлесс – часть и моего детства. Коридоры поместья бегут через мою судьбу так же, как кровь по моим венам – вместе с его секретами.

На лице Лиама мелькает боль, но мгновенно исчезает.

– Там полный бедлам, если действительно хочешь знать, – говорит он холодным голосом. – Отец опустошает казну в попытке выследить тебя. Айван заправляет всем, а он – марионетка Каро. Без Роана… – его голос затихает.

Печаль, тяжелая и холодная, опускается на меня. Даже учитывая все его недостатки, Роан объединял людей Эверлесса, был любим всеми. Без него это место должно стать мрачнее.

Возможно, если мы это переживем, Лиам сможет изменить Эверлесс к лучшему. Эта мысль греет меня, несмотря на морозный утренний воздух, маленький огонек надежды в груди. Мне хочется лелеять его тепло. Лиам и я, мы могли бы…

Я не могу позволить себе думать об этом, поэтому спрашиваю:

– Что знают твои родители?

– Прежде чем покинуть Береговую Гавань, я сказал им, что собираюсь возобновить свое обучение в Беллвуде после коронации. – Он смотрит вперед, и его грудь вздымается, когда он вздыхает. – Я не хотел ничего им говорить на случай… на случай, если Каро вернется в Эверлесс.

От этой мысли меня бросает в дрожь.

– Зачем ей возвращаться?

Лиам хмуро смотрит на меня.

– Потому что она ждет, что вернешься ты .

Внутри все обрывается. Я знала, что мое присутствие в Эверлессе подвергнет опасности всех его обитателей. Но это лишнее напоминание, что я никогда не смогу вернуться, от которого мне становится еще более одиноко.

Впереди на дороге замечаю маленькую фигурку. Она быстро приближается. Грудь сдавливает, но я с облегчением выдыхаю, увидев, что это всего лишь ребенок, мальчик с пружинистой походкой, как у Хинтона, юного слуги в Эверлессе. На нем желтый кушак, который носят молодые пажи, распространяющие новости и послания по городам.

– Спроси его про реку, – прошептав это, отворачиваюсь и прячусь в узком проходе между двумя домами, притворяясь, что просто иду домой. Слышу, как Лиам проходит пару ярдов. Мгновение спустя детский голос приветствует его:

– Доброе утро, сэр!

Я заглядываю за угол. Не показывая, что заметил, Лиам осторожно поворачивается так, чтобы оказаться лицом ко мне, поэтому мальчику приходится развернуться в другом направлении. Я возвращаюсь в переулок, прижимаясь к грубой деревянной стене.

– Новости дня? – с надеждой спрашивает мальчик. – Всего за часовую монетку, сэр.

И в следующее мгновение:

– Королева Ина продолжает принимать просителей со всей Семперы, – читает он. – Ее первыми приказами стали назначение временной десятины и обещание справиться с голодом, а также оглашение награды в пятьсот лет тому, кто приведет предательницу Джулс Эмбер.

От последних слов я вздрагиваю. Он говорит это с некой гордостью, продолжая громко и с важностью рассказывать новости.