Филис Каст - Всадница ветра [litres]

– Я иду. Просто… – О’Брайен резко остановился, присел, не сводя глаз с кучи листьев, и поворошил ее длинным ножом. Мари увидела, как он вздрогнул от неожиданности. – Чтоб меня жуки съели! Ну и дела!

– Что там? – позвала она.

Он сунул руку в тень и достал что-то белое. Это что-то извивалось и пищало.

– Чтоб меня… – повторил он, поднимая глаза куда-то на утес над Мари и остальными, а потом сунул белое существо в карман к Дэшу.

О’Брайен встал, спрятал нож и, подойдя к скале, крепко взялся руками за веревку.

– Я готов! Поднимайте. Я постараюсь облегчить вам работу.

Подъем занял куда больше времени, чем спуск, и наконец О’Брайен показался над обрывом, и Мари, Лили и Роза ухватились за него, помогая преодолеть последние несколько футов.

Он с тяжелым стоном повалился на землю – спиной вперед, чтобы уберечь щенка на груди.

Дэш немедленно принялся жалобно скулить, и Лили опустилась на колени рядом с О’Брайеном и протянула руки к щенку.

О’Брайен сел, осторожно вытащил Дэша и передал его Лили.

– Правая передняя лапа. Не беспокойся. Мари лечила лапы и похуже.

– О мой драгоценный! Мой малыш! О Дэш, дай я на тебя посмотрю, – заворковала Лили, и щенок уткнулся носом ей в шею. Он продолжал поскуливать от боли, но уже вовсю вилял своим маленьким хвостом.

– Держи его поближе, чтобы он поскорее успокоился. Когда он поймет, что он в безопасности, я осмотрю его лапу, – сказала Мари. Затем она повернулась к О’Брайену, который заглядывал в карман на груди. – Что там было?

– По-моему, мертвая росомаха, – сказал О’Брайен.

Антрес пробился к ним через толпу.

– Длинный бурый мех с примесью белого вокруг морды и вдоль туловища? Огромные, как у Баст, лапы с длинными когтями?

– Да, похоже на то, – сказал О’Брайен и сунул руку в карман на груди. – А это прижималось к ее животу.

Он вынул из кармана крошечное существо – абсолютно белое, размером с самых маленьких из щенят Марии, хотя этот детеныш был явно моложе их – может, даже новорожденный. Глаза у него были крепко закрыты, он слабо пищал и почти не шевелился.

– Великий громовержец! Детеныш росомахи! Никогда их не встречал – только слышал о них от другого проводника, который нашел мертвую мать и пару щенков после весеннего половодья. Но именно так он их и описывал.

– Похоже, он совсем малыш, – сказала Роза и протянула руки. – Можно?

О’Брайен кивнул и передал малыша Розе. Она осмотрела его, повертев в руках.

– Кажется, он здоров, но он только что родился. Неизвестно, сколько он пробыл внизу.

– Мать уже успела остыть. Она была мертва уже давно, – сказал О’Брайен.

– Этот малыш тоже близок к смерти, – грустно сказала Роза, возвращая его О’Брайену.

– Но ведь мы можем его спасти? – спросила Мари и осторожно погладила детеныша одним пальцем.

– Ему нужно молоко. – О’Брайен окинул взглядом Стаю и нашел Клаудию. – Извините, – сказал он, проталкиваясь к ней через толпу.

Мари и Ник поспешили за ним. Мари поняла, что задумал О’Брайен, – и понадеялась, что его план сработает.

Оказавшись рядом с Клаудией, он не стал терять времени.

– Это новорожденный щенок росомахи – Антрес говорит, так называются их детеныши. Его мать лежит мертвая. – О’Брайен показал на выступ. – Оттуда видно, что на скале над нами вход в берлогу. Должно быть, мать как-то упала, а с ней и щенок. Шея у нее была так изломана, что, думаю, она умерла мгновенно, но, видимо, она смягчила падение для детеныша. Могу я тебе его показать?

Клаудия, которая с нескрываемым любопытством поглядывала на пищащего малыша, кивнула:

– Конечно!

Он раскрыл ладони, и Клаудия ахнула.

– Он совсем как щенок собаки!

Дэвис приблизился к ним и неуверенно потрогал малыша.

– И правда.

– Без нашей помощи он умрет. Клаудия, я бы хотел попросить тебя, чтобы ты позволила Марии его кормить. Для меня это много значит.

– Прежде чем ты дашь ответ, я хочу напомнить вам о здравом смысле, – сказал Антрес. – Я не слышал, чтобы росомахи терпели присутствие человека, собаки или рыси. Они агрессивные одиночки. Я не говорю, что мы должны бросить этого малыша умирать. Я лишь хочу, чтобы вы понимали, что спасаете существо, которое может обернуться против щенка или любого из нас.

Данита взяла Антреса за руку, и ее звонкий голос разнесся над замершей в ожидании Стаей:

– Разве ты не говорил, что рыси тоже одиночки?

– Да.

– Но вы с Баст были несчастны. Вы хотели быть в Стае – вы нуждались в этом. То, что росомахи, как и рыси, считаются одиночками, не значит, что все росомахи обязательно таковы.

Баст согласно зачирикала.

Антрес посмотрел на Мари.

– А что думаешь ты, Жрица Луны?

Мари ответила, не задумываясь:

– Я считаю, что это малыш, которому нужна наша помощь, и мне бы не хотелось лишать его помощи лишь потому, что его мать была опасна. Зора?

– Полностью согласна, – откликнулась вторая Жрица. – Мы ведь не бессердечны. И не жестоки. А для того, чтобы бросить младенца на смерть, нужно быть и бессердечными, и жестокими.

– Клаудия? – спросил О’Брайен.

– Я согласна со Жрицами. Это детеныш, а не враг. И, возможно, если мы выкормим его и вырастим в любви, он никогда не станет нам врагом. Но я не могу говорить за свою спутницу. Это решение Марии, и я его поддержу.

– Я согласен, – кивнул Дэвис, – но, должен сказать, очень, очень надеюсь, что Мария согласится.

Стая согласно закивала, и у Мари захватило дух при виде их сострадания.

– Давайте ее спросим, – сказала Клаудия и направилась к носилкам.

Кэмми лежал рядом с Марией, которая мирно кормила щенят. При их приближении Кэмми и Мария насторожили уши и заинтересованно принюхались.

– Давай, покажи его. А потом попроси ее. Я скажу, если у нее будут какие-то вопросы, – сказала Клаудия.

О’Брайен приблизился к Марии. Детеныша он все так же держал в руках, прижимая к груди, чтобы согреть.

– Мария, я хочу попросить тебя о большом одолжении. Я нашел этого малыша росомахи рядом с его мертвой матерью. Он тоже скоро умрет, если его не покормить и не согреть. Ты позволишь ему поесть вместе со своими щенками?

Мария перевела взгляд с О’Брайена на свою спутницу.

– Она хочет его обнюхать, – объяснила Клаудия.

– О, пожалуйста. – О’Брайен сел на край носилок и протянул детеныша овчарке, чтобы та могла его изучить.

Пока Мария обнюхивала малыша, Кэмми, прихрамывая, подошел к ней, приветственно виляя обрубком хвоста. Мария потерлась о детеныша носом и лизнула его – сперва настороженно. Малыш завозился и жалобно заплакал, и она, заскулив, принялась его вылизывать.

– О моя добрая, мудрая девочка! – прошептала Клаудия с блестящими от слез глазами и обратилась к О’Брайену так, чтобы слышали все: – Мария примет щенка!