Джо Аберкромби - Немного ненависти [litres]

– Я Федор дан Ишер. – Если о человеке действительно можно было узнать по рукопожатию, то Ишер был твердым, спокойным и осторожным. – А это мои коллеги по Открытому совету – лорды Барезин и Хайген.

Барезин оказался полным человеком, втиснутым в расшитый тесьмой мундир, с румяными щеками и мальчишеской копной соломенных волос, Хайген – небольшого роста, приятным, с маленькими поблескивающими глазками и фигурно выстриженными усами вокруг сложенных бантиком губ.

– Рад с вами познакомиться.

Лео был рад наконец услышать хоть какие-то имена, которые он знал прежде. Эти люди возглавляли три самых влиятельных дворянских семейства в Срединных землях. Их места в Круге лордов располагались рядом с его собственным, в первом ряду.

– Мой отец хорошо знал вашего отца, – поведал Барезин, тряся щеками от избытка чувств. – Он всегда говорил мне, какой это был чудесный человек, настоящий мужчина, образец всех благородных достоинств! Они были близкими друзьями.

Насколько Лео мог припомнить, его отец всегда отзывался об Открытом совете как о гадючьем гнезде. Впрочем, это было другое поколение, и в любом случае, никогда не помешает завести новых друзей.

– Мы хотели поблагодарить вас за великую услугу, которую вы оказали Союзу, – пробубнил Ишер.

– Просто позор, что вам пришлось справляться с ситуацией в одиночку, – горячо промолвил Барезин. – Стыд и позор!

– Новые законы запрещают нам держать собственные действующие войска. – Хайген говорил очень быстро и отчетливо, постоянно встряхивая головой, словно ничто из того, что он видел, не отвечало его высоким требованиям. – Иначе мы бы тотчас же отправились вам на помощь!

– Весьма признателен, – отозвался Лео.

Впрочем, он был бы гораздо больше признателен, если бы они действительно ему помогли.

– Наши древние права и привилегии находятся под постоянной угрозой, – продолжал Ишер, понизив голос. – Старик Костлявый и его прихвостни…

Хайген перебил, быстро кивая головой, словно курица, клюющая зерно:

– А Закрытый совет! Это просто…

– …горстка гребаных бюрократов! – не сдержался Лео. У него действительно накипело. – Этот ублюдок Глокта! Что за наглость! А потом еще камергер! Осмелился что-то мне лепить насчет дополнительных налогов – и это после того, как мы последнюю кровь из себя выпустили, чтобы выиграть за них войну! Люди свои жизни отдали, хорошие люди! Жители Инглии будут… очень недовольны.

Он собирался сказать «срать кирпичами», но вдруг осознал, с какой громкостью он говорит, и передумал.

Ишера, впрочем, его пылкость вполне обрадовала.

– Открытый совет должен стать единым фронтом, в особенности сейчас, когда в низших кругах столько беспокойства.

– Ваше место – с нами, – добавил Барезин.

– Как первого среди равных! – воскликнул Хайген.

– Вы будете нашим чемпионом, – сказал Ишер, вяло потрясая кулаком, – каким был ваш дед.

– Да неужели? – с некоторым подозрением спросил Лео: уж больно сладкозвучно звучал их слаженный хор. – Я слышал, что он был изменником.

Нисколько не обескураженный, Ишер наклонился ближе к нему:

– А я слышал, что он был патриотом . Просто он не позволял Байязу себя запугать.

И он кивнул в сторону того лысого. Первый из магов был погружен в тихую беседу с лорд-канцлером Городецом, который, надо признать, действительно выглядел запуганным.

– Так это в самом деле Байяз? – ошеломленно спросил Лео.

Ишер скривил губу.

– На протяжении прошлой войны он обещал моим дядьям, что сделает их камергером и канцлером, а потом, когда корона оказалась у него в кармане, сделал вид, будто ничего не было.

– Верность – превосходное качество, – сказал Барезин. – Превосходное! Но она должна распространяться в обоих направлениях.

– Верность прогнившему режиму – это просто глупость, – вставил Хайген. – Хуже того: трусость. Еще хуже: это измена !

– Вот как? – Лео не был уверен, что смог уследить за его логикой.

– Воистину мы, путеводные звезды Открытого совета, должны чаще встречаться, – сказал Барезин.

– Чтобы обсуждать продвижение наших общих интересов, – добавил Хайген.

– Теперь, когда в нашей среде появился настоящий герой, все пойдет по-другому! – заявил Ишер.

– Для меня уж точно все пойдет по-другому, – раздался голос за плечом Лео.

Оглянувшись, он обнаружил, что позади него стоит сногсшибательная рыжеволосая красотка.

– Очень нехорошо со стороны ваших светлостей – заграбастать героя дня полностью в свое распоряжение! Ну, поскольку вам не хватает манер, чтобы меня представить… – Впрочем, она не дала им шанса это сделать, и к тому же явно могла справиться сама. – Я Селеста дан Хайген.

И она протянула ему руку.

– Очаровательно! – промямлил Лео, склоняясь, чтобы поцеловать ее. И он действительно был очарован. – Что ж, наша компания несомненно оживляется!

И Селеста рассмеялась серебристым смехом и принялась обмахиваться веером, и он улыбнулся ей, и она стала обмахивать веером его, и он тоже засмеялся, а Ишер с Барезином и Хайгеном куда-то испарились, пробормотав несколько слов насчет того, что поговорят позже, но, по правде сказать, Лео уже не обращал на них особенного внимания.

«Селеста». Звучит очень мило. К тому же у нее была приятная манера замирать при каждом сказанном им слове, словно оно было для нее радостной неожиданностью.

– Как вам нравится наш город? – спросила она.

– С тех пор, как вы подошли, все больше и больше.

– Ох, ваша светлость, мне кажется, вы со мной заигрываете! – И она коснулась кончиками пальцев его запястья. Вроде бы это не могло получиться случайно. Или могло? Она наклонилась к нему и проговорила слегка с хрипотцой: – Вам очень стоило бы, раз уж вы в Адуе, посетить мою новую мануфак-туру.

Она произнесла это так, словно посещение мануфактур было каким-то запретным, но острым удовольствием. Их взгляды встретились поверх перьев ее веера, и ему показалось, что возможно, в предложение входит также посещение некоторых других мест.

– Что вы… – Его голос прозвучал пискляво, словно у Бремера дан Горста, и ему пришлось прочистить горло и попробовать еще раз: – Что вы там производите?

– Деньги. – Она снова хихикнула. – Что же еще?

Проезжая через Адую в составе торжественной процессии, Рикке думала, что это вершина того, насколько она может чувствовать себя не в своей тарелке. Теперь она осознала свое заблуждение.

Казалось, где-то устроили состязание: изобрести обстоятельства, в которых она будет больше всего ощущать себя ужасно маленькой, дерганой и безобразной – и вот это была идея, которая взяла первый приз. Для завершения кошмара не хватало только, чтобы с ней случился припадок и она обделалась прямо тут, на этом девственно-чистом, выложенном плиткой полу.