Лиза Палмер - Капитан Марвел. Быстрее. Выше. Сильнее

– Отлично, прекрасно. Именно так всё и произошло, – говорю я.

– Ага, знаешь, я знаком с тобой.

Я снисходительно машу на него рукой.

– Неважно. В любом случае, патрульная отпустила меня с предупреждением, и я думала, что это будет такие полквитанции...

– Нет. Ни слова больше, – говорит Бьянки.

– Полквитанции. Как полпенса, только на этот раз вместо половины пенса это была половинка квитанции. Полквитанции, – не моргнув глазом говорю я.

– Мне нравится, – говорит Пьерр, хватая ещё одно печенье из корзины в центре стола. Этот парень реально обжора.

– Мария, пожалуйста, помоги мне, – просит Бьянки.

Мария вскидывает руки в жесте капитуляции. Бьянки сдаётся.

– Так расскажи нам побольше об этой... – Мы все ждём. Бьянки устало вздыхает. – Полквитанции.

– Она написала на квитанции «Позволь себе учиться». И с тех пор это стало типа моим кредо.

– Ты хотела сказать, эта мысль преследует тебя с тех пор, – вставляет Мария, – в хорошем смысле, но всё-таки.

– Полквитанции преследуют тебя, но в хорошем смысле, – медленно говорит Бьянки, морща лицо в попытке понять происходящее.

– Видишь, я могу быть очень упрямой, – говорю я.

– Что? – Мария делает вид, что падает в обморок.

– Нет! – ахает Бьянки.

– Подумать только! – восклицает Пьерр, комично прикладывая руку к лицу.

Я закатываю глаза.

– Знаю, знаю, это не большой секрет. Но, сдаётся мне, я не замечала... не смогла бы заметить плохих последствий своего упрямства, – говорю я, – я не замечала их. Пока я держала себя в плену собственных представлений о том, что правильно, а что нет, в чём я нуждалась или чего заслужила, я была закрыта для всего остального.

– Я определенно это понимаю, – говорит Бьянки.

– Я во многом ошибалась, – говорю я, специально многозначительно глядя Бьянки в глаза.

– И я, – соглашается он, выдерживая мой взгляд.

– Но сколько бы я ни ошибалась временами, мне всё равно было странно думать, что я могу заблуждаться касательно своей мечты летать на истребителях, – продолжаю я.

– Я не представляю себе иной мечты, – тихо добавляет Мария.

– Пока что, – поправляет её Пьерр.

– Позволь себе учиться, – предлагает Бьянки, крутанув пальцами в воздухе.

– Для того чтобы найти новое «туда»... – я замолкаю.

– Ты должна позволить себе учиться, – заканчивает за меня Бьянки.

– Правильно, – говорю я.

В этот момент Джек, Бонни и Дель Орбе выходят из ангара, неся с собой вишнёвый пирог. Бонни ставит пирог в центре стола вместе с целым галлоном свежесбитого ванильного мороженого.

– Прежде чем мы приступим к десерту, мы с Бонни... мы хотим кое-что дать вам всем, – говорит Джек, ныряя в карман.

– От парочки старых летунов, – добавляет Бонни.

Мы впятером просто таем.

Джек достаёт из кармана пять сверкающих серебряных долларов и ссыпает три монетки в ладонь Бонни, а она по очереди вручает их Бьянки, Дель Орбе и Пьерру. Затем Джек, обходит вокруг стола, роняет один доллар в мою ладонь, а последний отдаёт Марии.

– Они все отлиты в тот год, когда вы, малышня, родились, – говорит Джек, пока мы изучаем монеты.

– Носите их с собой на удачу, – говорит Бонни, её взгляд устремляется в небеса.

Джек достаёт из кармана свой собственный доллар, также поступает и Бонни. Они передают свои монеты по кругу.

– Они так потёрты, что стали гладкими, – замечает Дель Орбе, поглаживая пальцем плоскую поверхность монетки Бонни.

– Ну, в тот год нам было нужно очень много удачи, – говорит Бонни, притягивая к себе Джека.

– Думаю, дело было не только в удаче, – замечает Мария.

– Нет, дорогуша, – возражает Джек, – иногда дело было только в удаче.

– Много хороших мужчин и женщин так и не вернулись домой, – говорит Бонни.

Наш стол погружается в молчание.

– Спасибо вам, – Бьянки сжимает монетку с искренним восторгом.

Дель Орбе и Пьерр еле выдавливают из себя слова благодарности и с новообретённым благоговением прячут монеты в карманы.

– За всё, – добавляю я.

– За столь многое, – почти неслышно добавляет Мария.

– Что бы ни случилось дальше, вы должны всегда помнить, кто вы такие. Вы – те, кто вы есть, а не те, кем вам говорят быть, – говорит Бонни.

– А теперь, пока вы все, неженки, не захлебнулись слезами, давайте есть вишнёвый пирог, – угрюмо говорит Джек.

Я готова поклясться, что видела, как он смахивает что-то с краешка глаза, но не имеет смысла поднимать вопрос – если я спрошу об этом, он заверит меня, что смахивал мошку, пылинку или грязь.

Старый добрый Джек.

– Кто хочет десерт с мороженым? – спрашивает Бонни.

Мы все тянем в воздух руки.

Уже в пятницу мы узнаем, кто станет «Летающими соколами», но сперва нам предстоит пережить ещё одно событие – Признание.

Когда я впервые услышала о Признании, то подумала, что это будет своего рода выпускной. Итоговое мероприятие в конце года, на котором отметят все твои заслуги, в программу включён праздничный ужин, и мы наконец-то получим свои значки.

Технически я была права.

Признание – это итоговое мероприятие в конце года, на котором отмечают все наши заслуги, но вместо обычного вечера с вычурными платьями, нудными торжественными маршами и долгими, скучными речами это три насыщенных дня, до краёв набитых физическими и умственными упражнениями, по сравнению с которыми базовая подготовка выглядит детским лагерем.

Экзамены сданы, занятия окончены, мы снова разбиты по эскадрильям, и вот начинается первый день Признания. Нас снова поджидают Чен и Резендиз, и внезапно я переношусь в дни базовой подготовки. Мне кажется, что это было только вчера и одновременно целую вечность назад.

Вместе с остальными эскадрильями мы быстро выстраиваемся для поверки. Пока я стою там – плечи назад, глаза вперёд – сегодняшний день налезает на меня словно старая футболка, которую ты достаёшь из самого дальнего угла шкафа спустя месяцы после того, как объявляешь её пропавшей без вести.

Весь этот год я провела, изучая под микроскопом всё, что, как мне казалось, я знала. В результате я выяснила только то, что вблизи всё совсем не то, чем кажется. Вопросы «кто», «что», «где», «как» и «когда» в моей жизни при ближайшем рассмотрении оказались одним большим «чё». Но это? Стоя в официальном построении плечом к плечу с Марией и Дель Орбе, с Бьянки и Пьерром в соседнем ряду, я ощущаю себя невероятно комфортно. Так комфортно, знакомо и правильно. Я справлюсь. Со бесконечными вопросами, что задал этот год, мне кажется невероятным погрузиться в простоту заученной рутины, на мгновение отключить мозг и позволить мышечной памяти сделать всю тяжёлую работу. Вы хотите, чтобы мы маршировали в праздничном построении и отдавали честь, чтобы на нас постоянно кричали и говорили, что нам делать, чтобы мы поворачивались налево и направо и постоянно выдерживали идеальное расстояние в тридцать сантиметров между ногами, стоя на плацу? Я с радостью это сделаю, и я абсолютно уверена, что никто не выскочит из- за спины Резендиза и не задастся вопросом, не имеет ли какого скрытого смысла выравнивание моего большого пальца со швом на штанах помимо собственно того, что я выравниваю большой палец со швом на штанах.