Дженнифер Доннелли - Повелительница волн [litres]

– Ты что, вообще не ложилась? – спросила она у Нилы, увидев, сколько та сделала за ночь.

– Так, подремала немного, но это не страшно, я не устала. А прежде чем вы примерите новую одежду, нужно что-то сделать с твоими волосами, – заявила Нила, похлопывая по одному из кухонных стульев.

Серафина уселась. За все шестнадцать лет ее волосы ни разу не стригли, даже не подравнивали. До того дня, когда Олакрез схватил ее, они ниспадали до середины хвоста. Нила орудовала ножницами, длинные пряди падали на пол, а у Серафины возникло престранное чувство, будто вместе с отрезанными волосами падает и часть ее самой. Та, прежняя Серафина слепо всем доверяла, следовала правилам и всегда позволяла другим решать за себя.

Закончив стрижку и покрасив волосы Серафины в черный цвет чернилами кальмара, Нила подвела принцессу к стоявшему в спальне Лены зеркалу. Первым делом Серафина убедилась, что внутри не притаился Олакрез, а уже потом посмотрела на свое отражение. Нила превратила неровно искромсанные волосы Серафины в аккуратную короткую стрижку «пикси»: лоб закрывала остроконечная челка, постепенно сужающаяся к вискам. Прическа отлично подчеркивала длинную тонкую шею принцессы и огромные зеленые глаза. Серафина потеряла дар речи.

– Полный плеск, совершенно гениально или и то и другое? – спросила Нила.

– Просто потрясающе! Нила, я тебя обожаю! Спасибо тебе большое! – воскликнула Серафина.

– Ну, разумеется, – кивнула подруга. – Держи.

Она протянула Серафине длинное обтягивающее серое платье, лишившееся рукавов, но получившее более глубокий вырез. Поверх платья надевалась черная туника свободной вязки. Нила закрепила на бедрах Серафины велосипедную цепь и прицепила к ней кинжал Гриджио, а в уши продела серебряные колечки.

Потом подвела Серафине глаза и накрасила губы черными чернилами кальмаров, а на щеки нанесла серебристую пудру из раковин галиотисов.

– Ты выглядишь так уплывно, что я тебя не узнаю, – закончив, постановила Нила.

– Я так уплывно выгляжу, что сама себя не узнаю, – пробормотала Серафина, не сводя глаз с отражения в зеркале.

Нила тоже замаскировалась: надела изодранную кружевную водолазку, пышную юбку из морского шелка (на нее ушел весь рулон материи, найденный в запасах Лены) и жакет «милитари» со споротыми пуговицами – все черного цвета. Она оторвала у водолазки горловину и вместо пуговиц скрепила жакет ржавыми рыболовными крючками; на плечо повесила терраходовскую курьерскую сумку и вывела на ней серебряными чернилами: «Энн Бонни рулит» [38]. Потом выбелила волосы, превратившись в блондинку, стянула их в узел на затылке и закрепила мечом меч-рыбы. Пара рыболовных крючков заменила принцессе серьги, а на шею в качестве кулона она повесила нанизанный на леску акулий зуб. Губы Нила накрасила черным, а на веки нанесла мерцающую сине-черную пудру из раковин мидий.

Лин тоже получила новый облик (хоть и не пришла от этого в восторг), чтобы не отличаться от подруг. Как резонно заметила Нила, если Всадники смерти ищут двух принцесс, они вряд ли обратят внимание на трех баламуток. В косы Лин добавили фиолетовые полосы, красный жакет заменили черным дырявым плащом, прикрывшим висевшую на перевязи руку. Длинные серьги из раковин турителла [39] Турителла – брюхоногий спиралевидный моллюск turritella terebra с необычайно красивой раковиной, похожей на закрученную пику-спираль. , ожерелье из старых отмычек и меч за плечами довершили образ.

– Никаких принцесс здесь нет, господин Всадник смерти, – пропела Нила и рассмеялась. – Только три баламутки, направляющиеся по своим делам.

Серафина и Лин от души поблагодарили Нилу. Мастерица небрежно отмахнулась от похвал, но Серафина видела, как ярко сияют ее глаза. Очень скоро принцесса убедилась, что план Нилы работает: три русалки, плывшие им навстречу выше по реке, глянув на «баламуток», поспешно переплыли на другую сторону течения.

«В какой-то степени Нила права, – подумала Серафина, плывя за Лин. – Жизнь – это действительно конкурс красоты. И меня тошнит от необходимости постоянно соответствовать статусу прекрасной принцессы, улыбаться и кивать».

Теперь ей предстоит участие в другом конкурсе – сражении за Лазурию, в финале которого ее ждет либо жизнь, либо смерть.

Наконец-то покончено с тяжелыми, стесняющими движения шелковыми платьями, с дорогущими украшениями, для охраны которых требуется отряд солдат, с золотыми коронами и бриллиантовыми тиарами, сдавливающими голову.

Теперь на Серафине удобная, неприметная одежда, ее волосы слишком короткие, и никто уже не сможет в них вцепиться. Вместо ожерелий она носит кинжал.

Впервые в жизни она не походила на члена королевской семьи. Она выглядела агрессивной, готовой на все, опасной – от такой русалки жди беды, с такой не стоит связываться.

И ей это нравилось.

Сейчас русалочки огибали излучину реки Дунай.

– Смотрите! Вот она! – воскликнула Лин, показывая пальцем.

Ярдах в пятидесяти перед ними начиналась река Олт, ее бурные воды стремительно впадали в Дунай, образуя водовороты, ее дно покрывал толстый слой ила. Как все реки, Олт обладала голосом, грубым и низким. И пела она о черных горах, с которых спустилась; о волке, медведе и олене, пивших из ее вод; о росших на ее берегах высоких деревьях и о веющих над нею ласковых ветрах. Русалочки поплыли в устье реки, а потом через ее бурные, вспенивающиеся воды. Несколько минут спустя они вынырнули, кашляя и чихая, изрядно потрепанные. Серафина вымывала из волос ил, Лин вытащила из перевязи-шарфа лягушку, а Нила выплюнула мелкую рыбешку.

Оглушенная Серафина с трудом выплыла из устья реки, выбралась из стремнины, выползла на берег и улеглась спиной на переплетение шишковатых древесных корней.

Она до последнего не замечала притаившееся за корнями существо, а потом стало слишком поздно.

– Серафина, берегись! – закричала Нила.

В тот же миг Серафину дернули на берег, под древесные корни. Русалочка услышала рычание и ощутила тошнотворную вонь. Она завизжала и попыталась вырваться, но ее тянули назад.

– Держись, Серафина! – крикнула Лин, выхватывая из ножен меч.

Лезвие прошло прямо над головой принцессы, а в следующий миг ее выпустили… а на берег упала человеческая рука. Серафина крутанулась волчком, чтобы посмотреть, кто на нее напал.

Это был терраход, или то, что от него осталось. Он был мертв. Одежда в дырах, как и кожа на теле. Вместо носа – темный провал, в безгубой пасти видны зубы. Теперь у него была только одна рука. И один глаз, быстро вращающийся в обтянутой высохшей кожей глазнице, как и сам мертвец, мечущийся, точно за решеткой, за древесными корнями.

– Мать моя русалка! – ахнула принцесса. – Что это?!