Элизабет Рудник - Красавица и Чудовище. Сила любви [litres]

Люмьер видел сомнение и страх в глазах хозяина, но все равно не сдавался:

– Тогда очаруйте ее прекрасной музыкой и романтическим светом свечей…

– Да, – подхватила Плюметт, – а потом, когда придет подходящий момент…

Чудовище склонило голову набок:

– И как я узнаю, что момент подходящий?

Тут Когсворт, который до сих пор упорно молчал, кашлянул:

– Исходя из собственно опыта, могу сказать, что вы почувствуете легкую тошноту.

Люмьер метнул на приятеля сердитый взгляд, и тот умолк.

– Не волнуйтесь, хозяин, – ободрил он Чудовище. – Вы справитесь. Вся беда в том, что до сих пор у девушки не было возможности увидеть вашу истинную суть.

– Нет, – возразила миссис Поттс. – Вся беда в том, что она ее увидела.

В комнате вдруг стало очень тихо. В напряженной тишине все слуги повернулись и посмотрели на домоправительницу. Некоторые вроде Люмьера надеялись увидеть в ее глазах насмешливые искорки. Другие, и в их числе Когсворт, не слишком удивились этому неожиданному заявлению. Как бы то ни было, через несколько секунд все вновь посмотрели на Чудовище, а миссис Поттс продолжала:

– Все эти годы мы из последних сил надеялись, что это проклятие исправит вас, сделает добрее, но время шло, а вы оставались злым и эгоистичным. Есть еще кое-что, о чем слуги долго боялись вам сказать.

– И что же это? – спросило Чудовище. Оно вдруг обнаружило, что очень боится услышать ответ. Вот сейчас домоправительница скажет, как сильно его все ненавидят? Напомнит, что это он виноват в том, что всех слуг заколдовали и теперь они страдают из-за него? Хотя, что бы она ни сказала, хуже, чем сейчас, ему уже не будет.

– Мы вас любим, – сказала миссис Поттс.

Чудовище едва не отшатнулось, пришибленное тяжестью этих слов. Уж чего-чего, а такого оно не ожидало.

Тем временем миссис Поттс продолжала:

– До сих пор мы любили вас, несмотря на ваш облик и характер, но с тех пор как в замке появилась Белль, мы любим вас за то, каким вы стали. – Собравшиеся вокруг домоправительницы слуги согласно закивали. – Поэтому прекращайте трусить и расскажите Белль о своих чувствах. А если вы этого не сделаете, я вам обещаю, что вы будете пить холодный чай до конца жизни.

– В темноте, – добавил Люмьер.

– И в пыли, – вставила Плюметт.

Воцарилось напряженное молчание: слуги ждали, что ответит хозяин замка.

Наконец Чудовище кивнуло. Медленно-медленно на его морде появилась улыбка – не тот пугающий оскал, которым Чудовище улыбалось Белль. Это была теплая, искренняя улыбка. Улыбка чудовища, которое больше не чувствовало себя одиноким. Улыбка человека, который наконец обрел надежду.

Между тем Белль стояла в своей комнате и, пока мадам де Гардероб ее наряжала, ужасно нервничала. С тех пор как Чудовище попросило ее присоединиться к нему в бальном зале и разделить с ним «особый» вечер, девушке постоянно казалось, что у нее в животе порхают бабочки. И чем меньше оставалось времени до вечера, тем сильнее становилось это странное ощущение.

С тех пор как они вернулись из Парижа, Белль чувствовала, что их с Чудовищем отношения изменились. Хозяин замка находился рядом с ней, когда она была очень уязвима, и поддержал ее. Теперь они беседовали не только о книгах. Их прогулки в саду сделались длиннее, и Белль не хотелось, чтобы они заканчивались. Девушка обнаружила, что с нетерпением ждет ужина, и не столько из-за вкусной еды, сколько из-за компании. Если бы у Белль была подруга, девушка, вероятно, поведала бы ей, что, как ни странно, очень привязалась к Чудовищу.

И вот через несколько минут она отправится танцевать с ним в бальном зале. Девушка вздохнула. Как же до такого дошло?

Услышав ее вздох, мадам де Гардероб приняла его за выражение нетерпения и, в последний раз поправив складки на бальном платье, позволила девушке повернуться и посмотреть на себя в зеркало.

Белль ахнула. С самого первого дня своего пребывания в замке Белль испытывала некоторую неловкость, позволяя мадам де Гардероб себя одевать. Они несколько раз говорили о том, что Белль не нравится одежда, обильно украшенная оборками, и что девушка отдает предпочтение в первую очередь удобным нарядам, подол которых не волочится по полу, но у которых есть карманы – к великому сожалению Гардероб.

Однако постепенно мадам де Гардероб начала придумывать наряды, идеально подходившие Белль, а сегодня вечером она и вовсе превзошла саму себя. Белль сначала не узнала отразившуюся в зеркале девушку с большими карими глазами. Волосы ее были собраны на затылке, открыв скулы, чуть-чуть тронутые румянами. А уж платье… Такого великолепного платья Белль и вообразить не могла. Широкая, пышная юбка парила над полом, словно золотистый ореол. При малейшем движении платье переливалось, отражая свет. Гардероб двинула одним из своих ящиков, и с потолка вдруг посыпалось облако золотой пудры, которое опустилось на платье, сделав его еще прекраснее. К тому же двигаться в этом невесомом, как перышко, наряде было очень легко.

Довольная своей работой, мадам де Гардероб вытолкнула Белль за дверь.

Несколько секунд девушка стояла в коридоре, слушая, как часто-часто бьется сердце. «Это всего лишь один вечер, – подумала она. – Перестань колебаться и спустись наконец по этой лестнице».

Набрав в грудь побольше воздуха, Белль пошла по длинному коридору, ведущему к парадной лестнице. Добравшись до нее, девушка посмотрела на верхнюю площадку лестницы, ведущей в западное крыло. И с удивлением увидела, что там уже стоит Чудовище, одетое в свой лучший парадный сюртук, и, кажется, нервничает не меньше самой Белль. Их глаза встретились. Потом Чудовище склонило голову и протянуло лапу, безмолвно предлагая Белль к нему присоединиться. Девушка подошла и, не раздумывая, вложила свою руку в огромную ладонь.

Они вместе спустились по центральному маршу парадной лестницы. С каждым шагом тревога Белль исчезала. Ей нравилось вот так, рука об руку, идти рядом с Чудовищем. И когда хозяин замка хотел было вести ее в столовую, именно она потянула его танцевать.

Белль чувствовала неуверенность Чудовища, когда они вышли в центр бального зала, но потом вдруг зазвучала волшебная музыка, и неловкость испарилась. Отмытый до блеска зал сиял, освещенный сотнями свечей, все вокруг искрилось и переливалось, в том числе и золотистое платье Белль. Положив голову на плечо Чудовища, Белль закрыла глаза и наслаждалась танцем.

Она потеряла счет времени и не знала, сколько они так кружились. Ноги двигались будто бы сами собой, повторяя движения Чудовища. Казалось, Белль и Чудовище танцуют так уже много лет, и девушка снова поразилась тому, как легко и непринужденно чувствует она себя рядом с хозяином замка. Когда музыка наконец смолкла и в бальном зале повисла тишина, Белль почему-то стало ужасно грустно.