Элизабет Рудник - Красавица и Чудовище. Сила любви [litres]

Покинув балкон, он начал взбираться на самую высокую замковую башню. Ветер дул так сильно, что грозил сбросить его с башни, и все же он продолжал подъем.

Порывы ветра позволяли хоть немного отвлечься, но все равно образ Белль так и стоял перед глазами. Взобравшись на вершину башни, Чудовище вгляделось в лесную чащу, надеясь в последний раз увидеть девушку, но напрасно. Застонав, хозяин замка рухнул на каменную крышу. Бессмысленно и дальше отрицать очевидное: она ушла навсегда. От нее остались лишь воспоминания, но и они со временем померкнут, и тогда он навсегда останется один. Останется чудовищем.

Белль без устали погоняла Филиппа, ударяя его пятками по бокам. Она понимала, что конь устал, но ей требовалось как можно скорее попасть в Вилльнёв. Отец в опасности.

Поначалу она совсем не узнавала окружающий ее лес, и оставалось лишь надеяться, что Филипп скачет в нужную сторону, однако вскоре местность показалась девушке знакомой. Вон заросли черники, а там маленький пруд. Луна поднялась высоко, и Белль наконец вырвалась из леса, оказавшись на поле перед деревней. Девушка убедилась, что ее самые драгоценные вещи – волшебное зеркало и маленькая атласная сумка – по-прежнему лежат у нее на коленях.

Потом, услышав доносящиеся с площади шум и крики, поскакала в ту сторону. Там она увидела огромную толпу: люди собрались вокруг запряженной лошадью повозки, которая скорее напоминала клетку на колесах. Тут же стояли Гастон и Лефу. Охотник как всегда самодовольно ухмылялся, а Лефу неуверенно переступал с ноги на ногу. Девушка скользила взглядом по толпе, и вдруг у нее перехватило дыхание.

В повозке за решеткой сидел Морис.

Белль увидела, как падре Робер подбежал к тому, кто запер ее отца, – месье д’Арку, директору сумасшедшего дома.

– Этому человеку плохо! – восклицал священник. – Прошу вас! Его нужно везти в больницу, а не в сумасшедший дом!

Не обращая на падре Робера внимания, д’Арк подошел к сидевшему на козлах вознице. Гастон тоже подошел и, прислонившись к повозке, что-то тихо сказал Морису.

Белль увидела достаточно. Эта тележка никуда не поедет. Подгоняя Филиппа, девушка проехала через толпу и закричала:

– Стойте!

Над площадью установилась тишина, народ оборачивался и глядел на Белль округлившимися глазами. Золотистое бальное платье искрилось в лунном свете, так что Белль словно окутывал сияющий ореол. По толпе пополз шепоток, нарастая, как морской вал. Некоторые гадали, откуда это вдруг явилась дочка старого мастера, другие говорили, что это вовсе не она. Третьи с завистью и восхищением шептали: «Какое платье!»

Не обращая внимания на перешептывания, Белль спешилась, распрямила спину и оглядела горожан в надежде, что они ее поддержат. Напрасно. Теперь, когда первое потрясение прошло, большинство горожан взирало на нее с подозрением. И все же в толпе нашлось несколько дружеских лиц. Рядом стояли падре Робер, выглядевший немного озадаченным и сбитым столку, и горшечник Жан, правда, вид у него тоже был непонимающий и как всегда беспомощный.

С трудом удержавшись, чтобы не накричать на горожан нехорошими словами, Белль подошла к повозке.

– Остановите это немедленно! – потребовала она, напугав лошадей. Потом обежала повозку и заглянула внутрь через решетку. Отец лежал на дне повозки, держась за бок. – Откройте эту дверь! Ему больно!

Месье д’Арк слез с ко́зел. Когда он подошел к ней, Белль непроизвольно поежилась. Было в глазах этого человека что-то темное и жестокое, а его бледная кожа напомнила ей о чудовищах из сказок, которые она читала.

– Боюсь, мадемуазель, мы не можем этого сделать, – сказал он. – Но мы хорошенько о нем позаботимся. – Прозвучало это, как угроза.

– Мой отец не сумасшедший! – запротестовала девушка. Она оглядела толпу, в надежде, что кто-то ей поможет, но вперед никто не вышел. Тогда она повернулась к единственному человеку, который мог бы ее защитить. – Гастон… скажи им! – взмолилась она.

Охотник вышел из тени, в которой спокойно дожидался своего часа. Он опасался только, что Белль знала, какую роль он сыграл в злоключениях Мориса. Если девушка в курсе, что это благодаря ему старика отправляют в психушку, то придется попрощаться с мечтами о свадьбе. Однако удача, как всегда, была на его стороне. Похоже, Белль ни о чем не подозревает. Гастон надулся, как индюк, придал лицу сочувствующее выражение и подошел к девушке.

– Белль, ты же знаешь, как трепетно я отношусь к твоей семье, – на голубом глазу заявил он, – но твой отец выдвигал такие невероятные обвинения…

– Это правда, – подтвердил горшечник Жан. – Морис бредил и рассказывал про какое-то чудище в замке.

Белль посмотрела на него, потом опять на Гастона. Так вот из-за чего Мориса хотят упрятать в психушку? Девушка едва не рассмеялась от облегчения.

– Так я только что вернулась из того замка, – быстро сказала она. – И там действительно живет чудовище!

Гастон положил руку ей на плечо и снисходительно улыбнулся. После чего заговорил, обращаясь скорее к толпе, нежели к девушке:

– Мы все восхищаемся твоей преданностью отцу, но ты сейчас скажешь что угодно, лишь бы его освободить. Твои слова – это просто слова.

Белль запаниковала. Нужно показать им что-то, доказать, что она не выдумывает. Но что? И тут она нащупала волшебное зеркало в кармане платья.

– Так тебе нужны доказательства? – воскликнула она. Вытащив зеркало, девушка подняла его повыше. – Покажи мне Чудовище!

Поверхность зеркала затуманилась, и вместо отражения изумленных лиц горожан в нем появилось Чудовище. Оно сидело повесив голову, прислонившись спиной к стене башни, – воплощенное уныние.

– Вот вам доказательство! – закричала Белль.

Лицо Гастона побелело от шока.

– Ну, с таким свидетельством не поспоришь, – пробормотал Лефу, поворачиваясь к приятелю.

– Это колдовство! – закричал Гастон, вырывая у Белль из рук зеркало. Он поднял волшебную вещицу повыше, чтобы всем жителям деревни было видно. – Посмотрите на это чудовище! Смотрите, какие у него клыки! Какие когти!

Люди вытягивали шеи, дабы поглядеть на диковинку, а увидев Чудовище, в ужасе отшатывались. Глядя на их реакцию, Белль нервно закусила губу. Она достала зеркало, не подумав. Охваченная отчаянным желанием спасти отца, она не сообразила, какое впечатление произведет внешность Чудовища на горожан; ей и в голову не пришло, что люди увидят только чудовище, а не человека, который ей не безразличен.

– Нет! – закричала она, надеясь все исправить. – Не бойтесь! Он добрый и славный.

– Да ее же зачаровали! – заорал Гастон, зло взглянув на девушку. – Можно подумать, Белль, что ты влюблена в этого монстра!

Белль показалось, что ее ударили по лицу. После всего, что он натворил, Гастон смеет называть Чудовище монстром?