Григорий Шаргородский - Цена жизни [litres]

Поручик немного подумал и все же кивнул. Перед тем как покинуть дом, он заглянул в кабинет и воспользовался телефоном. Дабы не смущать его, я остался снаружи и, только выпроводив гостя, вернулся за письменный стол, дабы продолжить написание отчета.

Сия писанина вымотала меня до предела, но результат понравился. Удовлетворенно откинувшись в кресле, я погладил запрыгнувшего мне на колени кота. Вот в таком состоянии и уснул.

Разбудило меня тихое подвывание Леонарда. За окном светало. Только через минуту я понял, что странный звук – это не кошачье урчание, и узнал шум пропеллера. Причем не одного.

– Похоже, Леонард Силыч, у нас весьма важные гости. А мы с тобой помятые и голодные. Нехорошо это.

Странно, но сейчас на меня снизошло полное спокойствие. Утро, которое мудренее вечера, ничего не изменило в прежнем плане, а значит, я на верном пути. Даже если бы вчера упыри придушили принца и надежно сокрыли труп, все равно оставался шанс на то, что нити преступления могут привести ко мне. Не за тем я отказался от предложения Нартова, чтобы потом всю жизнь дергаться по поводу и без повода в ожидании раскрытия тайны. Без тайн вообще жить намного легче, так что этот узел нужно рубить в лучших традициях Александра Македонского. А спокоен я потому, что теперь, после принятия решения и подготовительного периода, от меня уже ничего не зависело. Точнее, лучшее, что я мог сделать, – это именно сохранять вышеупомянутое спокойствие.

Еще во время обыска дома я обнаружил кухню, куда мы с Леонардом теперь и отправились. Так что в момент штурма особняка беролаками императорской охраны мы вкушали кофий. Точнее, я пил кофе с бутербродом, а Леонард пожирал буженину. У него ведь тоже стресс, который кот обычно предпочитал заедать.

Конечно, царские телохранители на спецназ из моего мира походили мало – вошли они с легкой ленцой, хоть и с карабинами наперевес. Увидев меня стоящим посреди кухни с руками за головой, сибиряки окончательно успокоились. Леонард с вялой агрессией заурчал и, схватив зубами кусок буженины, забрался под кухонный шкаф.

Один из царских телохранителей подошел ближе и сноровисто обыскал меня. Правда, после ребят в косоворотках искать там было нечего. Понимая, к чему все идет, я счел разумным оставить экспроприированный револьвер в кабинете.

– Можно, – прогудел оставшийся у двери беролак, сверля меня злобным взглядом, но все же направив карабин в пол.

После заявления телохранителя в кухню вошел еще один мужик выдающихся статей. Был он чуть пониже своих подчиненных, но той же ширины плеч. Странно, но дорогой костюм, а также котелок и трость смотрелись на нем довольно органично. Хотя, уверен, парадная форма с массивной цепью царского цепного беролака выглядела бы еще лучше.

На меня влиятельный незнакомец посмотрел не так свирепо, как его бойцы, но доброжелательностью в его взгляде и не пахло. И все же он не стал нарушать принятых в этом мире традиций и представился:

– Подполковник Гудков, заместитель начальника личной охраны его императорского величества. А ты, как я понимаю, головная боль всего монаршего семейства видок Силаев.

– Так точно, ваше высокоблагородие, – встал я по стойке «смирно» и убрал руки с затылка.

Не скажу, что ситуация стала намного хуже предполагаемого, но напрячься все же пришлось. Эту фамилию я пару раз слышал из уст Даши. Гудков был не только заместителем полковника Северянина, начальника охраны императора, но и негласным палачом властителя Империи.

Похоже, Дашин папа́ склонялся скорее к наиболее радикальному решению данной проблемы. Неприятно, конечно, но этот факт все равно ничего не меняет.

Подойдя ближе, подполковник уселся на один из стульев у кухонного стола:

– Ну, голубь мой, и что ты натворил в этот раз?

А глаза такие ласковые-ласковые, но почему-то от взгляда Гудкова становилось не по себе.

– Краткий отчет перед вами, ваше высокоблагородие! – отчеканил я, даже не подумав совершать каких-либо движений.

Беролаки хоть и выглядят эдакими увальнями, но действуют молниеносно, а стреляют быстрее, чем думают.

Гудков недовольно поморщился. Чтение документов явно не самое любимое его занятие. Ну ничего, перетопчется. Я уже давно понял, что с начальством лучше всего общаться через бумажки. Изложенная сухим, канцелярским слогом информация вызывает меньше эмоций, да и усваивается намного легче. Вот уж в чем я стал виртуозом за двадцать лет работы статистиком – так это в составлении отчетов.

Во первы́х строках своего опуса я отметил, как прозорливо напал на след энергетических вампиров и храбро бросился в погоню. Описал бой в доме и короткую беседу с царским сыночком, подробно изложив его слова. Там же я выдвинул предположение, что улучшение здоровья великого князя напрямую связано с убийствами московских бандитов.

Явно в этом месте подполковник нахмурился и повернулся к своим подчиненным:

– Проверь, как там обыск в подвале.

Беролак лениво кивнул и вышел за дверь, а подполковник недовольно пошевелил бровями и уставился на меня, получив в ответ вежливую улыбку и предложение:

– Хотите кофе с бутербродом, ваше высокоблагородие? Сыр особенно хорош.

С минуту беролак сверлил меня колючим взглядом, а затем фыркнул как кот:

– А давай. По твоей милости с ночи ношусь как угорелый, а на дирижабле кормежка не предусмотрена.

Быстро соорудив бутерброд, я принялся готовить кофе с корицей по рецепту Яна Нигульсовича.

В это время подполковник продолжал чтение. Получив кофе, он взялся перечитывать мой отчет еще раз, а затем к моему неудовольствию достал зажигалку и предал бумагу огню.

Уверен, и зажигалка у него именно для таких дел, потому что мало кто из оборотней балуется курением. Ну а еще он ею поджигает дома с телами тех, кто умудрился наступить на любимую мозоль императора.

– Ну и что прикажешь мне делать с тобой? – угрюмо уставился на меня подполковник, все же отпив из чашки.

О том, почему меня нельзя убивать прямо здесь и сейчас, я уже написал в отчете, но, видно, придется проговорить это вслух:

– Уж точно не решать дело радикальным способом, как вы наверняка любите. Сохранить тайну всех проказ княжича не выйдет, даже если удавите меня прямо тут. Как вы понимаете, столько трупов я наделал не в одиночку, так что тайна хоть пока и сокрыта, но ее носителей слишком много. Одним больше, одним меньше – делу это не поможет. Кстати, телеграмма Дарье Петровне о том, в чьих руках я окажусь в ближайшее время, наверняка уже дошла. И проблема не в том, что, пропади я без вести, ее высочество крайне расстроится, – хуже, если это событие станет причиной донесения сей неприятной истории до мировой общественности.