Даниил Ященко - Противостояние Предназначению [СИ]

Озеро отражало бледный шар полной луны, ломающийся от ряби низвергающейся водопадом воды. Сидящий на плоском валуне у кромки озера Исмен движением руки погасил картинку. Закусил губу до крови, намотал на палец прядь волос.

–Это тот человек, о котором говорила сивилла? – спросила женщина.

–Очевидно, – отозвался мужчина.

У озера сидели десять Инквизиторов. Все они видели, как молодой человек в видении, вызванном Исменом, расправлялся с тварями, скитался по городам, отбивался от подручных Волка. И слышали разговор в оканнской гостинице.

–Кто-нибудь может ответить, сможет ли Элозар сманить этого юношу?

–Ты, как и мы все, слышал пророчество сивиллы. Смысла что-то предполагать нет.

–А я вообще не понимаю, за каким нам сдался этот человек. Он не имеет особых сил, да, у него зачарованный меч, но, тьфу, тростинка, по сравнению со многим и многим оружием Светлых.

–Но пророчество, брат, не стоит забывать слова сивиллы.

–А я вообще согласен с братом Лаэрдинном, ныне, увы, отсутствующим. Тьма с этим пророчеством. Нам надо сконцентрироваться на более важных проблемах. И я не понимаю, почему ты, Исмен, считаешь этого мальчишку делом более важным, чем, например, Меч Света, Темная троица и всегдашний наш чирей на заднице – лорд Элозар и его патрон Ириодал?

Погруженный в размышления, старший Инквизитор не ответил. Говоривший последним отметил это и продолжил мысль:

–Я, признаться, крайне рад, что хоть кто-то озаботился Мечом Света. Лаэрдинн и Ариэль…

Закончить ему не дали две вспышки телепортации, в которых появились грязные и потрепанные полуэльф Лаэрдинн и чистокровный эльф Ариэль. Несмотря на изорванную одежду, покрытую грязью и кровью, причем не везде чужой, они были довольны.

Исмен сменил позу: обернулся на своем валуне, прекратив наматывать локоны на палец.

–Ариэль, Лаэрдинн? Что вы здесь делаете?

Полуэльф саркастически ухмыльнулся и достал из-под черного плаща продолговатый сверток, замотанный в тряпицу. По мощнейшей Силе, прямо-таки вырывающейся из-под куска не особо чистого полотна, все присутствующие догадались, что в свертке.

Тем не менее, Лаэрдинн размотал полотно. На свет показалось молочно-белое лезвие недлинного чуть изогнутого меча, жители Земли – мира, ставшего моей тюрьмой, называют такие катанами. Держа меч за все еще обмотанную толстой тканью рукоять, Лаэрдинн высоко поднял его над головой.

–И? – проговорил Исмен.

–Есть проблема, – начал Ариэль, – Хоть Меч Света и у нас, владеть им не кому. Это оружие, как и некоторые другие, подобные ему, экземпляры сами выбирают себе хозяина.

–Видишь, Исмен, – вступил Инквизитор, выразивший недавно поддержку Лаэрдинну в некоем имевшем место ранее споре, – И без мальчишки забот хватает.

–Мальчишка? – насторожился Лаэрдинн.

–Да. Исмен продемонстрировал нам его с помощью далековидения. Это действительно потомок, внук, если быть точным, ученика твоего друга, Шакура Орома. И он стакнулся с Волком.

–Свет и Тьма!

–Даже ты, Лаэрдинн, понял мою правоту, – съязвил Исмен.

–Не совсем, брат. Просто я считаю, что этот меч…короче, есть вероятность, что…

–Мой друг хочет сказать, что Меч Света выберет этого парня, – резюмировал Ариэль.

Среди Инквизиторов прополз шепот, вылившийся в стон одной из женщин:

–О, Творец, мы обречены.

–Не факт, сестра.

–Факт! – заорал вдруг Исмен, – Факт, Лаэрдинн. Меч Света предназначен тому, кто вот-вот обратиться в слугу Тьмы. Нам вполне хватало того, что братом этого клинка владеет мерзопакостный Ириодал, чтоб папаше пусто было за таких сыновей. Так еще и второй меч Творца станет добычей Темных. Причем не али каких, а нашего, как тут выразился достопочтенный Яррим, давнего чирья на заднице, Элозара.

–И что? Владыке Холода не раз натягивали нос. Лично я это сделал сколько раз?

–Я б на твоем месте не недооценивал Владыку Льда. Помнишь, когда Ариэль и он сошлись в поединке, Ариэль чуть не погиб. Лаэрдинн, смирись. Судьба сильнее тебя. Предназначено, что этот паренек и Ириодал переплюнут Миттео, Бальтазара и Азраила. Теперь я понимаю, почему.

–Но сивилла говорила и еще об одной возможности, – напомнил Ариэль.

–Сивилла видит лишь возможные варианты будущего. Этот парень, даже с Мечом Света, не сможет изменить Равновесие.

–Я все еще настаиваю на том, что слова сивиллы – бред. Каждый творит собственную судьбу. И я готов это доказать.

–Канн, не будь идиотом. Ты просто погибнешь, только и всего.

–Увидим.

Вспышка света, и Лаэрдинн исчез. Вместе с мечом. Исмен скривился, словно случайно задел больной зуб.

Лаэрдинн оказался перед знакомым дворцом. Когда-то, много лет назад, он сбежал из него с верным мечом. Воспоминания…

Он поднялся по ступеням мимо стражи, вскинувшей кулаки в салюте. Прошел через знакомые залы и коридоры к личным апартаментам царицы. За две сотни лет здесь ничего не изменилось. Разве что чуть поблекли гобелены на стенах, поистерлись ступеньки лестниц, стражи стало больше, а веселья меньше.

Лаэрдинн застыл перед двустворчатыми дверями, за которыми помещалась опочивальня Найтари. Странно было вспоминать то, что было: как бродяга-полукровка имел неосторожность полюбить наследницу дракморского трона, как нойонер царевны, в жилах которого кровь старшего народа была смешана с человеческой, робел перед ее изумрудными глазами, не решаясь произнести три простых слова. Как не раз сражался он и убивал за свою повелительницу. Как однажды ночью командир гвардии сбежал из царского, заново отстроенного на пепелище дворца. И наконец, признание во время боя. Боя, изменившего всю их жизнь. Опять сделавший их недосягаемыми друг для друга. Он – Инквизитор, страж Равновесия, странствующий между мирами, тасуемыми, как карты в колоде. Она – простая царица, правящая жалким клочком одного из отдаленных, Творцом забытых миров. В том бою Найтари потеряла глаза. Он получил Силу. Но чувство осталось. Каждый раз, когда легендарные золотые сабли покидали ножны за спиной полуэльфа, он говорил себе, что должен выжить в схватке, чтобы еще раз увидеть милые черты, услышать этот голос, прикоснуться к рыжим локонам.

Он толкнул двери, растворившиеся с тихим скрипом. Инквизитор Лаэрдинн перешагнул через порог спальни и оказался снова Канном Тин-Лаэрдинном, нечистокровным бродягой, отпрыском ренегата.

Царевна повернула голову на звук. Губы ее тронула улыбка. Она жестом отпустила фрейлин, поправлявших одежду правительницы.

–Канн, – произнесла Найтари, глядя на него пустыми глазницами, закрытыми повязкой, – Ты пришел.

Канн опустился перед ней на колени, прикоснулся губами к ладоням.