Рик Риордан - Лагерь полукровок: совершенно секретно [litres]

Йоу, полубоги! Ищете крутое место для тусы? Сказали ребята, что оракула хата на Холме полукровок – полный улет. Там все обалденно: пурпурные шторы, кайфовые диваны с цветными подушками, шикардос просто, йоу! Зацените графичные фотообои, граффити и остальные крышесносные художества Дельфийского оракула – единственной и неповторимой Рейчел Элизабет Дэр. Как говорится: если факел не спалить – пророчество не замутить!

Ты меня боишься? Надеюсь, что нет. Многие новички считают, что я супержуткая, потому что временами живу в пещере, иногда вижу страшные сны о конце света и изрекаю странные пророчества с веселенькими словечками вроде «смерть». Понятия не имею, что в этом страшного.

Первое пророчество я изрекла через минуту после того, как в меня вошел дух Дельфийского оракула. (Если тебе интересно узнать, к чему это привело, спроси любого из ребят, кто жил тогда в лагере. А если хочешь поговорить с тем, кто погиб во время этих событий, Нико ди Анджело может предоставить тебе такую возможность.) Я думала, что готова к этому. Понимаешь, я давно привыкла к видениям и странным снам. И казалось бы, что может в таком случае изменить слияние с древним духом?

Ответ: много чего. К счастью, в то время в Большом доме был Аполлон, который мне помог.

– У тебя ППСР, – сказал он, проводив меня по лестнице наверх к свободной кровати для пациентов.

– ППСР? Что это? – успела спросить я перед тем, как меня вырвало в стоящее рядом ведро.

– Постпророческое стрессовое расстройство. Просто полежи – и все пройдет.

– Точно?

Он надул губы:

– Алло? Я же бог прорицаний, не забыла?

– Кстати об этом, – сказала я. – Зачем тебе вообще оракул? Ты ведь и сам мог бы пророчествовать.

Он поднял очи горе и выдал в ответ хайку:

Я хотела было спросить, не многовато ли слогов в последней строке, но решила, что ему лучше знать, раз уж он бог поэзии.

Но у меня созрел другой вопрос:

– А почему у оракула не может быть парня?

Сама не знаю, почему об этом спросила. Не то чтобы мне кто-то нравился. (По крайней мере в тот момент.) Наверное, просто стало интересно.

Ответил он не сразу. Он оторвал листок от лавровой ветви и раскрошил его между пальцами. Воздух наполнил пряный аромат.

– Любовь затуманивает разум, – наконец проговорил он. – А кому нужен оракул с замутненным разумом?

В голосе его послышались скорбные нотки, и я вспомнила, что когда-то он страстно влюбился в нимфу по имени Дафна, которая, стремясь укрыться от его любовных порывов, превратилась в лавр. Похоже, о затуманенном разуме он знал не понаслышке.

Я решила сменить тему:

– Почему пророчества всегда такие неясные? Почему я не могу просто рассказать о том, что должно произойти?

Он вздохнул так тяжело, словно ему приходилось отвечать на этот вопрос уже миллион раз (если учесть, что он бессмертный, то это вполне могло быть правдой).

– Это было бы совсем неинтересно, как пазл, в котором всего две части. Загадки, интриги, намеки на опасность, необычные рифмы – вот рецепт прекрасного пророчества. Как, например, такое:

Каюсь: мне пришлось посмотреть в словаре, что значит «Пуп Земли». Оказывается, это вовсе не пупок, а центр мира. Можешь при случае блеснуть эрудицией перед друзьями: «Подумываю проколоть Пуп Земли, когда стану постарше». Или подразнить врагов: «Что, даже не знаешь, где у тебя Пуп Земли? Ха-ха».

Но об этом я подумала позже. А в тот момент Аполлон выжидающе смотрел на меня.

– Понятно, – кивнула я. – Очевидно же, что в этом пророчестве говорится о Хироне, Дионисе и Большом доме.

– Конечно, для тебя это очевидно, – согласился Аполлон. – Но что, если я скажу тебе, что это пророчество появилось тысячу лет назад?

Я вдруг представила себе древних людей, которые услышали про «пинокль» и «пинг-понг». Одним богам известно, какое значение они им приписали. Еда? Оружие? Одежда? Они ведь понятия не имели, что это. А как Хирон понял строчку про кентавра на коляске?

Меня словно хлестнули по лицу холодной мокрой тряпкой. Люди, которые услышали это пророчество, умерли, так и не узнав, что оно значит (если, конечно, не были бессмертными). Может быть, они даже сошли с ума или погибли, пытаясь его расшифровать.

Мне стало очень грустно и тревожно. Подумать только, к чему могут привести слова, которые я скажу кому-нибудь в будущем!

– Аполлон, – прошептала я, – а мои пророчества отправят кого-нибудь в квест, который невозможно закончить?

– О, Рейчел. – Аполлон утешительно потрепал меня по руке. – Конечно.

– Просто супер.

Я не хотела злиться, но честное слово, в тот момент я начала сомневаться, а стоит ли оно того.

Аполлон встал.

– Тебе нужно поспать, – сказал он. – Но прежде чем уйти, я хочу тебе кое-что подарить. – Он указал на потолок. Из кончика его пальца вырвался луч золотого света. Через секунду на одеяло рядом со мной плюхнулся подарок, неумело завернутый в золотую фольгу. (Впоследствии я узнала, что из-за этого луча братья Стоулл чуть не заработали сердечный приступ.) – Открой.

Внутри оказался трёхногий табурет, весьма хлипкий на вид.

– Э… спасибо, – пробормотала я.

– Он настоящий, – сказал Аполлон. – Из Дельф. То есть сейчас я забрал его с чердака Большого дома, где ему пришлось слишком долго поддерживать тело твоей предшественницы.

И тут до меня дошло:

– Это треножник из Дельф. Тот самый, на котором тысячи лет назад сидела первая жрица-оракул. И ты даришь его мне?!

– Ну, я мог бы позволить тебе его украсть, – почесал в затылке Аполлон. – Но Геркулесу пришлось за это поплатиться. Его заставили целый год выполнять женскую работу.

Я подняла бровь:

– Извини, что? Женскую работу ?!

– Заниматься домом, вести хозяйство – называй как хочешь, – отмахнулся Аполлон. – Суть в том, что выпендрежнику Геркулесу пришлось мыть посуду и мести полы. Это был удар по его самолюбию, но он его заслужил. – Аполлон любовно погладил табурет. – Этот треножник помнит ягодицы многих могущественных женщин.

– Мой зад весьма польщен.

Вдруг я поняла, что это на самом деле так. Как бы то ни было, я стала новым Дельфийским оракулом. И в этот торжественный момент меня снова вырвало.