Павел Майка - Мир миров [litres]

Он сунул Кутшебе в руку бокал темно-красного вина, чтобы они могли вместе произнести тост за удачи и триумф Его Величества, Царя-Мессии Возрожденной Святой России, Кощея Бессмертного.

Январь 1969 года по старому календарю, пятьдесят четвертый год Предела, семнадцатый год Мира, Краков

Кости курицы лежали рядом с остатками скелетов рыбы и кролика. Тот, кто собрал эту кучку, вероятно, не опасался смешивать ни мясо, ни напитки. Он как раз разрывал большими зубами кусок мяса, запивая попеременно водкой, медом и пивом. При этом он чавкал, сёрбал и вообще шумел сверх меры, но не привлекал ничьего внимания, не считая Малгоськи, которая беззлобно качала головой, и Кутшебы, который, словно загипнотизированный, не мог отвести удивленного взгляда от этой варварской трапезы.

Корыцкий, уже не полковник, сидел рядом с ненасытным монстром и пил только пиво, хотя даже его он потягивал мелкими глотками, совсем не так, как когда-то.

– Всё как-то изменилось. – Кутшеба первым отвел взгляд от великана с перекошенным лицом. Он посмотрел на правую руку Корыцкого, где на пальце красовалось кольцо с выгравированным заклинанием верности.

– Не дождалась Малгоська твоего дружка. И, похоже, правильно сделала. – Корыцкий как-то странно криво улыбнулся. – Взяла себе меня. Хоть убей, не знаю, как так вышло. Я даже приказал проверить, не зачаровал ли меня кто. Ан нет. Просто сидел я себе за столом, и тут на тебе! – его глаза весело заблестели. – К чертям свободу!

– А этот великан? На нем ты тоже женился?

Наблюдая за Корыцким, Кутшеба задумался, может ли он еще для чего-то пригодиться. Когда-то дерзкий грубиян, он превратился в спокойного и покорного подкаблучника. Если только это не была его новая роль.

– Вроде того. Это, представь себе, мой охранник. Серый.

Монстр на мгновение перестал разгрызать большую кость. Он прорычал что-то Кутшебе и кивнул головой. Тот ответил коротким кивком, но собеседник уже потерял к нему интерес.

– Серый… В смысле – не привлекает внимание?

– Как раз наоборот. Этот паб многое повидал, а вот на улицах… На него постоянно оглядываются. Это, видишь ли, не обычный великан, а какая-то помесь великана сам не знаю с чем. Он притащился сюда из Германии, прямо с приграничья. Он там патриотично подрался с какими-то высокопоставленными фрицами, вот и был вынужден исчезнуть.

– Патриотично?

– У него все перемешалось. Поляки, видишь ли, говорят, что он поляк, а немцы – что немец. Есть парочка легенд на эту тему, но их никак не удается согласовать между собой, вот он и путается. По правде говоря, поляков он тоже отделал неплохо, но ему как-то удалось выйти сухим из воды, значит, не нарвался на какую-нибудь шишку.

– Да уж, ну ты и выбрал себе компаньона. А почему ты ушел из разведки?

Корыцкий инстинктивно покрутил на пальце обручальное кольцо. Буркнул что-то на тему, что как частное лицо, он зарабатывает больше, а поскольку добавились расходы, связанные с браком, то Кутшеба должен его понять.

– Так что, наш договор коту под хвост? – спросил Мирослав, когда Малгоська принесла ему очередное пиво, а мужу – яблочный сок.

– Да какое там?! Совсем наоборот! Именно сейчас и начнется наше настоящее сотрудничество. Всякая ерунда меня теперь не ограничивает, зато платить я могу больше.

– Ты прекрасно знаешь, что деньги меня не интересуют.

– А должны. Они много дверей открывают. Ну и… не обижайся, но тебе бы не помешала новая одежда… Что ты смеешься?

– Я не смеюсь. Совсем не смеюсь, модник. У тебя есть для меня что-нибудь? И я про информацию, а не про работу.

– Есть. Твой львовский хитрец, похоже, действительно выкинул фокус. Я добрался до негодяя, который мог что-то о нем знать, но представь себе, что в тот же день он попал под копыта обезумевшего коня. А для полного веселья, конь потом куда-то пропал, равно как и тело погибшего. Дом, в котором этот бедняга жил, сгорел дотла.

– То есть дух вызвать невозможно?

– Это может быть трудно. Разве что знать кого-то… с той стороны.

– И ты, конечно, знаешь?

– Я? Знаю.

– Сколько это будет стоить?

– Ничего, кроме той информации, которую ты мне привез.

– Я всё записал.

– Я прочту. Но еще я люблю слушать. Изложенному на бумаге порой не хватает того, что можно услышать в голосе допрашивае… рассказчика. Говори.

Кутшеба рассказал ему о визите в Пристань Царьград и о проблемах со стариками-песнярами и пробуждающимися по их воле урочищами. Рассказал о казацких сотнях, которые заключают минутные союзы с кем только можно, о нежданных союзниках из степей и растущей силе нового бога, про Вековечную Пущу и даже про Вечную Революцию.

– Ты был на землях Революции? – Корыцкий говорил почти шепотом. – Парень, но оттуда никто не возвращался. Расскажи, как там?

Кутшеба вспоминал деревню, окруженную бетонной стеной, которую защищали существа, больше напоминающие скелеты, чем людей. Они защищали поселение от ватаг умерших от голода холопов, что жаждали отомстить тем, кому удалось выжить. За ними волочились толпы детей, где живые перемешались с мертвыми. Временами они находили голодных, которые отделялись от ватаги, и пожирали их. Кутшеба заметил, что дети не зарились на комиссаров и не пытались штурмовать сельскохозяйственные крепости, которые там назывались «колхозами», хотя и не щадили их обитателей, если кто-то решался покинуть убежище. Комиссары, со своей стороны, тоже не часто атаковали солдат той ужасной армии. Мирослав не знал, на чем был основан этот хрупкий союз, – то ли имелись какие-то договоренности, то ли комиссары посчитали, что им не помешает дополнительное, пусть и не подвластное им, орудие террора.

– Это было страшно, – сказал он наконец. – Подробности увидишь в рапорте. Я не хочу об этом говорить.

– Всё настолько плохо?

– Думаю, Шулер оставил меня из-за того, что там увидел. Уже в Пристани ему пришлась по душе идея жить в утопии. В Революции он увидел, к чему это может привести, но, похоже, не отказался от этой мысли, а лишь еще больше убедился, что нужно искать собственный пример рая на земле.

– Я так и думал, что он философ. Что-нибудь еще?

– Дикие Поля немного изменились, когда я через них возвращался. Там крутился какой-то карлик, чародей, прибывший с севера с какой-то волшебницей… Еще появился новый главарь, о котором идет молва по всей степи. Даже в Пристани Царьград его поминают. Но никто не знает его имени. Песняры предсказывают, что появился новый атаман, который изменит мир. Блуждающие всадники поехали искать Вернигора, явились также две кровавые Хелены. Верующие в одну и в другую передрались между собой, хотя все они почитают Хмеля. Я повстречал одну из этих баб. Это сумасшедшая тетка, совершенно безвольная. Ее направляют хитрецы, называющие себя ее опекунами. Они беспрестанно рассказывают о великой Украине, но Хмельницкий их беспокоит куда меньше, чем золото, которое они добывают, грабя древние курганы, и бабы, которых они насилуют по деревням. Однако они подогревают волнения, и надежда на прибытие нового мессии только растет.