Дмитрий Миконов - Отмеченный сигилом [litres]

И вообще, как она смогла заставить ее повиноваться?!

Лаен не знал, слышит ли сейчас его мысли затаившаяся целительница, но ему было наплевать. Вопрос назрел давно, а в открывшихся обстоятельствах требовал незамедлительного решения. Но в пределах империи помощь в таком щекотливом деле вряд ли кто-то способен оказать: монахи не дремлют. Значит, нужно как можно быстрее добраться до Атрели, а уже оттуда держать направление на юго-запад. Ничего, что придется преодолеть множество лиг пути. Зато, добравшись до портового Вельмонда, будет несложно найти корабль, идущий в Халидос, столицу Островных королевств. А там – будь что будет!

…Наконец, когда огромные сосны уже нависли над головой и закрыли собой добрую половину неба, дорога скрылась под водой бродом мелкой речушки и вынырнула уже в Приланском лесу. Широкая просека уходила вперед и терялась за вековыми исполинами, укрывшими свои вершины пушистыми еловыми облаками.

Судя по всему, когда-то в этих местах заготавливали бревна и отправляли их на холм Висельника для незатухающих ярмарочных костров и возведения виселиц, или костылей искупления, как звались Малькины столбы на западе.

Ни десятник, имеющий полезную привычку и умение составлять карты, ни опрошенные возницы не знали, куда ведет просека. Да и было это не столь важно. Лишь бы не окончилась досадно тупиком в одном из лагерей лесорубов. Тогда придется как-то разворачивать неповоротливые повозки и придумывать способ незаметно миновать людей баронессы.

После заковыристого урочища, где каждая неровность рельефа сулила опасность, поющий мелкими птахами лес действовал на разум обманчиво умиротворяюще. Крутя головой по сторонам, Лаен невольно залюбовался творчеством покровительницы урожая, убравшей деревья и все вокруг по своему разумению и смешав воедино множество приятных глазу оттенков. Обычно неприветливый, сейчас лес выглядел скорее торжественно-благосклонным… но полного доверия это все равно не внушало.

Вообще, великий Приланский лес всегда жил собственной жизнью и существовал обособленно от возникавших и канувших в бездну истории государств. Обремененные длинными бородами ученые мужи из Данастской академии осмеливались утверждать, что в самом его сердце до сих пор существуют племена кордов, не встреченные человеком образованным, имея в виду, конечно, имперских первопроходцев.

Еще задолго до Ритуала монахи Воритара отправляли сюда боевые отряды для изучения повадок тварей Шуйтара в естественной, так сказать, среде обитания. Дети Мальки в древних чащобах искали целебные травы, наблюдая за поведением животных и птиц и обучаясь у них. Черные алхимики проводили в глуши свои поганые эксперименты – Лаен прекрасно помнил, что как раз в Приланском лесу он обрел себя в клетке для подопытных после нескольких лет беспамятства.

Но сейчас большая часть леса севернее Атрели, вплоть до крепости Павших на острове Героев, была заражена живорезами. Никто не знал, что там происходит. В тех местах имелась прямая дорога из Хаска до столицы, восточный тракт, но его давно забросили из-за неодолимого засилья различных тварей. Когда падет Атрель, а это рано или поздно произойдет – вопрос одного года или максимум десятка, – сущности Шуйтара полностью выдавят аламийцев из огромного лесного массива, открывая своим ордам путь на Сибар и Заозерье.

…Вечер подкрался незаметно, как одинокая старость к чересчур разборчивой даме. Удлинившиеся тени развеяли очарование, и кроваво-золотой огонь осени обернулся почерневшей бронзой подгнившей листвы. Прямая, как древко стрелы, просека продолжала вести караван в глубину леса. Разросшийся по краям ельник все чаще заставлял людей браться за топоры. Скорость движения упала в разы, и впору было задуматься о ночлеге.

Завидев очередную преграду, Фабио устало натянул поводья. То же самое по цепочке проделали остальные возницы, и караван с убежавшими в хвост обоза уханьем и скрипами медленно замер среди кружащихся в воздухе хвоинок. Сухая, будто древняя старуха, но вполне себе крепкая лесина нависла над дорогой и неторопливо мела лесную подстилку еловыми лапами. Телеги еще можно было провести под ней, а вот жилым кибиткам высотой примерно в два человеческих роста нипочем не пройти.

Бодро застучали топоры, затянули унылую песню двуручные пилы. Нагнавший караван на вынужденной остановке Дьякон доложил, что ни одна живая душа не соблазнилась на преследование обоза с момента въезда в лес.

Лаен слушал подчиненного вполуха – сейчас его больше беспокоило другое. Посланные вперед по дороге Рыба с Гузлом отсутствовали подозрительно долго. Не случилось ли чего… Все-таки эта часть леса принадлежала графу Дейрио Безземельному, правителю Атрели, и его ватагам. Ну, по крайней мере, сам граф считал именно так. Масла в огонь подливал Фабио, менторским тоном утверждая, что разрешение на проход, имевшееся у покойного негоцианта, касалось исключительно южного тракта, но никак не здешних областей.

На вполне закономерный вопрос Лаена, к чему такие сложности с проездом, если всем вокруг и так нелегко живется, Фабио недовольно посетовал, что десятник ничего не понимает в политике: дескать, чем больше запретов, тем вероятнее шанс для запретивших словить кого-либо на горячем и, соответственно, поставить в зависимое от них положение. Это в лучшем случае.

Задумавшись над столь явной несправедливостью и меланхолично следя за действиями плотников, разбирающих завал, Лаен пропустил мимо ушей последние произнесенные вашуйцем слова, но тут же спохватился:

– Прости, Фабио… Что ты сказал?

– Я говорю, – терпеливо повторил тот, – не застрять бы нам здесь. Развернуться вряд ли удастся, да и ночь скоро… Может, каравану стоит расположиться на ночевку?

– Нет, будем двигаться дальше, пока у людей силы есть, – упрямо повторил десятник собственные слова, сказанные на скоротечном собрании общины, устроенном Фабио на правах старшего помощника покойного негоцианта. Его тогда все поддержали. Караванщиков тяготила близость к месту, где погибли их товарищи, а страх придавал сил. Лаен же жаждал оказаться как можно дальше от каменоломни по собственным причинам. Поэтому он продолжил: – Если повезет, наткнемся на одну из дорог, ведущих к Атрели, а там… не знаю… пусть решают, что с караваном делать.

– Решать очень многое придется. – Фабио вздохнул и горестно сложил на груди руки. – Сложно даже представить…

– Будто я не знаю! – огрызнулся десятник, хотя в его голосе слышалось больше растерянности, чем злости. – О том и толкую! Найдем место для стоянки – и пусть народ выбирает себе правителя и дальнейшую судьбу.

– Судьбу-то зачем выбирать, господин Лаен? – фыркнул старый вашуйец и с толикой превосходства глянул на джараха, что позволял себе крайне редко. – За них выберут. Народ за сильной рукой пойдет куда скажут.