Дмитрий Миконов - Отмеченный сигилом [litres]

Среди них нельзя было не заметить решительного вида белокурую женщину с плетеной косой в потертой кожаной куртке. Удерживая в одной руке поводья, дама зычным голосом раздавала указания, которые тут же неукоснительно выполнялись.

Вальсо насупился:

– Это что еще за гуси-лебеди? Ваши, экзарх Парва?

Не дождавшись ответа, атаман повернул голову в сторону экзарха и остолбенел. Лицо монаха побелело, а пересекающий лицо шрам налился кровью и вздрагивал в такт ударам сердца. Смахнув с виска капельку пота, Парва наконец разлепил губы:

– Это люди зеркального князя Стабалио Алэ. Тайная канцелярия его величества императора Хелия Третьего, правителя Континента и Человека, Остановившего День.

Атаман шумно сглотнул, подбежал к столу и, уже не спрашивая разрешения, налил себе полный стакан браги. Не в силах более держаться на дрожащих ногах, он шумно плюхнулся в кресло.

– Что делать, преподобный! Какое счастье, что я догадался отдать бумаги Лаену! А если они…

– Заткнись! – приказал Парва. – Наводи порядок и готовься к отъезду. С падальщиками и их предводительницей я самолично буду вести переговоры.

Караван удалось нагнать глубокой ночью, когда возничие остановили повозки близ лесного озера, чтобы пополнить запасы питьевой воды. Хорошо, что все вышло именно так – цепкие объятия сидящей позади рыжей не позволяли раненому джараху полноценно дышать, и ему все труднее удавалось сохранять ясность сознания. Но телом ощущая ее испуг от лошадиного галопа, он так и не решился высказаться об этом вслух.

Подбежавший парень, из возничих, принял лошадей. Лаен с облегчением привалился к борту кибитки здоровым плечом. Больше всего на свете ему в этот момент хотелось отправиться спать. Но, как оказалось, у рыжей были другие планы.

– Эй! Ты чего раскис-то? Где тут у вас светло и расположиться можно, чтоб не побеспокоили? Тебе рану обработать надобно, а то кровь испортиться может. Знаешь, что тогда будет? Но не переживай, у меня есть чем.

– Да я и не переживаю, – устало ответил негоциант, понимая, что в ее словах имелся резон. Мало ли чьим дерьмом Дьякон мог болты вымазать… Сам ведь учил, на свою голову. – Пойдем в лазарет, пока караван не тронулся.

На счастье, в походном лазарете никого не оказалось. Оставшихся раненых разобрали по кибиткам для присмотра, а госпожа, по всей видимости, отправилась почивать на женскую половину общины. Но среди развешанных под потолком пучков трав все равно до сих пор витал аромат гаттейского ландыша, а на полках лежали листы пергамента, исписанные ее мелким почерком.

Подпалив кремнем свечу, джарах повернулся к неугомонной девчонке:

– Делай, что собиралась. А то спать хочу – спасу нет…

Не задавая лишних вопросов, она повесила накидку на ближайший крючок и принялась копаться в своей сумке. У Лаена появилась возможность рассмотреть знахарку получше. С рыжими волосами резко контрастировали болотного цвета глаза, которые та постоянно прищуривала, будто обдумывая нечто важное. Выразительное лицо, пухлые искусанные губы, ямочки на конопатых щеках – теперь он понимал, что возбудило страсть тех отщепенцев в станице. Кордское платье, пусть даже слегка надорванное и испачканное, отлично облегало подтянутое девичье тело и выгодно подчеркивало крепкую, жаждущую свободы грудь.

– Чего пялишься? Бабы отродясь не видел, что ли? Ну-ка, сымай все до исподнего! – Несмотря на приказной тон, в ее голосе слышалось смущение.

Вздохнув, негоциант безропотно подчинился, оставшись в итоге в одних штанах. Потревоженная неловкими движениями рана отозвалась болью, заставив его сжать зубы. Склонившись над его плечом, девчонка принялась плавными движениями втирать в края воспалившейся плоти какую-то пахучую мазь, отдававшую холодом – схожим с тем, что Лаен ощущал от воздействий Марты. Вначале ему хотелось поскорее прекратить неприятную процедуру, но буквально через минуту стало гораздо легче. Пульсирующая боль постепенно растворялась под нажимом ее мягких пальчиков. Рыжая действительно знала свое дело.

Кибитка дернулась и пришла в движение. Чтобы удержаться, знахарка ухватилась левой рукой за здоровое плечо негоцианта. Тем самым она оказалась настолько близко к Лаену, что тот неожиданно и думать забыл про рану.

– Тебя как звать-то? – поинтересовался джарах, закрыв глаза и делая глубокий вдох. Нужно было срочно успокоиться и хоть как-то отвлечься, чтобы не опозориться, если знахарка вдруг решит опустить глаза.

– Ланью зови. Родом я из Заозерья, в деревне звероловов жила близ Тетивы. Отец старостой был. Пока я росла, он очень радовался, говорил, что девчонок на войну не отправляют. Братьев ведь моих старших лимитаты забрали, когда мятежники зашевелились. Отец учил меня лес понимать, а я все больше хворями интересовалась… Слушай, а вот скажи мне – каков этот ваш негоциант? Не обижает? А то я уже все мысли передумала. Вдруг не по нраву ему возраст мой придется? Посчитает, что молодая, не соображаю, в травах не разбираюсь…

Лаену пришлось взять паузу после посыпавшихся из девчонки вопросов, чтобы понять, на какой из них отвечать вначале.

– За умение свое не переживай, негоциант его точно оценит, – ободрил он Лань, усмехаясь про себя. – Да и сам он не в том положении, чтобы возрастом попрекать.

– Хорошо это! А то дело у меня есть к нему, – радостно заявила она и осторожно провела пальцем по рубцам на животе джараха. – Будто паутина… на глаз похожа. Эдак тебя угораздило, бедолага. Не болят рубцы-то?

– Нет, – с улыбкой успокоил он ее. – Эти отметины я давно ношу.

– Расскажешь? – Запас ее энергии просто поражал. – Хотя я и сама догадалась – тебя пытали или наказывали за провинность. Тут мастером попахивает, ножом старательно выводил.

– Может, и расскажу… – устало выдохнул Лаен. Короткий прилив бодрости схлынул так же быстро, как и накатил. – Когда-нибудь. А теперь послушай меня. Про смерть того парня, тело которого живорез забрал, никому ни слова! Сейчас спустишься на ходу, две кибитки пропустишь и в третью прыгай, там лесенка сзади будет. В повозке женщины наши едут, устроят тебя. Скажи им, что тебя Лаен Тарк привел. Там накормят и место спальное найдут. А завтра… негоциант точно решит, что с тобой делать.

– Поняла. Я вообще сообразительная. Но… я бы тут осталась. – Она выпятила подбородок и огляделась по стенам лазарета. – У меня в деревне поменьше снадобий было, в достатке лишь те травы имелись, что поблизости росли. А тут со всей империи, видать, собирали. Смотри, вот это…

Лаен открыл было рот, но она опять перебила:

– Да вижу я – устал ты… можешь не отвечать. Найди меня завтра, я тебе про каждую травинку и корешок расскажу: от чего лечит, а чем навредить может. У нас дома таких отродясь не бывало, но отцу везли отовсюду, он сам просил – ради меня. Хотел, чтобы я училась.