Дмитрий Миконов - Отмеченный сигилом [litres]

Пока желание сошлось с разумом в извечной борьбе, он не заметил, как сознание заволокли грезы сновидений.

…За считаные секунды десяток упругих и смертельно опасных теней выстроился ровной линией в цветущем весенними красками саду, прямо под белой яблоней.

– Все здесь?

– Все! – хором отозвались тени.

– Хорошо. Ты! – Он ткнул пальцем в первую чернильную кляксу. – Займешь позицию в привратницкой; после названного часа – слуг не выпускать!

– Слушаюсь! – отозвалась тень.

– Ты и ты. – Он медленно шел вдоль строя. – Балкон второго этажа со стороны фонтана. Основное внимание на беседку, за ней калитка черного хода. Оттуда начнется вторжение, нужно будет нейтрализовать охрану.

– Будет исполнено! – Обозначенные кляксы несомненно являлись людьми, но их лица клубились непроглядной чернотой.

– Вы двое! Крыша. Смотреть в оба! Поддержка по всем направлениям.

– Не сомневайтесь!

– Тебе в подвал, – замер он напротив самой низкорослой тени. – Слушай землю… Мало ли что.

– Будет сделано!

– Остальные – идете со мной. Нам предстоит основная работа.

– Да, господин десятник!

– Кто мы?!

– Джарахи. Дыхание клана. Воля клана. Месть клана…

Строй теней исчез, голоса постепенно затихли в мутном мареве. С каменного потолка упала капля воды, заставив вздрогнуть. Напряжение ломало его, выворачивало наизнанку, делало уязвимым. Из многочисленных порезов на руках и ногах выступала кровь. Сигил Пустоты вопил об опасности как никогда раньше.

Едва переставляя ноги, будто находясь по пояс в воде, он брел вперед, пока неожиданно не наткнулся на тело. Перед ним был самый низкорослый из джарахов. Подвал оказался слабым местом. Из черной кляксы тела подчиненного резко выделялась рукоять стилета. Он забрал оружие с собой. Так было нужно – его собственное уничтожила магия Шуйтара.

И в этот момент впереди послышалось эхо шагов…

Превозмогая боль, он побежал вперед, жадно глотая воздух, будто степная лисица, постепенно догоняя выродка, ставшего сосудом. Тот прекрасно понимал свою участь, но бежать быстрее уже не мог. Достигнув ступеней башни, этот человек остановился и обреченно развернулся к джараху. Простая, но дорогая одежда, холеные руки, узорчатые драгоценности. Лицо человека выражало осуждение и скорбь.

Где-то на границе подсознания промелькнула уверенность, что джарах знает этого человека. Но, как это часто бывает, во сне действуют свои правила, и, подчиняясь этим правилам, десятник принялся ожесточенно орудовать стилетом.

…Накопившаяся усталость и продырявленное плечо сделали свое дело – судя по тому, что солнце сумело заглянуть в маленькое оконце под крышей, успел наступить полдень. Постель не раскачивалась – повозка крепко стояла на колесах и ехать никуда не собиралась. Сопоставив эти простые факты, Лаен посчитал, что караван закончил свой длительный и опасный рейд на территории Атрели – непризнанной столицы Приланского леса, где властно и бескомпромиссно правил атаман всех атаманов – граф Дейрио Безземельный.

Сквозь раскрытое оконце доносились голоса, грубый солдатский смех и обычный повседневный говор, убедивший негоцианта, что с его людьми все в порядке. Сладко потянувшись на постели, он с удивлением обнаружил две вещи: его покрытое шрамами тело оказалось полностью обнажено, а рана в плече, еще вчера доставлявшая массу неудобств, сейчас почти не беспокоила. От нее остался лишь налитый пунцовым рубец, чем-то напоминающий бутон розы.

В памяти всплыли события минувшего вечера. Интересно, кому он, собственно, обязан столь быстрым исцелением? Рыжеволосой конопатой девчонке и ее кордским мазям? Умелой и опытной уроженке Санданирского халифата? Или падшей целительнице, которая берегла его тело как свое собственное?..

«Ты бы не зазнавался тут, негоциант! Вальсо твой обзавидуется. Развел, понимаешь, целый гарем, – проворчала Марта, впрочем, вполне беззлобно. – И перестань уже называть меня падшей. На ум сразу приходят кабак и девки. А я, между прочим, мужьей ласки так и не испытала!»

Смутившись, будто целительница была где-то рядом и могла видеть его, Лаен соскочил с кровати, облачился в чистые вещи, которые достал из сундука, и отправился наружу, не забыв прихватить с собой тюк с грязным бельем.

Вокруг ярко светило солнце, было тепло и радостно. Шумел кронами тысячелетний лес, отливая изумрудной хвоей. Кибитки разместились вдоль широкой вытянутой просеки, выстроившись в ряд торцами друг к другу и образовав настоящую деревенскую улочку. Прямо за ними, за невысоким пригорком, поднимался могучий частокол в четыре или более человеческих роста, растянутый в стороны на необозримое расстояние. Поодаль торчали крепкие двустворные ворота с барбаканом, в которые упиралась лесная дорога. Со смотровых башен по сторонам глазели явно скучающие охранники с луками и длинными копьями за спинами. Даже своеобразный защитный ров имелся – в траншею перед укреплением местные умельцы умудрились загнать протекающую неподалеку мелкую речушку.

По другую сторону укреплений на многие мили протянулась шумная и разноголосая Атрель, мешанина кое-как смастеренных деревянных хибар, где люди походили на тени и сосуществовали целыми семействами, барских усадеб в несколько этажей, охраняемых собаками, узких грязных улочек с кабаками и более интересными заведениями, где можно было отыскать удовольствия на любой вкус, просторных торговых рядов, до конца не пустеющих даже ночью, и протяженных подземных казематов, где некоторые теряли волю и человеческий облик, а другие ожидали уплаты выкупа. Лесной городище подразделялся на районы, каждым из которых управлял собственный атаман. Но всеми делами здесь все равно самолично заправлял граф, а по совместительству, губернатор, имперский судья, глава торговой общины и выборный атаман сборных ватажных отрядов.

Обозы в Атрель не пускали и раньше, а сейчас места за частоколом и вовсе не хватало пуще прежнего. Поэтому караван негоцианта и расположился за стенами, в специально отведенном для этого месте возле речки. Стихийно возникающие, будто грибы, постройки являлись настоящим бедствием для лесной столицы и, с последнего визита Лаена, возводились уже прямо впритык к частоколу, стратегически важному для обороны от живорезов. Увещевания и угрозы графа вопрос кардинально не решали – в Атрели процветали взяточничество и откровенное кумовство.

Лаену не раз доводилось бывать здесь – доступный рынок и низкие пошлины на торговые дела, установленные графом, привлекали множество людей со всех окрестных провинций. С внешней безопасностью дела обстояли тоже неплохо – благодаря многочисленным секретам и налаженной системе оповещения расположенные по округе лагеря вроде того, которым управлял Вальсо, могли оперативно отреагировать на угрозу, собраться в кулак и отбить прущую на город волну сущностей Шуйтара.