Дмитрий Миконов - Отмеченный сигилом [litres]

Первые проблески рассвета в лесу обычно остаются незамеченными. Но где-то в вышине над верхушками сосен ярко блеснули лучи восходящего солнца, и природа как по команде отозвалась несмелым чириканьем мелких птах. В траве прозрачными каплями засверкала роса. Порыв ветра озорно разогнал туманную дымку.

Лаен поежился от холода. Сапоги отсырели, а штаны промокли до колен и теперь неприятно облепляли ноги, превращая ходьбу в мучение. Сократившийся до четырех человек отряд следовал вдоль ручья параллельно городскому частоколу. До лагеря оставалось всего ничего. Идти через городские кварталы не решились: у патрульных могли возникнуть вопросы, особенно по поводу связанного ловчего. К счастью, Ишка знал, как выбраться из города, не привлекая внимания.

Очередной виток прогалины – и над овражком показались крыши кибиток. Судя по царившему в лагере оживлению, выспаться в ночь перед торгами удалось немногим. На вытоптанном пятачке у штабной кибитки, взобравшись на пустую бочку, размахивал руками Фабио, отдавая распоряжения приказчикам и возничим.

Рассортированный груз грузили на подводы и тут же отправляли на городской рынок. Рядом с вашуйцем крутился писарь из городской управы, согласовывая описи и на месте определяя размер пошлины. Особо ценный товар сопровождался представителями гильдии наемников. Такую привилегию местный совет оказывал лишь крупным купцам и негоциантам, обеспечивая охрану по льготным ценам.

Лань в очередной раз чихнула в кулачок, и негоциант отослал ее на кухню пить горячий чай. Дозорным приказал запереть ловчего, приставить к нему охрану и идти отдыхать, пока есть возможность.

На пути негоцианта возник глава возничих. Потирая вспотевшую шею, Ярок с подручным пытался вправить тягловоза в упряжь. Обозленная животина брыкалась, задирала морду и норовила вырваться.

– Тащь! Тащь ее в обратку! У-у-у, потроха конячьи! – ругался Ярок, у которого от непомерного усердия вздулись на шее вены. Лишь с помощью пришедшего на помощь негоцианта людям наконец удалось подчинить упрямую скотину. Потянувшись взмокшей спиной, Ярок поправил сползший кушак и облегченно выдохнул: – Благодарствую, ваша светлость. Ну никак не хотел впрягаться, конячья его душа! Господин негоциант, как удачно, что я вас встретил. Проблемка имеется!

– Что такое, Ярок?

– Зелья для тягловозов нужно в поилки лить.

– Так лейте, в чем проблема?

– Нету зелья, окончилось все подчистую. Новую партию от госпожи не было веления забирать. А тут, вона, сами видите. Коняки привыкли, ни в какую не хотят без оного подчиняться. Этот вон с утра намерился по зубам мне копытами шибануть… хорошо еще руку подставить успел, а так бы без башки остался, точно говорю вам.

– Подожди, Ярок, – нахмурился Лаен, – Тавия не выдала вам зелье для тягловозов?

– Так про то и сказываю! – обрадовался глава цеха возничих.

Кивнув и поставив себе мысленную заметку переговорить с Тавией, негоциант поспешил к старшему приказчику.

Тот как раз беседовал с писарем.

– …то-то и оно, – продолжил начатую фразу молодой востроглазый парень, неосознанно покусывая кончик гусиного пера. Из-за этой привычки уголки его рта были окрашены в лиловый цвет. – Считайте сами. С урочища Каторжников прибытка вовсе не стало: повымерли все, попрятались, как лисицы по норам, а жрать-то все равно охота… Сейчас, считай, на одном Заозерье и держимся. А там своя канитель: говорят, паводок по весне сильный прошел, размыло пашню, вот цены на продовольствие и взлетели.

– Ну а с равнин Ветра какие известия? – поинтересовался вашуйец, с хрустом откусывая сразу половину вынутого из кармана огурца. – Стоят гарнизоны?

– У меня старший братишка в армии десятником лямку тянет. Была намедни для матушки весточка от него. С инвалидом, списанным в запас, привет передал. Так вот, говорят, севернее Морового леса несколько сражений серьезных случилось летом. Вроде как по сводным имперским гарнизонам сразу несколько гнезд живорезов ударило. Резня страшная, потери жуткие! Если бы не Молочный Кузнец со своей дружиной – пиши пропало!

– А монахи что? Проглядели?

– Послушайте, – чего-то внезапно испугался парень и заозирался по сторонам, – вы тут у нас поосторожнее со словами-то. Граф не одобряет.

– Обижают вас служители Собора?

– Ну не то чтобы… – замялся писарь. – На всеобщем сходе ватаг велено было серым не перечить, а распоряжения их беспрекословно выполнять. Зачем серым такую власть в городе давать – не разумею я, но его сиятельству, конечно, виднее.

– А скажи-ка, парень, – поинтересовался Лаен, – давно к вам в город другие негоцианты захаживали?

– Вы третьи уже, ваша светлость, – огорошил тот и принялся загибать пальцы: – Аккурат в солнцестой караван с юга пришел, как раз я их обслуживал. Расторговались давным-давно, но вроде как граф оплачивает их простой здесь. Нужны, значит, зачем-то ему, раз лирами разбрасывается. Их лагерь прямо за городской свалкой, если по южной дороге выйти решите.

– А вторые?

– Те от Кузнеца, соседи наши. И что интересно – тоже выпроваживаться не хотят. В начале бархатца монахи Собора их подрядили каменную часовню Воритара возводить на западном берегу. Вроде строительство к концу подходит, скоро первая служба во славу белого пламени. – Сплюнув на землю чернильной слюной, парень отер рукавом рот и засобирался: – Ладно, коли управились здесь, в управу пойду. Господин Фабио, управляющий наш к обеду будет, тогда и извольте заходить, чтобы ждать не пришлось.

– Всенепременно, – заверил парня вашуйец и сунул тому в руку короткую стопку монет. – Благодарю и рассчитываю на содействие.

– И вам мое признательное! – поклонился парень сначала негоцианту, потом старому вашуйцу. – И осмотрительность проявляйте. Слышите, колокол трезвонит? Говорят, ночью в Пытлинках какая-то пакость повылазила. Патрульные как с цепи сорвались, лютуют на подступах – страсть! Как бы меня туда начальство не дернуло…

Когда парень ушел, негоциант повернулся к приказчику:

– Какой расклад, Фабио?

– Проканителиться пришлось слегка. Работнички тут, я вам скажу. Одни сплошные согласования. Но тем не менее вопросы решены, товары отправляются на рынок, приказчики и лоточники уже на выкупленных местах, – доложил старик и с надеждой спросил: – Видел, как вы ящик солдатам передали. То самое, я полагаю?

– Именно, – усмехнулся негоциант, но как-то безрадостно. – Можно сказать, что удача нам сопутствовала, да только Рыба глаза лишился, а один хороший человек – жизни.

– Это прискорбно… но самострелы в порядке?

– Все на месте. Так что держи под присмотром, чтобы к полудню к передаче готовы были. Во сколько там граф Дейрио на совет приглашает?