Владимир Ильин - Напряжение сходится [litres]

Оставив одежду у родных, я прикрыл глаза и потянулся к небу. И когда сверху донесся первый раскат близкой грозы, вновь повернулся к условно-добровольной наставнице.

– Иногда я могу учиться и не спать по двое суток. Надеюсь, это не станет проблемой? – Я расстегнул манжеты и закатал рукава рубашки.

– Ощущение собственной бездарности придет к тебе раньше.

Нет, надо как-то эту спесь сбивать…

– Предлагаю дополнительное условие. Если я сегодня выживу, ты наденешь декоративный ободок с ушками и не станешь снимать без моего разрешения, – произнес я, на мгновение основательно задумавшись, в воображении представляя, как они будут на ней смотреться.

И выходило – очень даже красиво. Почти как на Нике.

– Странная просьба для трупа, – фыркнула раздраженная Аймара, рассыпая в воздухе вокруг себя десятки полупрозрачных схем-конструкций, которые явно означали нечто крайне сложное и очень, очень любопытное.

Обучение началось.

– Но если ты окажешься права, к моей смерти получишь сорок килограмм золота. Слово.

– Согласна. – Она создала еще около сотни схем-концентраторов, смысл которых было вновь крайне трудно уловить.

– Ничего-ничего, – пробормотал я, приседая на землю и всматриваясь в каждое из них, – завтра сможешь отыграться. Там еще лапки, хвостик, тапочки… Слушай, а ты как насчет готовки? Просто есть отличный вариант поучить одну прекрасную барышню… Меня-то она не послушает, но быть хуже принцессы…

– Поторапливайся, скоро придет дождь, – посмотрела Аймара на небеса, вновь разошедшиеся громом. – Скверно умирать, валяясь лицом в слякоти.

– Дождь не придет никогда, – поднял я на нее взгляд. – Гроза идет, чтобы не пугать детей за стенами, когда у меня что-то начнет получаться.

– Сомневаюсь в этом, – поджала она губы.

Со спины раздались неспешные и тяжелые шаги. А затем рядом с показным кряхтеньем присел дед, задумчиво повел рукой по своей щеке и вгляделся в переплетения линий.

Рядом столь же невозмутимо присел Федор, уронив подбородок на руку. Чуть дальше присела Ника, тоже принявшись выглядывать в схемах что-то свое.

– М-да, – первым высказался брат, поменяв руку под подбородком.

– Охо-хо, – вторила ему Ника.

– Вам ли понимать величие техник клана Аймара! – с пренебрежением отозвалась гостья.

– Ну и убожество, – подытожил дед, поднимаясь на ноги. – Максим, это видоизмененный «Пламенный путь», но крайне несбалансированный, с другим якорем силы и с утечками в шести контурах. Пойдем ужинать, я тебе потом объясню.

– Сколько людей покалечило, пока количество ошибок в краденой технике не дошло до минимально допустимого числа? – неодобрительно покачал головой Федор, вставая следом.

– Оно разрывает энергетику владельца!.. – с негодованием отозвалась Ника, тоже не видя причин задерживаться.

– А я вот честно признаю, что ни черта тут не понял, – вздохнул я обескураженно, но тоже направился за дедом.

М-да. Надо вспоминать запомненное и разбираться.

– Стойте! Я имею право на удар, – скрипя зубами от ненависти, потребовала Аймара.

– Да пожалуйста!.. – Велев всем отойти, я распахнул руки и просительно уставился на девушку.

Ждать пришлось пару минут – гостья готовилась к своему шансу со всей серьезностью, стараясь делом показать необоснованность придирок. И в чем-то ее план удался – шарахнуло сверху так, что из-за поднятых ввысь комьев земли показалось, будто меня вбило по бедро в грунт, а там и набросало сверху, основательно запорошив рубашку пылью. «Пламенный путь» с иным якорем силы уверенно перепахал около сотни квадратных метров вокруг, и там, где удар пришелся на не защищенное артефактом пространство, глубина разрыва пласта достигала десятка метров. Солидно, пусть и совершенно непонятно, как оно смотрелось со стороны. Но да потом проверим.

Прислушался – отток силы артефактов, хитро законтренных на внутреннюю защиту крепости, оказался минимален.

– Добро пожаловать в Россию. Надеюсь, вам понравятся эти две недели… И хватит уже дуться, пошли кушать, – примирительно протянул я к ней руку. – Там сегодня особо чистая красная рыба, а ты второй день без ужина.

– Завтра. Я убью тебя завтра, – уверенно произнесла она.

– Угу, – полностью согласился я с ней, требовательно встряхнув ладонью, – только давай сделаем это чем-то более качественным и мощным? Честное слово, перед дедом неудобно.

Ладошка гостьи оказалась чуть горячеватой.

– Ты будешь страдать и корчиться от боли.

– Федор, ушки! И не надо так смотреть, красивая леди. Вы сами проиграли.

Отражение красного заката накрывало склоны горного ущелья, расцвечивая алым узкий серпантин дороги со стоящими на ее краю пятью белыми внедорожниками. Красный оттенок поселился и в черных костюмах охранников, почтительно отошедших подальше от обрыва. И только одежды двух немолодых мужчин, что бесстрашно стояли у самой пропасти, изначально имели цвет крови – ритуальные, прошитые золотом и украшенные белыми вставками из акульих зубов и позвонков хищных зверей. Оба человека – седые, с выветренной морщинистой кожей и острыми чертами лица. Но разница в возрасте между ними все равно ощущалась столь же четко, как у двух камней, замерших друг рядом с другом – и материал один, и фактура, но старшинство того, что был справа и чуть впереди, не вызывало сомнений.

Вдоль серпантина могуче тянул ветер, срывая мелкие камешки с высоты на асфальт и унося их вниз, в пропасть. Иногда размеренность сменялась резким порывом, словно толкающим в спину. Но двое возле обрыва словно не замечали ни этого, ни как осыпается в бездну под их ногами каменная крошка. Все их внимание было направлено вниз, к дну ущелья – туда, где творилось нечто вовсе невообразимое, и чего эти двое могли остерегаться с полным на то основанием. Любой бы предпочел быть подальше от места, где с диким грохотом, ощущаемым даже тут, на относительной высоте, взмывали сами по себе могучие обломки скал, помнящих сотворение мира. Поднимались и разбивались на куски, сталкиваясь друг с другом и ударяясь о склоны, вышибая из корней гор мрачный и тревожный гул.

Духи Неба перестали слышать свою любимицу и выражали свою тревогу тем, что умели лучше всего – разрушая целое и стирая в пыль уже разрушенное. Большого труда стоило отвести их гнев от городов. Еще большего усилия воли потребовало не направить их на Нью-Йорк. Потому что вне зависимости от того, что покровительствовавшие любимой внучке и дочери существа не могли до нее дозваться – Аймара Тинтайа все еще могла быть жива и оставаться внутри городской черты. Ее отец и дед верили в это, но более веры – знали, как это подтвердить наверняка.

Аймара Олланта, дед и глава семьи, безмолвно отвернулся от ущелья и побрел к своей машине. Следом за ним медленно зашагал Аймара Катари, отец и глава клана. Вокруг тихо засуетились стражи клана, занимая машины кортежа, и стоило действующему главе прикрыть пассажирскую дверь, кавалькада направилась по дороге в Лиму.