Владимир Ильин - Напряжение сходится [litres]

– А что там? – обернулась Инка назад еще до завершения фразы.

– Кто-то задает слишком много вопросов. Там ушки и хвост.

Общеизвестно, что основным фактором очарования домашних животных кроме гладкой шерстки, прелестных глазок и милых ушек является способность не выносить мозги едкими замечаниями. И даже ночной требовательный мявк у холодильника вместе с виноватым поскуливанием возле двери с рассветом не вызовут того раздражения, которое способна вызвать отдельно взятая принцесса с неоконченным высшим образованием.

– А это у тебя такой фетиш, да? – повернула Инка к себе центральное зеркало и поправила накладные ушки на волосах.

Пожалуй, это был как раз тот случай, когда вместо тишины салона дорогого седана я предпочел бы рык двигателя КамАЗа и лязг переключения передач, что заглушали бы любые разговоры. А вместо мягкости подвески, поглощающей неровности дороги, – наборную рессору, на кочках подкидывающую кабину так, что излишне разговорчивые могли остаться без языка.

– Хвостик как, сидеть не мешает? – с заботой поинтересовался я.

– Может, какая-то детская психотравма? – проигнорировала мои слова принцесса. – Комплексы? Обижали в детстве?

Рассказать ей о методике укрощения имени Федора – так весь воспитательный эффект пропадет. Первое, что делает пациент, когда узнает, что его лечат – это перестает принимать таблетки.

Верхом терпимости и дипломатии от меня стала попытка включить радио, да погромче. Впрочем, попытка тут же провалилась, потому как Инка мигом заинтересовалась кнопками управления и через десяток переключений набрела на англоязычный поток. Вещали блок новостей – и как назло, хорошо поставленный голос диктора обсуждал с коллегой-девушкой, как же это много – целых две тонны золота или восемьдесят восемь миллионов долларов денежным эквивалентом. Мол, настолько много, что скоро одна половина мира с надеждой станет спрашивать другую, а не видели ли они очаровательную принцессу Анд.

Инка выключила радио и победно посмотрела на меня.

– Деньги за сведения – плохой вариант, – прокомментировал я равнодушно.

– Для тебя – уж точно.

– Первым делом все жулики мира постараются убедительно инсценировать твою смерть, – пожал я плечами. – Лодка над бездной океана, фрагменты одежды и свидетели в порту, видевшие девушку, похожую на тебя.

– Моя семья знает, что я жива, – поджала губы Инка. – Искать тоже станут среди живых. И найдут! Поспеши каяться, и смерть твоя будет не столь болезненной и долгой. Десятилетия мучений сократятся до каких-то недель. Возможно, я просто проткну тебе глаза, отрежу ноги и оставлю в живых собирать гроши в порту, пока их не наберется на две тонны золота, – высокомерно добавила она. – Кто-то же должен скомпенсировать убытки.

– А у вас вообще не учат правилам ведения себя в заложниках? – искренне поинтересовался я.

– Учить этому великих Аймара?

– Ну, у нас вот даже высокородные с детства привыкли, что пять дней в неделю надо проводить в школе, под надзором чужих людей, способных превратить твою жизнь в ад, и лучше их не бесить и делать, что велено.

– У нас в школах развивают личность и творчество!

– То-то у вас до сих пор нет космической программы.

Фраза отозвалась отчего-то весьма болезненно, и Инка вновь начала вычерпывать мне мозг чайной ложкой язвительных фраз.

– Я вот тут подумал – а вдруг в тебе все-таки признают принцессу великих Аймара? – задумчиво произнес я. – Не сразу, разумеется. Сделают кучу фотографий забавной незнакомки. Разошлют друзьям, в социальные сети, на сотни развлекательных ресурсов. А потом – бам! – и кто-то узнает в этой симпатичной кошечке с накладным хвостиком высокую кровь. И всем-всем об этом расскажет.

Инка нервным жестом вернула зеркало в прежнее положение и чуть отодвинулась в кресле, отвернувшись.

– Я знала, что плен – это подлость и страдания.

– Страдания? Да на тебе золота больше, чем на целом цыганском таборе! – фыркнул я и сверился с навигатором на сотовом телефоне.

Потому что ездить в этом городе по памяти – это запросто уехать в сторону Новгорода и узнать об этом через полчаса.

– Кто такие цыгане? – чуть поскучневшим тоном, в котором уже не было желания выесть мне мозг, поинтересовалась Инка.

– У вас их нет?

– Нет.

– Значит, вы и есть цыгане, – убежденно произнес я.

– Эй! – воспротивилась этому суждению Инка, чутьем уловив подвох. – Может, они зовутся у нас иначе.

– Любовь к золоту, путешествиям, цветастым нарядам.

– Дальше.

– Иные видят будущее. Смутно.

– Еще, – напряглась Инка.

– Способны украсть понравившуюся вещь. Плевать хотели на другие народы.

– Экая невидаль.

– Похищают детей.

– А, хораханэ… Нет, этих мы перевешали давным-давно, – успокоилась Аймара. – Надо было начинать с плохого. И как ты смел сравнивать мой великий народ с этими?.. – прошипела она, явно заходя на новый круг тихого скандала.

– А не надо смотреть на моего брата, как будто он уже едет в багажном отделении к тебе на родину.

– Это единственный для него способ выжить. Я бы на твоем месте была благодарна, – задрала она носик.

– Тронуть Федора – не лучший способ самоубийства, – отозвался я.

Без всякой угрозы, впрочем – я, например, просто не успею отомстить первым. Но был совершенно не понят.

– Равно как и меня, – выпрямилась Инка в кресле и отразила живой интерес высоткам, разросшимся вдоль Рублевского шоссе.

По противоположной стороне хмуро смотрели на новостройки старые панельные дома, словно подозревая, что век их сочтен и рано или поздно быть им снесенными. Но вечер скрывал ржавые разводы от кондиционеров на облезшей белой краске, а теплый свет из окон придавал жизни угловатым зданиям – и уже темные проемы величественных недостроев смотрелись мертво и лишне.

– Не обижайся, – примирительно обратился к ней. – Сейчас посмотришь, как мужчины убивают друг друга – успокоишься.

– Я домой хочу… – глухо произнесла Инка.

– Судя по отчетам, за время пребывания в Нью-Йорке ты ни разу не отъезжала в родные горы.

Что было несколько странно. Быть может, такое понимание взрослой жизни.

– А теперь – хочу. Там папа, дедушка… сестра младшая… – И в голосе было столько теплоты, что я невольно почувствовал себя очень неловко.

Все-таки учит меня – добротно, не уклоняясь от соглашения.

– Хочешь, привезу ее? – предложил я от чистого сердца.

– Даже не думай! – рявкнула Аймара.

– Тогда перетерпи полторы недели.

– Я управлюсь раньше, – зло отозвалась она. – Улыбайся-улыбайся. Вот узнает меня кто из свиты твоих дуэлянтов – и перережет тебе глотку за благодарность моей семьи.