Джон Норман - Мечники Гора

Свободную женщину в ней следует разыскать и добить. Рабыня должна быть найдена, вызвана и проинструктирована.

— Странно, что я повстречал тебя здесь, — заметил я. — Берег казался мне пустынным.

— Я проходил мимо, — пожал плечами мой собеседник, — и заметил вас.

— К тому же гражданина Порт-Кара, — добавил я.

— В этом как раз нет ничего удивительного, — сказал он. — Здесь поблизости находится одна из главных делян Порт-Кара, один из его главных запасов древесины.

— Тогда, конечно, — кивнул я.

Я был уверен, что Пейсистрат высадил нас на этом берегу не наугад. Координаты, насколько мне было известно, ему были предоставлены, ещё в Стальном Мире.

— Как тебя зовут? — спросил мужчина.

— Тэрл, — представился я.

— Торвальдслэндское имя, — определил он.

— Скорее, распространённое в Торвальдслэнде, — поправил его я.

— Ну а меня зовут Пертинаксом, — сообщил мой собеседник.

— Алар? — уточнил я.

— Возможно, кто-то из предков был из них, — пожал он плечами. — Я не знаю.

— У вас здесь поблизости деревня? — поинтересовался я.

— Несколько хижин, — ответил он, — там только лесники и охранники.

— А почему Ты не вооружён? — спросил я.

— Так ведь до посёлка рукой подать, — объяснил Пертинакс.

Учитывая, что на Горе хватает разбойников и убийц, которые не постесняются напасть на невооруженного человека, сомнительно, чтобы среднестатистический гореанин поступил так опрометчиво. Мне казалось очевидным, что появление здесь без оружия было не более чем демонстрацией, должной заверить меня в том, что вероятность нападения с его стороны минимальна, а то и вовсе отсутствует. В гореанском языке «незнакомец» и «враг» обозначаются одним словом. Кроме того, в кодексах сказано, что тот, кто бьёт первым обычно живёт дольше того, кто бьёт вторым.

— А вот интересно, что Ты здесь делаешь? — осведомился мужчина.

— Понятия не имею, — честно ответил я.

— Тебя что, высадили на берег, бросили? — уточнил он.

— Возможно, меня должны были встретить, — предположил я.

— Здесь? — удивился Пертинакс.

— Да, — кивнул я.

Мужчина настороженно осмотрелся.

— Ранее Ты спросил, не был ли я «одним из них», — припомнил я. — Из кого «из них»?

— Бандиты, убийцы, наёмники, — перечислил он. — Думаю, что они прибыли с юга, возможно, даже из Ара. Их сотни на многих судах.

— В такие отдалённые места? — удивился я.

— Да, — кивнул Пертинакс.

— Вряд ли они могут быть из Ара, — отмахнулся я. — Ар пал и лежит под пятой Ченбара с Тироса и Луриуса из Джада. Там теперь размещены войска Коса и Тироса. Ар разграблен, обескровлен и закован в цепи. Ар разгромлен, подчинён и беспомощен. Его богатства вывезены. Многих из его женщин ведут голыми в караванах к Брундизиуму, чтобы погрузить в трюмы невольничьих судов, направляющихся на Тирос, Кос и другие острова. Мирон из Темоса, теперь Полемаркос в Аре. На троне Ара сидит высокомерная Убара-марионетка, предательница своего Домашнего Камня, женщина по имени Талена, лицемерная преступница, прежде бывшая дочерью великого Марленуса из Ара, пока тот от неё не отрёкся.

— Возможно, в Аре что-то изменилось, — предположил мой собеседник.

— Это невозможно, — покачал я головой.

Мне приходилось бывать в Аре. Я видел его беспомощность и деградацию, о многом говорил хотя бы тот факт, что его жителей приучили славить своих завоевателей, винить себя в ошибках других, просить прощения за преступления, жертвами которых были они сами. Войны можно вести разным оружием, и, пожалуй, самым эффективным стало то, которое способно побудить противника побеждать самого себя. И таким образом, люди, побеждённые и разоруженные, должны научиться радоваться своей слабости, объявляя её достоинством. В каждом обществе найдутся свои слабаки и трусы. Но не каждое общество требует чествовать их как своих самых мудрых, самых благородных, самых смелых и самых отважных членов.

— Сотни незнакомцев высаживались с одного корабля за другим, строились в длинные колонны и направлялись в лес, — сообщил он. — Они — подонки и проходимцы Гора. Понятия не имею, что им здесь понадобилось.

— То есть, Ты пришёл сюда не для того, чтобы встретить нас? — уточнил я.

— Конечно, нет, — заверил меня мужчина. — И тот факт, что здесь могут быть другие, кто должен был встретить тебя, меня настораживает.

— Ты боишься?

— Да, — не стал отрицать Пертинакс.

— Но меня же Ты не боишься?

— Нет, — ответил он. — Разве мы с тобой не были вместе двадцать пятого Се-Кара?

— Тогда давай пожмём руки в честь этого, — предложил я.

— Нет, — отказался Пертинакс. — Боюсь, моя рука огрубела от топора.

— Прости, — сказал я.

— Но может Ты, в память о двадцать пятом Се-Кара разделишь моё гостеприимство? — предложил он.

— С удовольствием, — согласился я.

Затем мужчина, обозначивший себя как лесничий по имени Пертинакс, улыбнулся и перевёл взгляд на стоявшую на коленях рабыню, которая, как это и было подходяще для неё в присутствии свободных людей, и поскольку к ней не обращались, соблюдала молчание.

— Она может говорить? — полюбопытствовал он.

— У неё есть общее разрешение говорить, — сообщил я.

Разумеется, такое разрешение может быть отменено мгновенно, словом или жестом.

— Ты великодушен к рабыне, — заметил Пертинакс.

— Такую свободу позволяют своим девкам многие, — пожал я плечами.

Безусловно, при этом девушка должна говорить как рабыня, и действовать как рабыня, с подходящим уважением в словах, в тоне голоса, в поведении и прочих нюансах. Она, в конце концов, не свободная женщина. Иногда новообращённая рабыня полагает, что может намекнуть на дерзость, или даже проявить открытое неуважение, или подумать о неповиновении, скажем, тоном, голосом, жестом или выражением лица, но ей редко придёт в голову повторить подобное нарушение, даже в самой мимолетной и неприметной манере. Вероятно, она уже будет знать, что может немедленно оказаться под стрекалом или плетью, с кляпом во рту или просто с запретом на человеческую речь, под наказанием «четвероногое животное», или что-нибудь похуже.

— Девка, — окликнул Пертинакс рабыню.

— Да, Господин, — отозвалась та.

— Я так понимаю, что тебя назвали — Сесилией, — сказал он.

— Да, Господин, — ответила рабыня, — если это нравится господину.

— Если это нравится твоему господину, — усмехнулся Пертинакс.

— Да, Господин, — согласилась она, опуская голову.

— Ты — очень привлекательная, Сесилия, — похвалил мужчина.

— Спасибо, Господин, — сказала девушка.

— Сесилия, — позвал я.

— Да, Господин, — подняла она голову.

— Ты в присутствии свободного мужчины, — напомнил я. — Окажи ему уважение. Подойди к нему, склони голову, поцелуй его ноги, затем снова встань на колени перед ним, возьми его руки и поцелуй его ладони, мягко, нежно, влажно, с любовью.