Джон Норман - Приз Гора

— Как Ты думаешь, у тебя получится полететь, маленькая вуло? — осведомился он.

— Нет, Господин! — заикаясь от страза, проговорила Эллен.

— Ну так что, может мне вышвырнуть тебя на улицу? — спросил мужчина.

— Пожалуйста, нет, Господин! — закричала она. — Не убивайте меня, Господин! Простите меня, Господин! Пожалуйста, простите меня! Пожалуйста, Господин, пощадите меня!

Порт оттянул рабыню на ярд от края и отпустил её волосы. Не в силах стоять она свалилась на колени и обхватила его ногу, не столько в благодарности, сколько чтобы, вцепившись в эту опору, убедиться в своей относительной безопасности.

— Кого Ты боишься больше, — поинтересовался он, — тарнов или мужчин?

— Мужчин, Господин! — всхлипнула девушка. — Я — рабыня! Мужчин я боюсь больше!

— Твои обязанности, маленькая вуло, — пояснил Порт, — не влекут, и не могут повлечь за собой какой-либо значительной опасности для тебя, по крайней мере, от тарнов. В мои намерения это не входит. Я не стал бы рисковать женщиной, пусть и рабыней. Вы кажетесь мне слишком соблазнительными, слишком восхитительными созданиями. Однако, в пустых клетках, или в тех клетках, где немного обитателей, под охраной мужчины со стрекалом, у тебя будет достаточно возможностей долгие часы, доказывать свою ценность как рабочей рабыни. Я имею в виду уборку грязной соломы, экскрементов, подметание и мойку полов, доставку свежей, сухой соломы, разнос воды по бакам, замену солевых камней, развешивание мяса по крюкам и много чего ещё.

Запрокинув голову, Эллен испуганно уставилась на возвышавшегося над ней мужчину.

— Разумеется, — продолжил он, — у тебя будут и другие обязанности, вроде приготовления пищи, уборки, штопки и шитья, стирка и так далее.

— Да, Господин, — сказала Эллен, с благодарностью вспомнив своих наставниц, преподавших ей основы таких работ.

Не раз ей доставалось от них стрекалом за нехватку сноровки в таких вопросах. Как женщина с Земли, на тот момент она имела слабое представление о таких домашних работах. В действительности, она даже гордилась своей неосведомлённостью в том, что казалось ей не очень подходящим для женщины её образованности, интересов и положения в обществе. Такие работы были ниже достоинства такой высокоинтеллектуальной женщины, каковой она на тот момент себя считала. Зато во время обучения, вскрикивая в боли от укусов стрекала или заливаясь слезами под частыми ударами бастонады, она потом изо всех сил пыталась справиться с ними. Само собой, это были — навыки, обычно ожидаемые от рабыни, любой рабыни, даже той, цена которой значительно взлетела благодаря ее страстности и красоте.

— Ах да, — усмехнулся мужчина, — будут ещё и другие обязанности.

— Господин? — не поняла Эллен.

Порт недвусмысленно опустил взгляд на её колени, и она густо покраснев, быстро расставила их в стороны, потом, видя, что мужчина продолжает смотреть, развела их ещё шире, а затем настолько широко, насколько смогла.

Теперь Эллен окончательно поняла, что ей никогда не разрешат забыть о том, что она будет тем и только тем, чем избрал для неё Мир, что она будет рабыней для удовольствий.

Наконец, мужчина отвёл взгляд от её ног.

— Господин, — жалостно позвала она его, — я могу говорить?

— Говори, — разрешил Порт.

— Я по-прежнему боюсь тарнов! — всхлипнула Эллен.

— Все мы боимся тарнов, — пожал он плечами, отвернулся и покинул платформу, войдя в высокое похожее на сарай помещение.

Она тут же свела колени и, встав на четвереньки, поползла вслед за ним, не осмеливаясь доверять ногам, не осмеливаясь даже пытаться подняться на ноги.

На четвёртый день её рабства в этом месте ей приказали встать на колени и надели ошейник. Прежде чем защёлкнуть ошейник, поскольку сама она была неграмотна, что было установлено даже до того, как она была куплена с полки Тарго, Порт прочитал ей надпись на нём выгравированную и гласившую: «Я — Эллен, рабыня Порта Каньо». Надо признать, что ей нравилось быть голой и в ошейнике. Нагота намекала на её уязвимость и, ещё больше на её женственность. А ошейник давал ей чувство принадлежности, чувство защищенности. Кроме того, это было своеобразное признание её ценности. Это было свидетельством того, что мужчины её хотели, что они нашли её достаточно красивой для ошейника, что она была желанна как женщина, что она была найдена достойной порабощения. Также, это проясняло, как ей самой, так и всем другим, что определенные вопросы её жизни для неё были улажены, что она уже была, если можно так выразиться, «забронирована», что другим не стоит зариться на неё, поскольку она уже принадлежит. По-своему, у ошейника присутствуют некоторые из символических аспектов обручального кольца, кроме, конечно, того, что кольцо — символ, носимый свободной женщиной, которая, как предполагается равна мужчине, тогда как ошейник носимый рабыней, помимо своей идентификационной цели, весьма важной, согласно Торговому Закону, является символом настоящей женщины, женщины, которая принадлежит мужчине категорически.

Безусловно, это одно дело находиться обнажённой перед твоим господином, в одном только его ошейнике, который, как вы оба знаете, идентифицирует тебя как его имущество, и совсем другое оказаться раздетой на улице. Эллен, как ожидалось, будет выполнять поручения и внизу, например, бегать за покупками, носить бельё для стирки в общественных прачечных и так далее. В первые недели одежду Эллен вообще не давали, так что носила она только ошейник. Спускаясь на улицу, она никогда не пользовалась внешней лестницей, по которой ходил Порт, недолюбливавший тесноту длинных винтовых лестниц внутри башни, и даже свою рабыню в самый первый день он занёс в свои тарновые стойла по внешнему контуру. Большинство же обитателей башни, как свободные, так и рабыни, предпочитали покидать здание, выходя на различных уровнях и используя мосты, простиравшиеся от одной башни к другой, чтобы спуститься на нужную улицу. Встречая людей на тех лестницах, Эллен должна была опускаться на колени и склонять голову, как приличествует рабыне. Фактически в этом районе город был разделен на уровни или террасы, и некоторые люди редко ступали по земле. Наверху хватало «высоких рынков» и магазинов, чтобы жители могли удовлетворять свои потребности. Эллен избегала этих мостов, которые мало того, что были часто пугающе узкими, по крайней мере, с её точки зрения, так ещё и не имели ограждений. Само собой, гореане столь же привыкшие к ним как люди на Земле к тротуарам, пользовались ими почти безбоязненно. Даже притом, что они были несколько футов шириной, Эллен предпочитала избегать их. Они пугали её.

Вообще же, чтобы выйти на улицы голой, Эллен требовалось собрать в кулак всю свою храбрость и решимость, впрочем, по большому счёту у неё не было никакого выбора в этом вопросе. В первый раз она застыла перед дверью, прячась в спасительной тени, зажатая, несчастная, испуганная, и простояла там в нерешительности не меньше пятнадцати енов. Ну как могла она, с её воспитанием, образованием, прежним статусом и положением, деликатностью, красотой, застенчивостью, комплексами даже думать о том, чтобы выйти из здания и двигаться дальше по улице в таком фривольном виде? Наконец, собравшись с духом, уже опасаясь того, что её ждёт наказание за опоздание, заливаясь слезами, Эллен ступила на залитую солнечным светом мостовую. Конечно, она тщательно избегала контакта со свободными людьми, следя за тем, чтобы не задеть кого-либо из них, не дай бог не причинить им беспокойства, не заступить им дорогу. Особенно осторожна она была в том, что касалось свободных женщин. Если ей случалось нечаянно встретиться с глазами кого-то из свободных людей, то Эллен немедленно опускала голову и спешила пройти поскорее мимо. Иногда она поспешно опускалась на колени, принимая первую позицию почтения. Однажды, выпрямившись из такого положения, она столкнулась взглядом со свободной женщиной, взиравшей на неё с холодным презрением.