Джон Норман - Приз Гора

Селий поднял сложенный вдвое ремень сбруи, что держал в руке и, качнув, продемонстрировал ей. Чёрная кожа толщиной около полудюйма, и три — четыре дюйма шириной, снабжённая пряжками для крепления на тарне, глянцево поблёскивала. Мужчина, не сводя взгляда с Эллен, пробежался пальцами одной руки по коже, а затем, к её смущению, схватил ремень за конец и резко дёрнул. Кожа звонко щёлкнула в его руках. Не раз он и другие мужчины, затягивали на ней такие ремни, перед тем как использовать её. Со всей чувственностью рабыни, и её рабской чувствительностью к поверхностям и структурам, она наслаждалась её упругостью и чувством своей рабской беспомощности в таких узах. Такие аксессуары, как шнуры и цепи, как по физиологическим причинам, так конечно, и по психологическим, безжалостно раздувают пожар неволи в женщине. Они словно говорят ей: «Ты — рабыня, Ты принадлежишь, Ты моя, у тебя нет иного выбора, Ты повинуешься, Ты отдаёшься, Ты будешь ужасно наказана, если попытаешься сдерживать себя, у тебя будут такие оргазмы, о которых Ты прежде никогда не мечтала, оргазмы, о возможности которых Ты до сего времени даже представить себе не могла, у тебя будут оргазмы сдавшейся, завоёванной рабыни.

— Итак, — улыбнулась Эллен, — я должна заняться своей работой.

Она отвернулась, но сделав шаг, остановилась и, оглянувшись через плечо, хитро подмигнула, а затем, внезапно, вызывающе, быстро подбросила вверх подол своей короткой туники, продемонстрировав Селию на прощание, свои аккуратные, хорошо обрисованные ягодицы.

— Ах Ты самка слина! — воскликнул он, делая шаг к ней.

Но Эллен уже с весёлым смехом бежала прочь, крича на бегу:

— Я вам не принадлежу! И не думаю, что после сегодняшнего моё использование достанется вам скоро!

— Самка слина! Самка урта! — кричал ей вслед Селий.

Эллен была очень довольна собой. «Пусть он пострадает и потомится, — смеялась она про себя. — Он думает, что он настолько красив, неотразим и важен! Он — всего лишь тарнстер, извозчик! Скромный служащий моего хозяина! Пусть попыхтит, покрутится и сердито побормочет в своих одеялах в одиночестве. Пусть потомится, покричит и пострадает! Меня ему не получить! Я не для таких, как он! Пострадай, Селий Арконий, пострадай! Я не для тебя!

От жилого пространства тарнов зона кормления была отгорожена решёткой с воротами, в данный момент закрытыми. До возвращения тарнов в стойла Эллен должна была успеть развесить всё мясо по крюкам. Поставив корзину на пол и взяв один кусок, она осторожно залезла по лестнице и насадила его на крюк, торчавший из стене. Потом спустилась за следующим. Позже, вернувшиеся тарны, питаясь, будут срывать угощение с этих крюков. Иногда, когда тарны находились в зоне кормления, она пробрасывала куски мясо между прутьями. В этом случае они обычно ловили пищу налету своими клювами. Если же мясо падало на пол, то они, взмахнув крыльями, подскакивали над ним, зависали в воздухе и хватили когтями, а затем, приземлившись, удерживая угощение лапой, рвали его на части клювом. «Все мы боимся тарнов», — сказал ей однажды Порт Каньо, стоя на платформе. У Эллен не было ни малейшего сомнения в этом его утверждении. Её по-прежнему пугали эти гигантские крылатые создания. Она опасалась приближаться к ним, даже зная, что они отделены от неё прутьями решётки.

Поднимаясь и опускаясь, развешивая мясо по крюкам, Эллен обдумывала вопрос, каково было бы, принадлежать Селию Арконию. Нет, разумеется, он ей совсем не нравился. Просто ей было интересно, стал бы он использовать на ней стрекало или плеть, если бы ему пришло в голову избить её. Конечно, он бы смог, решила Эллен, нанизывая очередной кусок мяса. В конце концов, она была рабыней.

Она была женщиной с Земли, интеллектуалом, человеком высокого положения и большой важности. Как же тогда вышло так, задавалась Эллен вопросом, что при всех её очевидных преимуществах и качестве, её очевидной ценности, её не купил какой-нибудь богач, важный государственный деятель, генерал, крупный торговец или некий значимый в Аре персонаж. Конечно, она должна была служить в особняке, дворце или в богатых апартаментах высокой башни. Неужели они не понимали её ценности и чего она на самом деле заслуживала? Как же так вышло, что её купил простой тарнмейстер, мужчина даже не из высшей касты? Интересно, сколько он заплатил за неё? Впрочем, проанализировав ситуацию, она пришла к выводу, что её земные заслуги никому не были интересны здесь, на Горе. Здесь она для всех была просто молодой варваркой, наивной, плохо обученной и неграмотной. Что её могло ожидать здесь? Она даже не была лучшим мясом на полке Тарго. Конечно, она не была продана первой. Порой ей казалось, что толстяк уже почти отчаялся избавиться от неё. Но Эллен было любопытно узнать, за сколько она ушла. Мир, как выяснилось, сбыл её с рук всего за десять медных тарсков. Столько могли бы заплатить за совсем уж никчёмную девку. Ну разумеется, она нисколько не сомневалась, что Мир из мести и ради развлечения, изначально хотел продать её как самую дешёвую шлюху. Теперь-то она понимала, что в этом мире её цена не была функцией её значимости в другом месте и в других условиях. Здесь она была продана как то, кто она теперь была, только как это и ничего более, просто как сырая необученная женщина. Так что та цена, несомненно, была именно тем, чего она стоила сама по себе. Ей вдруг пришло в голову, что ей, возможно, даже повезло, учитывая её никчёмность и нехватку качеств ценимых здесь, быть купленной тарноводом. Её ведь мог бы купить и крестьянин, и спала бы она сейчас прикованная цепью в лачуге, и использовали бы её в поле, и напрягала бы она все свои силы пытаясь тянуть тяжёлый плуг.

Эллен не без удовлетворения и с удовольствия вспомнила, как она помучила Селия Аркония, и весело рассмеялась. «Эх, дорогой Мир, мой бывший владелец, — подумала она, — ну и что Ты можешь сказать по этому поводу? Узнал бы Ты свою Эллен, которую Ты доставил на Гор и настолько переделал и унизил, в этой соблазнительной, наглой, дерзкой маленькой кокетке? Той, кто теперь хорошо знает, как помучить мужчину? Узнал бы Ты меня? Представляю, как бы Ты удивился! А может даже почувствовал себя оскорблённым? Как думаешь, смогу и тебя так помучить? Всё возможно. В конце концов, я больше не твоя рабыня, мой дорогой Мир».

— Хо, рабыня! — услышала Эллен голос Фела Дорона. — Там вдали я уже вижу первую из птиц. Поторапливайся!

— Да, Господин! — крикнула она в ответ.

Эллен, понятно, как рабыне, не позволяли покинуть этот сарай или загон без разрешения. В этом не было ничего ненормального, конечно. Рабыни, почти без исключения, не имеют права покидать место жительства или территорию её владельца, не получив на то разрешения. Когда такое разрешение ей предоставляют, то от рабыни ожидается, что она определит своё местонахождение, свои намерения и ожидаемое время возвращения. Всё это в любой момент может быть проверено. Жизнь рабыни — жизнь под постоянным контролем. Рабыня не жена, она собственность, и, соответственно, раз уж она не является свободной, независимой компаньонкой, а рассматривается как ценное имущество, она должна быть готова к тому, чтобы быть объектом ревнивого отношения со стороны хозяина. Её не уважают, но она более защищена, хранима и ценима. Рабовладельцы, подобно как к всякому ценному имуществу, склонны проявлять детальный личный интерес к своим рабыням, иногда своими руками купая их, как кто-то на Земле мог бы купать свою собаку, расчесывая им волосы и получая массу удовольствия от этого процесса, одевая, как им понравится, подчёркивая их красоту во множестве аспектов и отношений и так далее. Зачастую владельцы желают знать о своих рабынях, все что только можно о них узнать. Если позволено будет банальное сравнение, то немногие мужья уделяют столько времени, чтобы по настоящему присмотреться к своим жёнам, например, осмотреть, исследовать и изучить их тела, причём не потому, что не хочет, а потому что полагает, что такое внимание жёны могут найти смущающим и даже оскорбительным, и они могут бояться или сопротивляться такому интересу. А вот рабовладелец будет тщательно исследовать тело своей рабыни, с большой заботой и вниманием, знакомясь с каждым тонким и соблазнительным изгибом. Он заметит даже крошечные волоски позади её шеи под ошейником, и даже немного сдвинет сталь, чтобы разглядеть их поближе. Он будет знать каждый из её дефектов, даже самый крошечный, и обычно будет считать их столь же интересными и восхитительными, делающими её отличающейся от других и по-своему особенной, или даже будет считать, что они дают некий контраст, тем самым усиливая и увеличивая красоту находящейся в его собственности женщины. Кроме того, поскольку она ему не жена, а закованная в цепи рабыня, он может экспериментировать с нею, подвергая её, желает она того или нет, множеству эротических практик, пока не найдёт той, которой она не сможет сопротивляться, той, которая делает её беспомощной, которая будет доводить её до потери себя от страсти, которая сможет отнять у неё последний жалостный остаток себя и превратить в извивающуюся, восторженную, бьющуюся в конвульсиях, кричащую рабыню. Таким образом, как Вы видите, рабовладельцы очень сильно интересуются своими рабынями, управляют ими, направляют и контролируют их с большим вниманием и заботой. Это ведь не жены, это — собственность. Так что ничего удивительного в том, что они хотят знать, и кажется в любой момент времени, что они делают, где находятся и многое другое. Так что у них не будет возможности ускользнуть, например, на свидание с грумом или кучером. Это не их привилегия, знаете ли. Они принадлежат хозяину.