Джон Норман - Приз Гора

Кстати, егеря нигде не было видно, похоже, он просто сбежал.

Кардок осмотрелся. Элемент внезапности, которым он сполна воспользовался при первой атаке, был в прошлом.

Теперь солдаты, Порт Каньо и Фел Дорон собрались вместе и вооружились. Локват наполовину разорванный, окровавленной кучей, лежал в стороне. Косианцев осталось только пятеро, включая офицера.

Кардок, а за ним и его израненный товарищ, осторожно присел на землю. Возможно, они общались, но, если это имело место, их речь не была различима для человеческого уха.

Тишина, на некоторое время повисшая над лагерем, внезапно взорвалась ужасным криком, полным боли и страдания, прилетевшим из степи.

— Лучше бы он остаться в лагере, — покачал головой Порт Каньо.

— Степные слины, — заключил Фел Дорон.

— Они самые, — кивнул Порт Каньо.

Арендованные слины отдали свои жизни, чтобы спасти его, того кто был всего лишь их временным нанимателем. Хотя в целом на Горе, слин — животное презираемое, но при этом их боятся и уважают. Говорят, что слин — идеальный наёмник.

Порт Каньо махнул рукой двум оставшимся животным, а потом указал в степь.

— Уходите! — крикнул он. — Уходите!

Терсий Майор приблизился к Миру и спросил:

— А в вашем оружии ещё остались молнии?

— Нет, больше нет, — устало ответил Мир.

— Положи эту вещь вместе с другими, — посоветовал офицер.

Мир пожал плечами и, пройдя через лагерь, между людьми и животными, бросил оружие рядом с другими, на маленькую проплешину. Теперь там было пять пистолетов.

Тарларион спокойно чавкал, перемалывая траву в своих челюстях.

Мир вернулся на своё место.

— Уходите, уходите! — снова крикнул Порт Каньо, обращаясь к двум животным.

Одно всё ещё истекало кровью, и старательно зализывало места, где из его плоти были вырваны целые куски. Казалось, что кровь из него вытекала, как вода, просачивавшаяся сквозь песок.

— Бесполезно, они всё равно не понимают, — сказал офицер, туника на левом плече, которого была разодрана зубами животного и пропитана кровью. — Это всего лишь животные, дрессированные, чтобы выступать на ярмарках, но опасные, непонятные и непредсказуемые животные.

— Всё они понимают, — заверил его Порт Каньо.

— Возможно, жесты, — предположил косианец.

Но в этот момент Кардок поднял лапу и прокричал:

— Мир.

— Он что, сейчас говорил? — опешил офицер.

— Вот именно, — кивнул Порт Каньо.

— Не верьте им, — посоветовал Фел Дорон.

— Никакого мира, — ответил Порт Каньо. — Уходите!

— Отдайте нам её, самку раба, — потребовал Кардок.

Именно из-за неё, по крайней мере, частично, насколько теперь знала Эллен, они, представитель и его люди, Кардок и его косматые товарищи, изначально последовали за Портом Каньо и другими беглецами из лагеря под Брундизиумом. Несомненно, у некоторых из них, или, по крайней мере, у тех кто занимали руководящее положение среди них, была надежда получить сведения относительно местонахождения похищенного золота. Однако, прежде всего, они следовали за ними просто для того, чтобы получить её, поскольку они были уверены, что она увидела или услышала слишком много. Это казалось Эллен трогательно нелепым, поскольку из увиденного и услышанного, она поняла меньше, чем ничего. Кроме того, Эллен заключила, что животные и мужчины были не совсем теми, кем казались, и что они способны были неким образом общаться друг с другом. Возможно, что даже это они рассматривали, как «видела и слышала слишком много». Эллен не знала.

Но тогда все здесь присутствовавшие, даже солдаты, поняли, как минимум, то же самое!

Ах, если бы она только могла убедить этих животных в том, что ничего не знала! Или хотя бы в том, что то, что она знала, было бессмысленно и несущественно, по крайней мере, не больше, чем мог бы знать любой из здесь присутствовавших, как, несомненно, и тех, кто мог видеть их в других местах! Если бы только она могла убедить их в том, что им не было никакого смысла бояться её, всего лишь рабыню!

Как наивен был Мир!

Конечно, легко можно было бы понять, когда такие мужчины отправляются на поиски золота, поскольку такие поиски не могут не интересовать таких людей, но как можно было поверить в их мотивы преследования рабыни! Как можно было так по-дурацки поверить в то, что интерес, проявленный к Эллен его товарищами и животными, был тем же, что и его собственный? Что их намерением было просто подержать его, помочь ему получить её для себя, чтобы она носила его ошейник, стояла перед ним на коленях и служила у его ног?

В их намерения не входило, помогать ему в приобретении особой собственности, скорее они собирались окончательно уничтожить эту собственность. В их намерения не входило помогать ему в приобретении особого животного, которое он мог бы найти интересным, скорее они намеревались убить это животное.

Не ради красоты они искали Эллен, но ради её крови.

Но как вышло, что они сами понимали так мало в этом мире?

Они что, решили, что она была свободной женщиной, богатой и титулованной, с положением и связями, которая могла бы угрожать им, пользуясь тем, что за её спиной стоят законы и судьи?

Эллен была всего лишь рабыней.

«Я ничего не знаю, — простонала она про себя. — Я ничего не сделала.

Я не свободная женщина. Неужели, мне не оставили, по крайней мере, защиты моего ошейника? Закуйте меня в цепи. Продайте меня, но не убивайте».

Животные стояли по другую сторону круга вытоптанной траву, ожидая решения людей.

Эллен простонала. Конечно, они отдадут её животным, её никчёмную простую рабыню, тем самым выторговав себе свободный путь из этого опалённого войной места.

— Нет! — отрезал Селий Арконий.

Она уставилась на него широко распахнутыми глазами. Неужели, она ему всё же небезразлична? Ну конечно, нет! Это просто его гореанская гордость. Он не уступит противнику, ни тарска, ни даже урта?

— Я могу говорить, Господин? — спросила Эллен.

— Говори, — разрешил он, явно озадаченный.

Несомненно, животные думали, что она поняла больше, чем она поняла на самом деле.

— Я ничего не знаю, Господа! — закричала Эллен животным. — Я — рабыня! Я — простая рабыня!

— Уходите! — крикнул Порт Каньо, снова махнув рукой в сторону степи.

Кардок не мигая смотрел на Эллен.

— Уходите! — повторил Порт Каньо.

— Да, — наконец сказал Кардок. — Мы уйдём.

У Эллен перехватило дыхание от радостного облегчения. Конечно, они поверили ей!

— Они вернутся, — остудил её радость Мир.

И тогда она повернулась к Селию Арконию и попросила:

— Отдайте им меня, Господин.

— Замолкни, шлюха, — строго осадил её Селий Арконий.

— Да, Господин, — прошептала девушка.

Кардок и его последний товарищ начали отступать и, через несколько мгновений пропали из виду, растворившись в траве. Им не было нужды бояться слинов, они сами были куда более ужасными хищниками, чем любой из гореанских слинов. Правда, могли быть и другие противники, те таинственные люди, что скрывались в травах, но Эллен сомневалась, что у них были причину удерживать этих животных.