Елена Первушина - Невидимый город [сборник litres]

Чтобы скоротать время, пока ноги терпеливо месили грязь, Радка стала мурлыкать под нос всякие песенки, какие только могла вспомнить. Вскоре она добралась до одной из любимых баллад Аэллис, про девушку, которая спасает возлюбленного от чар лесной королевы. Баллада как нельзя лучше подходила к случаю.

Дальше баллада никак не вспоминалась. Только еще один куплет, ближе к концу:

«Значит, девушке все же удалось как-то добиться своего. Но неужели Карстену в самом деле нравится Берга?! От нее же цветы вянут и мухи дохнут! Она ж уверена, что все знает и делает как надо. Да ему от такой жены быстро на край света сбежать захочется. Но у нее приданое. Не абы какое, наверное, и все же… А в замке деньги всегда нужны. И ведь она, дура такая, небось, никаких любовниц у мужа не потерпит. Не потому, что ревновать будет, а потому что это непорядок. Ну, Десс, ну, сестрица! Никогда не прощу, что ты меня в это втравила! И меня, и всех нас. Если бы замок так и остался заброшенным, если бы Луньки поселились в городе, я бы с ними, может статься, никогда бы и не встретилась. А если бы и встретилась… то в бане. А в бане… в бане многое решается гораздо проще…»

И тут Радка осознала, что давно, совсем как девушка в песне, «слышит звон стальных удил и слышит стук копыт».

В этот момент она как раз была на повороте дороги. Машинально пройдя еще немного вперед, она увидела в ясном свете Меча Шелама, там, за поворотом, в паре сотен шагов от себя двух всадников. А значит, и всадники ясно увидели ее.

Сердце у Радки забилось, как в песне. Только не от радости, а от ужаса. Потому что ночные путники, скорее всего, были теми самыми разбойниками, что намедни сожгли чужанский поселок. Больше некому. Радка скакнула с дороги в сторону и опрометью кинулась в лес. За спиной она услышала тяжелый стук и треск ветвей: всадники действительно заметили ее и бросились в погоню! Ну все, пропала!

Радка прижалась к стволу огромной старой ели и замерла, сжимая в кулаке свой проклятый бесполезный меч. Она понимала, что треск веток под ногами неминуемо приведет к ней преследователей. А так, если она будет стоять тихо и неподвижно, темнота, быть может, ее защитит. Но, добрые боги, добрый лес, до чего это трудно: стоять тихо и неподвижно, когда тебя ищут лихие люди. До чего холодно и страшно, до чего пусто и одиноко, и сердце рвется из груди, и такая тоска, такой страх!

Вдруг она заметила впереди между деревьев что-то странное – словно темная каменная арка прямо посреди лесной чащобы. Как она здесь оказалась, кто ее сложил, Радка не стала думать – опрометью бросилась туда, заползла в убежище, зарылась в холодные мокрые листья, затаилась.

Всадники перешли на шаг. Они негромко перекликались и подбирались все ближе к Радкиному укрытию. Девочка боялась не то что пошевелиться, а сглотнуть или сморгнуть. А всадники уже совсем рядом, уже слышно дыхание лошадей…

И тут она услышала, как лошади всхрапнули, попятились, потом будто встали на дыбы, и отчаянное ржание и громкие крики людей слились воедино. Радка осторожно открыла глаза и тут же снова зажмурилась, но и того, что она увидела в долю мгновения, ей хватило, чтобы испугаться еще сильнее, еще глубже, до самого дна души: из темноты леса летел навстречу людям огромный огненно-красный кабан. Все мысли о том, что бояться надо людей, а не леса, мгновенно выскочили из головы Радки, она сжалась, закрывая голову руками, и замерла.

Ржание и топот копыт затихли вдали, и больше не раздалось ни звука. Радка так и лежала, сжавшись в комочек, обвившись змейкой вокруг меча, слушала собственное дыхание и понимала, что, наверное, никогда больше не решится открыть глаза.

Тут ее волос и спины коснулось мягкое дуновение ветра. Теплый воздух словно укутал ее одеялом, закрыл от холодной ночи, и девочка почувствовала, как кровь веселее побежала по ее жилам. Поначалу Радка просто бездумно наслаждалась теплом, покоем и ощущением безопасности, потом осознала, что не одна в лесу, но та сила, что находится рядом, не желает ей зла.

Очень медленно и осторожно, придерживаясь руками за камни, она поднялась и осмотрелась. Никого и ничего. Только лес и темнота. И все же Радка не сомневалась, что в этой темноте есть кто-то, и он следит за нею. Она знала, что нужно окликнуть его, что молчание может его рассердить, но язык и горло пока что отказывались ей подчиняться.

И тут она услышала негромкое покашливание. Будто тот, стоящий за деревьями, тоже был в затруднении, тоже не знал, как начать разговор. И этот звук, такой простой и обыденный, помог ей собраться с силами и произнести:

– Кто ты? Ты к добру или к худу?

В ответ ей раздался негромкий голос, в котором не оказалось ничего нечеловеческого, – обыкновенный мужской голос: не слишком красивый, не слишком звучный, но совсем не грубый и не грозный.

– Тебе нечего бояться. Вы однажды помогли мне, и я рад помочь тебе. Я хотел бы осветить тебе путь и проводить тебя туда, куда ты направлялась, но я не хочу снова напугать тебя.

– Я… я постараюсь не бояться, – пообещала Радка и ему, и самой себе. – Пожалуйста, выведи меня на дорогу.

Из-за деревьев показался огонь. Совсем маленький, будто горела масляная лампа. Когда огонь приблизился к Радке, оказалось, что он идет из кристалла, укрепленного на спине гигантского, размером с собаку, паука. Радку передернуло, и все же она не испугалась: ей приходилось видеть таких тварей, когда они с Десси гостили в холмах у Добрых Хозяев. Остановившись в двух шагах перед девочкой, паук почтительно присел – ни дать ни взять хорошо вышколенная служанка, потом снова зашагал в лес. Радка пошла за ним.

Скоро они выбрались на дорогу почти что у самого моста, и паучок затопал вперед, смешно раскачиваясь из стороны в сторону, – дорога была вся сплошь в буграх и колдобинах. К этому времени Радка успокоилась и осмелела настолько, что решилась задать новый вопрос:

– Вы меня отведете к Сломанному Клыку?

– Конечно, если ты этого хочешь.

Голос по-прежнему раздавался из леса, будто Радкин собеседник неслышно шел поодаль от нее, среди деревьев. Вполне возможно, что так оно и было.

– А те люди… что были верхом? Вы не знаете, что с ними?

– Лошади сбросили их, но они живы.

– Это разбойники? Те, что сожгли поселок?