Эрика Йохансен - Судьба Тирлинга [litres]

– Ты в порядке, дитя мое?

Келси вытерла глаза, подняла голову и увидела отца Тайлера.

– Ты вполне можешь здесь посидеть, – заверил он ее, неправильно истолковав ее встревоженный взгляд. – Дом Божий открыт для всех, особенно для тех, кто в печали.

– Дом Божий, – прошептала Келси. Она даже не заметила крошечный крест на крыше здания за ее спиной. Лицо отца Тайлера было бледным, но не той бледностью истощения, которую запомнила Келси; теперь она могла бы поспорить, что отец Тайлер больше не аскет. Он мало походил на то робкое, запуганное существо из Арвата.

– Не хочешь зайти внутрь? – спросил он. – Всего на несколько минут, спрятаться от солнца?

Келси очень хотела, но понимала, что не может. Отец Тайлер, беседующий с ней, как с незнакомкой… это было больше того, что она могла вынести.

– Дом Божий не для меня, отец, – тягостно сказала она. – Я не верующая.

– А я не отец, – заверил он с улыбкой. – Я всего лишь брат. Брат Тайлер. Это моя церковь.

– Как называется ваша церковь?

– У нее нет названия, – ответил отец Тайлер – в мыслях она не могла называть его братом. – Прихожане бывают здесь, когда захотят. Я читаю проповеди по воскресеньям. Иногда мы собираемся, чтобы помочь страждущим.

– Молодцы, – пробормотала Келси без особого восторга. Она бы целый мир отдала, лишь бы увидеть отца Тайлера, но ей достался брат Тайлер, жизнерадостный слуга Божий, который понятия не имел, кто она такая.

– О ком ты горюешь? – спросил он.

– Это не важно.

– Конечно, важно. – Он сел на ступеньки рядом с ней и обхватил руками колени. Келси готова была поспорить, что артрит его больше не мучает, и гадала, каким чудом ему удалось избавиться от болезни. Но, с другой стороны, в Новом Лондоне теперь было полно докторов. В центре города даже был госпиталь.

– Ты потеряла любимого человека?

Келси горько рассмеялась и икнула. Это было хуже, чем потеря. Все вокруг нее продолжали жить своей жизнью, забыв обо всем, наслаждаясь новым миром. А она не просто осталась одна, ее оставили позади, и она представить себе не могла, что одиночество может быть настолько полным.

– Скажите мне, отец, – спросила она, – вы когда-нибудь встречали человека, потерявшего все в своей жизни?

– Да, но никогда такого юного, как ты. В том-то и трагедия.

– В каком смысле?

– Сколько тебе лет, дитя? Восемнадцать, девятнадцать?

– Девятнадцать.

– Ну, вот. Ты – здоровая молодая женщина – ты ведь здорова, правда?

Келси кивнула.

– Ты – здоровая молодая женщина, у которой вся жизнь впереди, но ты сидишь здесь и оплакиваешь прошлое.

«Я уже прожила свою жизнь». Но вслух Келси этого не сказала. Она не стала нагружать Пэна и Булаву воспоминаниями о прошлом, которого для них не было; не станет нагружать и отца Тайлера.

– Прошлое влияет на все, – сказала она ему. – Вам, как божьему человеку и историку, это наверняка известно.

– Откуда ты знаешь, что я историк?

– Удачная догадка, – ответила Келси устало.

У нее было не то настроение, чтобы притворяться перед человеком, которого когда-то отлично знала, что не знаешь его вовсе. Она закинула сумку на плечо.

– Мне пора идти, отец.

– Еще секунду, дитя. – Он окинул ее проницательным взглядом. – Ты говоришь, что потеряла все в этой жизни.

– Да.

– Тогда посмотри вокруг. – Он взмахнул рукой перед собой. – На всех этих людей. Ты, определенно, сможешь найти то, что будешь ценить.

Келси моргнула, настороженная неприкрытым оптимизмом в его словах. Как человек вообще может быть настолько жизнерадостным?

– Ваш совет хорош, отец, – наконец, сказала она. – Но он для кого-то другого. Я благодарю вас за то, что позволили мне отдохнуть здесь.

– Конечно, дитя. – Он махнул рукой на здание позади. – Можешь приходить в любое время, когда захочется с кем-то поговорить.

– Спасибо.

Но Келси знала, что не вернется, и не стала оборачиваться, спускаясь по ступенькам церкви. Ее все еще слегка пошатывало, словно земля уплывала из-под ног.

«Все то, что куда-то пропало… где оно теперь? Где-то там, вдалеке?»

Она жалела о том, что пошла в полицейский участок. Там, как она и предполагала, ее ждала только боль. Теперь даже Булава был для нее потерян.

Ты должна найти то, что будет для тебя ценным.

Но что это может быть? Она ужа выполнила свое великое предназначение. Спасла Тирлинг, и теперь она больше не королева, а обычная молодая женщина. Больше ей незачем геройствовать. Что она могла сделать, будучи просто Келси Рэйли? Ей нравилась ее работа в библиотеке; она успела полюбить свою маленькую квартирку. И это все? И как может такая жизнь не казаться пустой, если прежде ты видела, как вырастают и рушатся королевства?

«Есть и светлые моменты, – заметил ее мозг, ровным суховатым голосом, в котором Келси узнала голос Андали. – Никто не хочет убить тебя, так ведь? И сама ты еще никого не убила. Не была ни с кем жестока».

Это так. Королева Пик, мстительная тень, которую Келси пустила в свой разум с того самого момента, как заняла трон… она исчезла, похоронена в далеком прошлом. Келси ощущала ее отсутствие, как ощущаешь отсутствие только что вытащенной занозы, и была уверена – насколько вообще можно быть уверенной в этом новом мире – что Королева Пик больше никогда ее не побеспокоит.

Это было достижение, возможно, огромное достижение… но Келси была не в состоянии ясно его увидеть. Прошлое стояло на пути.

На перекрестке Главного бульвара – который теперь носил имя королевы Кейтлин – Келси выбралась из повозки и медленно пошла на работу. Посмотрев на часы, она с облегчением увидела, что у нее достаточно времени. Она больше ни разу не опоздала с того, самого первого утра, и Карлин перестала смотреть на часы каждый раз, когда Келси приходила на работу, что было огромным облегчением. Карлин ни капли не изменилась; Келси ужасно хотелось заслужить ее похвалу, но Карлин собиралась заставить ее выложиться по полной. Как в прежние времена. Келси почувствовала, как снова подступают слезы, и прибавила шагу. Но слезы не мешали словам отца Тайлера стучать в ее голове.

«Вся жизнь перед тобой».

Ей хотелось просто выкинуть эту мысль из головы. Забыть о прошлом, и попытаться жить будущим… на это требовалась храбрость, которую Келси в себе не ощущала. В ней самой было слишком много прошлого.

«У вас кишка не тонка, Королевишна», – шепнул голос Арлисса в ее голове.

И это было правдой, решительности ей было не занимать. Но сейчас ей нужен был переворот. Иначе как она сможет все забыть и начать сначала, здесь, в нормальной жизни?

Сворачивая на дорожку, ведущую к библиотеке, она почувствовала, что снова плачет. Она покопалась в сумке, но оказалось, что платок положить забыла.