Елена Маврина - Твердыня грёз

– А вот и угощения. – Бахарь толкнул дверь коленом. – Утром пёк.

Он приблизился с улыбкой и поставил деревянный поднос на столик. Две кружки с дымящимся узваром, пирожки и слоёные булки «вертушки» со смородиновым вареньем. Горан нигде не пробовал выпечки вкуснее.

Старик протянул гостю льняную салфетку и занял кресло напротив.

– Не стесняйся, прошу, – подвинул поднос.

Горан выдавил улыбку.

– Спасибо. Не стоило беспокоиться.

– Мне в радость.

В детстве Бахарь воспринимался Гораном строгим взрослым человеком внушительных размеров. Но повзрослев, мальчишка с упавшим сердцем заметил, насколько невысок и худощав красноречивый писатель. Ему шёл восемьдесят третий год. Глубокие морщины старили лицо, смягчая резкие черты. Тонкие губы казались ссохшимися в окружении торчащих завитков бороды. Седина волос заостряла внимание на бледности дряблой кожи. Бежевая рубашка в веточках вышивки, коричневый пиджак с заплатами на локтях и мраморными пуговицами. Чёрные брюки белели пятнами муки.

– Как ваше самочувствие?

Бахарь усмехнулся, оголяя уцелевшие в старости передние зубы.

– Жалуюсь, а что толку? Больные колени жар камина лечит. А мне бы ходить. Давно не видел озера.

– А в Яруге бываете?

Старик нахмурился, вспоминая:

– Где-то недели две назад заглядывал, кажется. Ты ешь, Горан. Не обижай гостеприимство.

Горан откусил кусочек булки, вспоминая терпкость детских радостей, щекочущую нёбо медово-кислыми привкусами. Бахарь рассказывал о селении, а Горан жевал пухлую выпечку, забывая о боли синяков и ран.

– Я слышал, гончих видели под Скопом?

– Куда там! Встретил гончих Казмера в лесу дня два назад. Патрулируют, думаю. Они спрашивали о чернолесье. Тебя привела звёздная ветвь?

Горан кивнул, глотая сладкий узвар.

– Я был настолько подавлен, что толком ничего не запомнил.

– Опасно отправлять ребенка чернолесьем. Близость зимы превращает те чащи в голодного зверя.

Кудесник вздохнул горестно:

– О моей безопасности не тревожились.

И Горан в сердцах рассказал предысторию его исключения. Бахарь выслушал, не перебивая. Он всегда отличался учтивым вниманием. Прекрасное образование, манеры, мягкий нрав. Горан дико поражался решению писателя поселиться в жуткой глуши Бескравии.

– Как быть дальше? – Горан уткнул расстроенный взгляд в пол. – Как я мог оступиться так? С виду Рох казался обыкновенным ребенком. Растерянным. Испуганным. Следовало больше читать о крадушах.

– О, мой мальчик. Правды о крадушах никто не ведает.

– Страшилка провинций. В Царне детей пугают рассказами о крадателях душ. Воспитатели нам объясняли, что они – порождения чернолесьев.

Старик несогласно мотнул головой:

– Порождения чернолесьев – змеяды. Да и какие порождения? Некогда обыкновенные люди, что возжелали увечить и властвовать. Крадуши – иная сила.

Горан поставил кружку на стол, обхватил ладонью подбородок.

– Вы что-нибудь слышали о них?

– Да. Я много интересовался, но никогда – никогда не видел их своими глазами. Тебе посчастливилось.

Кудесник не разделял восторга собеседника.

– Встреча с крадушем – проклятие на всю жизнь.

Старик отвел взгляд на стеллаж библиотеки.

– Сейчас покажу тебе кое-что.

Хозяин дома подошел к полкам у двери и потянул за корешок толстого тома. Горану открылся ящик – тайник. Бахарь достал из него на стол две книги. Одна из них напоминала блокнот в черной обложке из коры вулканического дерева провинции Морион, нагревающейся в руках человека теплыми углями. Старик открыл книгу, демонстрируя аккуратные записи.

– Мои заметки, – с загадочной гордостью признался писатель, – копии текстов из библиотеки в Меловой башне.

Зрачки Горана расширились от удивления.

– Вы учились в граде?!

– Я родился там, жил и да, учился. Рядом с Гранитным замком.

– Ничего себе! Вы жили… вы видели. Вы видели послов Алефы?

– Послов? Теперь их так называют? Нет, – усмехнулся. – Но я многое разведал о крадушах.

Горан смотрел на блокнот, который краснел под пальцами от тепла тела. Его не интересовали крадуши и Гранитный замок. Он желал слушать о твердыне грёз.

– Удивительного в них мало, – вяло произнёс Горан, уступая любопытству в глазах Бахаря. – Совсем обычные: говорят, едят, спят.

– Нет. Крадуши – самые удивительные создания Царны. Самые удивительные… и опасные.

– Да уж, без их мятежного призрака воевода Вацлав утратил бы могущество. – Горан нахмурился, вспоминая властного предводителя воинства гончих. – Знаете, я не слишком силен в истории Царны. Господин Трость утомлял перечислением дат.

– Трость? Эрих Трость?

– Вы знакомы?

Горан вздохнул, понимая, что скучный разговор затягивается.

– Уф! Всем в Граде известна его биография.

– Знаете, редкий педант и, вообще, сварлив, как пес.

Бахарь вскинул брови, поражаясь безразличию Горана:

– Выпускником он совершил ужасный поступок – предупредил крадуша о ловушке гончих.

– Что?!

Перед глазами комната зашаталась.

– Позорная история. Эриха изгнали.

– Но он – уважаемый воспитатель.

В голове Горана вертелись шестеренки соображений. Старик выразительно посмотрел на озадаченного мальчика.

– Его помиловали.

– Такое возможно? Разве прощается самое тяжкое преступление в стране? Пособники крадушей – смертники.

Бахарь устало вжался в спинку кресла.

– Эрих искупил вину. Он два года скитался по Царне и отыскал крадуша, сочувствие к которому толкнуло его на измену. Он привёл беглеца в град.

– И восстановился в правах?

– Да.

– Мне не обнаружить Роха.

– Три века назад крадуши поставили Царну перед угрозой уничтожения. Сражения, болезни, нищета. Правители укрылись в крепости западных лесов, ныне Янтарном граде. Казмер, воевода короля Горислава, тогда храбрый и честолюбивый юноша, осмелился идти в твердыню. Силы династии таяли. Казмер с отрядом верных короне воинов смог пройти сквозь Звездные горы и Туманный лес в неприступную обитель магических сил.

– Он добрался, – завистливо сообщил прилежный воспитанник града. – Алефа исполнила его желание.

Старик кивнул:

– Да. Он грандиозно повлиял на историю страны. В Кодексе наказаний Казмер предусмотрел статью о помиловании за поимку крадуша. Вот почему гончим прощают многие злоупотребления особыми полномочиями. В цитадели грёз Казмер узнал тайны крадателей душ.

– И они стали уязвимыми, – поддержал Горан, сам размышляя о Кодексе, о восстановленном в правах воспитателе, о безжалостном воеводе. – Гончие, охотники, следопыты – все они выросли на знаниях, которые заполучил в твердыне Казмер. Вооруженные ими, они уничтожили большую часть лютых созданий потусторонних миров.