Елена Маврина - Твердыня грёз

У пруда разгорелся костёр. Крадуши начали сооружать две палатки. Горан и Скурат приблизились помочь.

– Откуда укрытие? – спросил кудесник.

Тами соединил жердочки треугольником:

– Безродные оставили нам. В Звёздных горах холодно. Снег лежит.

Горан опустился рядом с Клювом, помогая постелить ветки. Охотник отвечал на вопросы сухо. Исмин и Никс хмурились. Но наибольшую неприязнь источала Злата.

– Где ты встретил безродных? Луту? – Кудесник приблизился к Тами, нависнув с требованием ответа. – Объясни, как ты спасся? – голос Горана охрип от переживания. – Я видел: ты рухнул в пропасть. Там никто не выжил. Ни следа…

Тами поднялся, взгляд его упал на тощий рюкзак.

– Помнишь, мы брели вдоль лесов Клеты? По степи?

Горан украдкой посмотрел на Злату, но она опустила взгляд. Никс протянула ей края тряпичного тента.

– Да. Такое не забудешь.

– Почему я не ношу с собой стукам? Так ты спросил, кажется.

Кудесник коснулся лба, с трудом припоминая разговор:

– Стукам?

– Да. Ты удивлялся, почему нельзя перемещаться в любую секунду, по желанию. И я рискнул пробовать. – Тами склонился к своему рюкзаку и достал сырой камень размером с ладонь. – Взял его как игрушку. Пытался перемещаться – одни неудачи.

Горан смотрел на сизо-чёрный камень, словно на сияющее чудо света. Невзрачный, он казался сейчас драгоценным слитком.

– Стукам переместил тебя? Тогда?..

Тами кивнул. Ребята оставили работу, вслушиваясь в рассказ.

– Во время падения он перенёс тебя! – выдохнул Горан с изумлением. – Ну конечно!

Липучка улыбнулся его радости.

– Я подумал о доме. Когда опора обрушилась, я подумал о доме и родителях. Знаешь, глупо представил, что они ждут меня там. А потом ударился спиной о воду: озерцо за лаловыми деревьями. Когда выплыл и откашлялся, узнал дом. Тётка кричала.

Горан задумчиво улыбался, ошеломлённый таким явным, но одновременно невообразимым объяснением.

– Она всегда ворчливо кричит. Даже когда радуется. – Тами спрятал стукам в рюкзак и вернулся к соединению жердочек. – Но больше он не действует. Рох говорит, что импульсом к прыжку послужил мой страх. Скорее даже ужас.

– Но где ты столкнулся с Рохом?

– Я долго прыгал по стукамам, разыскивая вас. Вернулся к дому Мирны. Хадуг сообщил, что безродные в золотушных лесах могут помочь мне. Его Цепуш провёл меня к граду, а стукамы вывели прямо к Роху.

Скурат закрепил палатку колышками и приблизился к группке крадушей:

– Рох теперь с безродными?

– Да, их объединяет некто Ратибор. Около полутысячи человек.

– Восстание?

Тами задумчиво поморщился:

– Сомневаюсь. Они желали разрушить Гранитный замок.

– Рох – единственный крадуш среди них?

– Был единственным. Теперь… очевидно, сбежавшие крадуши примкнут к Ратибору.

Гончий с тревогой взглянул на Горана.

– Печешься о граде? – задиристо спросил Клюв.

– Там тоже люди.

– Которые в достатке не замечают темницу с измученными детьми и стариками? – Никс агрессивно сжала кулаки.

Горан примирительно выставил ладони:

– Полутысяче безродных не свергнуть многовековую династию. Скурат беспокоится о напрасных жертвах. Ты мало что знаешь о противостоянии сил в граде.

– А ты не представляешь себя существование в Гранитном замке! – выступила вперёд Злата. – Она куталась в накидку Тами, скрывая изорванную в бегстве рубаху. Шрамы на щеках кровоточили, руки покрывали синяки. – Это не состязание бастионов! Как ты мог почитать такую жестокость?

– Злата…

– В гранитных застенках творятся жуткие издевательства, – присоединилась к упрёкам Исмин. – Взгляни на нас. Побои, раны. У Эфы не стихали истерики.

Немая девочка сцепила руки, пряча заплаканное лицо.

– Вы имеете право обвинять меня! – громогласно высказался Горан. – Ну же, к чему молчать? Возьмите палки! Устройте показательную расправу!

Тами попытался вразумить друзей, но его не слушали.

– Твоя ворожея рассказала нам о чудовищном плане, – резал слух обвинением Клюв. – Весь твой замысел разложила по полочкам. Столько хитрости в притворном сочувствии, участии.

Никс всплеснула руками:

– Ради чего, Горан?

Он отвернулся.

– Вам известно.

– Твердыня? – уточнила Исмин разочарованно.

– Твердыня! – крикнул. – Да! Твердыня! Перламутровые стены, хранящие заветные мечты. Грёзы, ради которых вы сами рисковали жизнями.

Злоба впивалась в кудесника мечами взглядов.

– Вы ничего обо мне не знаете, чтобы судить! – прошипел он. – Ничего! Рох прав, мы обмануты. Всё, во что верил я – выдумка, сказка для впечатлительных детей, мечтающих о чудесах. Алефа неприступна, призрачна. Тропы к ней неизвестны.

– Шагни – и путь возникнет, – возразила Исмин.

– Мы беглецы. – Он осмотрел изнуренные заточением лица. – Там, за марью, полнейшая неизвестность.

Клюв негодовал:

– Отговариваешь нас?

– Я спрашиваю, куда мы идёём? Теперь, когда правда известна – куда шагнуть?

Злата морозным тоном переспросила:

– Мы?..

Горан открыл было рот пояснить, но замер от осознания очевидного: ему не место рядом с ними, больше нет.

– Я сожалею, – произнёс смиренно. Его умоляющий взгляд очерствел строгостью. Не к чему досаждать оправданиями, доказывать унижением. – Действительно сожалею.

Тами растерянно взбунтовался:

– Мы все отправимся через горы. Все! Отыщем твердыню. Мы отыщем её, слышишь? – Он затряс в своей руке руку Горана. – А ты нам поможешь.

Друзья молчали на призывные жесты Липучки, и это молчание означало несогласие. Они видели в Горане тщеславного воспитанника града, потерпевшего порожние в интригах династии. Земля словно прорастала шиповой лозой, отдаляя ребят на недостижимые для объяснений расстояния.

Кудесник кивнул, принимая их непреклонное решение.

– На рассвете я уйду на восток, – и побрел прочь.

Скурат плыл позади призраком. Крадуши стояли немыми истуканами скорби, неотрывно смотря вслед кудеснику.

***

После купания в термальных источниках, все собрались у костра. На крадушах серела одежда безродных: свободного кроя костюмы и платья. Капюшоны тёмных накидок скрывали лица.

Мгла стирала отличия местности. Горану вспомнились вечера путешествия, камин в доме Мирны и Хадуга, россыпи созвездий над Талой.

Эфа жарила на огне кочерыжки вечнозеленых кустарников скал – чадака. С виду – коричневые соцветия рогозы, по вкусу они напоминали бобовые с маслянистым привкусом подсолнечных семян. Сытный чадак в сочетании с горьковатым отваром из котелка создавал ощущение обычного ужина в крестьянской харчевне. Тами рассказывал о том, что ещё неделю назад у пруда так же жарили чадак безродные. Отмывшись от грязи, крадуши вновь напоминали Горану знакомых ребят: неунывающих, разговорчивых, искренних. Он тоскливо поглядывал на странников украдкой. Гордость душила огорчение, но так хотелось вновь увидеть в их глазах хотя бы проблеск прежнего понимания.