Михаил Игнатов (Ф) - Пустошь. Нулевой круг

Конечно, я обещал сам себе, что помогу им. И даже решил, что это не так сложно сделать. Но обдумав эту мысль, понял, что как бы я не мудрил, просто на слово мне не поверят. Вот если бы Орикол вылезал из вонючего дома и занимался своей работой, вправляя мозг начинающим, пусть и через затрещины, то всё было бы замечательно. Но он опять глушит пойло, Виргл и прочие продолжают тягать гири, Кардо снова закрывает на это глаза, а эти сопляки примеряют к себе всякую увиденную у старших дрянь. Так что если я его поймаю и начну ему гнать байки про правильное Возвышение, то он, скорее всего, примет меня за дурака. И пошлёт. А если я проверну такое с этой упертой девчонкой, то она начнет вопить, а может и драться кинуться. Это она на людях смирная девочка. Уж мне ли не знать, что она бывает за Ратом гоняется с кулаками.

Их может заставить поверить моим словам только показ моей реальной силы. Прямое указание от сверстника, что опередил их, уже не отбросишь в сторону. А тут опасность того, что Кардо, да даже, для начала, Виргл об этом узнает, становится слишком высока. Можно было бы подождать год, пока либо те отсюда не уедут, либо я не стану так силен, что опасность разоблачения для меня станет несущественной. В конце концов, и месть мою никто не отменял. Но за этот год их Возвышение может быть безнадежно испорчено. И тогда все мои намерения им помочь будут просто насмешкой над ними. И так, каждый новый день работает против них.

Несколько дней я разрывался в сомнениях. Как ни странно, выход подарили мне сказки. Все те же сказки про Рама Вилора. Мама в этот раз читала нам историю про то, как он взял под свою власть Равнины Синих Слез. А ведь я ее слышал раньше, но забыл. Он не хотел кровопролития и гибели простых солдат и вызывал на бой всех генералов вражеской армии по очереди. А чтобы битва был честной, перед каждым боем снижал свое Возвышение до уровня противника. И победил во всех тридцати пяти боях.

Казалось бы сказка. Но все знают, что Рам Вилор реально существовал. Это основатель нашей возрожденной империи. И эти сказки — это его жизнеописание для детей, которое выпускаются его Кланом. Почти всё, что в них написано, было с ним на самом деле. А ограничение силы — это как раз то, что мне сейчас необходимо. Отложим в сторону вопрос с показом силы Тукто и Дире. Я по-прежнему вынужден контролировать свои движения. Особенно их скорость. Для меня все в деревне, после того как я делал этакое незримое усилие над собой, схожее с напряжением несуществующих мышц, словно я поднимаю ещё одни веки с и так открытых глаза, выглядели медлительными увальнями. По моим наблюдениям самыми быстрыми были моя мама, Миргло и дарсов Кардо. А вот Ракот был медленнее. Даже медленнее Мирглы, что странно при равных звёздах.

Я как-то попросил маму поймать меня в доме. Она поймала. Но стоило ей это значительных усилий и нескольких попыток, пока она не начала воспринимать меня всерьез. А я после этого несколько успокоился насчёт её походов на Чёрную. Простого хищника ждет судьба моего пересмешника. Да, наверное, даже молодой Зверь не сможет её ранить. Тем более не только я сижу взаперти и выхожу за стены лишь в компании сверстников. Но и мама давно забыла, что такое тайная отлучка на Чёрную гору. И, признаться, мне от этого только спокойнее. Так вот, контроль своих движений меня по-прежнему жутко выматывал морально. А способность Рама Вилора давала мне отличный шанс разом решить все мои проблемы. Единственная сложность заключалась в том, что Вилор в той истории был отнюдь не на этапе Закалки меридианов. Можно ли вообще повторить этот трюк с моими возможностями?

Оказалось, всё можно сделать, если есть сильное желание и упорство. И того, и другого у меня оказалось с избытком. Но даже так, у меня ушла на это куча времени. Вот как раз почти все эти два месяца, что я наблюдал за мучениями Диры, это и заняло. Начал я с простых внушений себе: «Я слаб! Камень тяжелый! Я на этапе три звезды!». Долго я мучился с этим, но ничего толком не выходило. Нет, в итоге я все же добился, я очень упрямый, что после приказа, я действительно не смог поднять камень. Однако подобное самовнушение держалось минут пять, не больше. Вроде можно начинать радоваться, но если представить, что я еще буду и каждые пять минут себе повторять: «Я слабый! Я слабый!», — то сорвусь еще раньше.

И я решил обратиться к помощи образов. Раз у меня так хорошо получается представлять потоки силы, что иногда я вижу вокруг себя разноцветные картины, которые рисуются даже без моего участия и усилия, то почему бы их не поставить себе на службу? Я решил представить, что рисую перед собой красную, как кольца на теле змеи, печать. Обычную круглую печать, наподобие той, что изображена в книге по истории империи. Только у меня она совсем простая. Без вычурностей, герба и мелких деталей. Просто круг, проведённый толстой линией и по его краю идут надписи «Ограничение», а в центре жирно горит «3 ступень».

Это выглядело так. Я представлял, что двумя, тремя движениями рисую перед собой печать и надписи, затем словно приклеивал ее себе на плечо. И приказывал сам себе, что пока на мне печать, то она ограничивает моё проявление силы, но не влияет на настоящее Возвышение. Не с первого раза, не с десятого, но через пару недель у меня всё получилось. Печать рисовалась именно такой, как я её воображал. Послушно перемещалась на плечо. Не исчезала ни в процессе этого действия, ни после касания, ни после того, как я отводил глаза. Теперь, пока на мне была печать, даже вёдра на поливе стали тяжелые и я снова по-настоящему начал обливаться потом.

Был и неожиданный эффект моих тренировок, который заставил меня усомниться в том, что это действительно самовнушение. Я решил оставить печать на себе на длительный срок. Стоило мне утром открыть глаза, как я увидел тлеющую, как угольки, печать, которая будто бы и не исчезала на ночь. Хотя не мог же я во сне её представлять? Это было загадкой, над которой нужно было бы подумать, но больше я подобных проверок себе не позволял. Я опасался, что, несмотря на все усилия в формулировке приказа для печати, я ограничивал таким образом и свое Возвышение. Тем более, если у меня вышло нечто большее, чем внушение. Потому скрывшись с глаз людей, после окончания работ, сразу же её снимал. И с тревогой прислушивался к себе. Для прорыва было еще рано и я это сам понимал, но ничего поделать с собой не мог.

Пусть всего трёх дней проверки мало для того, чтобы полностью меня успокоить, но продолжать и дальше слышать эти рыдания больше нет сил. Может, это я люблю делать себе больно? Иначе я не могу объяснить, зачем я тоже прихожу сюда каждый вечер. «Хорошо, пусть так! — решил я. Возможно, это моя совесть пытается заставить сделать меня хотя бы одно по-настоящему доброе дело. Сейчас, мне кажется, совсем не время лезть со своими умными советами. — Завтра. Я попробую помочь ей завтра». Как раз будет ее очередь на прополке и мы увидимся.