Михаил Игнатов (Ф) - Пустошь. Нулевой круг

Поэтому мама и отдала их, что только мне в них было комфортно. А теперь это нас спасло. Для Монстра вход, ограниченный ещё и камнем, оказался непроходим с наскоку. А затем мы ушли вглубь, туда, где становилось ещё уже. Искать новый выход. Мне вот — не повезло. По ощущениям, я всё же не первый месяц в Чёрной горе, выбранный мной узкий тоннель отделял меня от свободы лишь тонким слоем камня. Но этот камень был создан Древними. И рассчитывать сделать проход своими руками — глупо. Нужно искать готовый выход. Мама — вот, похоже, нашла. Бедная, как она пролезла в этот проход? Даже мне тут тесновато.

— Вот, — мама, вся вымазанная светящимся лишайником, грязью и какой-то слизью, которые она стёрла телом со стен, показала мне на дыру, что я и сам прекрасно видел. Благо эта сторона горы как раз была освещена луной.

— Отлично, — я заворочался примериваясь. Пожалуй, проще будет задом вернуться к развилке, чем развернуться здесь. Непонятно как мама сумела это сделать. — Выбирайся и к огороду деревни иди. Нож свой — мне отдай.

— Ты хочешь вернуться? С ума сошёл?

— Конечно, хочу, — я постарался успокоить её своим голосом.

— Я запрещаю тебе! Мало я страху натерпелась только что? — мама рывком придвинулась ко мне, обтирая стены, схватила за плечи.

— Ты сама говорила, что теперь я всё решаю сам, — я заглянул в глаза мамы, с удивлением понимая, что отлично вижу не только лицо, но даже различаю цвет глаз. Стальной и холодный от злости.

— Мало ли что я говорила по дурости?! — мама тяжело и часто дышала, всё повышая голос. — Запрещаю! Ты не вернёшься!

— Прости мама, но, действительно, я всё, уже, решаю сам, — и прежде чем она снова принялась кричать, добавил. — Поздно меня останавливать, не тогда, когда остались считаные дни до экзамена.

— Да плевать на экзамен, — оборвала меня мама. — Ещё год подождём.

— Ты думаешь, что за год я прорвусь? — я тоже начал злиться.

— Почему нет? — мама мотнула головой, отбрасывая лезущие в глаза волосы, что давно растрепались. — У тебя отличный талант!

— Потому что одного его мало! Я бьюсь изо всех сил, но за эти месяцы лишь дважды ощутил, как стронулся с мёртвой точки, — я тоже принялся говорить громче. — С охранником и сейчас!

— Отец почти ни с кем не бился! По пальцам можно пересчитать такие случаи!

— Но они всё же были, — я тоже был упрям, ведь во мне та же кровь. — А ещё я не хочу ждать прорыва лишних тринадцать лет. И отдавать месть в чужие руки. Нож!

— Я пойду с тобой! Вдвоём будет легче!

— Мама, прости за такие слова. Но... — я покачал головой. — Ты совсем не боец.

— Сопляк, — голос мамы было не узнать, — двенадцать лет отпраздновал и теперь взрослый стал? Ты боец?

— Да, — я не отвёл глаз, с любовью вглядываясь в её сияющую сталь взгляда, — я стоял напротив врага, ставил ставкой свою жизнь, был на волос от смерти. Прости, но я просто быстрее и сильнее тебя.

— Я тоже стала быстрее, — мама сдалась, отвела взгляд. — Только за тобой, сын, не успеваю. Но хоть как-то я помогу тебе!

— Нет, мама, — я подполз и уткнулся ей в плечо. — Знаешь, последние месяцы после Алмы, я размышлял, почему так мало Монстробоев возвышаются до десятой звезды. Да потому что всегда надеются на команду!

— Откуда ты знаешь, — мама хмыкнула. — На кого они там надеются?

— Дирман Стон, если уж что и рассказал мне, хитрый старикан, так это о своей молодости и гильдии. Там их сразу разбивают на пятёрки и запрещают выходить меньшим числом к Пасти. А герои сказок, бьются одни. Всегда.

— Ты сошёл с ума! — она чуть подалась назад, отстраняясь, схватила одной рукой за плечо, тряхнула меня. — Что ты так упёрся в эти сказки? Глупышка! Откуда тебе, вообще, знать планы неба и то, есть ли ему дело до моей помощи тебе?

— Мама, не кричи, — попросил я. — Главное, что я верю в это. И чувствую, как становлюсь сильнее. Это мой последний шанс отомстить за отца своими руками. Ты не остановишь меня.

Мама рыдала, вцепившись в меня, я, скорчившись в тесноте туннеля, гладил её, успокаивая, и думал совсем о посторонних вещах. Например, о том, как хорошо, что в таких маленьких ходах никогда не вырастает трава, впитавшая силу неба. Иначе бо́льшую часть времени сбора занимали бы ползания по ним. Может, и детей бы тогда сюда отправляли. Хорошо, что это не так.

— Хорошо! Хорошо. Пусть так, — мама торопливо вытирала слёзы, размазывая по лицу грязь. — Сейчас.

Я оглядел мамин нож. Короткий, тонкий. Таким только срезать растения, а не биться с Монстром. Но всё равно он может пригодиться. Я повесил ножны на пояс к своему ножу и поднял голову на маму. Она принялась разматывать плотный пояс платья и вытаскивать из него знакомые кувшинчики. Я был поражён. Запертая в ловушке, на грани гибели она не только вспомнила про эти зелья мёртвого торгаша, но и спрятала их в пояс. Я вгляделся, размышляя, в глиняные сосуды. Четыре зелья. Два из которых могут помочь и мне отлично знакомы. Зелье Восстановления тела и Усиления. Именно с них и началась эта история.

— Держи, — мама принялась пихать мне в руки Усиление.

— Нет, — я сжал кулаки. — Это то же самое, что помощь постороннего.

— Небо! За что ты отнимаешь разум у моего сына! — мама снова начала плакать.

— Пусть они будут у тебя, ты сможешь прийти мне на помощь. Но мама! — я тряхнул её за плечо. — Только в самом крайнем случае! В самом крайнем!

— И я буду стоять у самого входа в пещеру!

— Хорошо, — я нехотя кивнул. — Идём.

Дарсова тварь! Я с ненавистью уставился на торчащую из нашего с мамой хранилища задницу Монстра. Рядом валялись разбросанные шкуры, которые он выгреб оттуда. Травы были дальше от входа как раз за ними. И судя по чавканью, он до них добрался. Наши деньги, наши планы на обеспеченную жизнь в Первом поясе. Ладно, не буду обманывать самого себя. Мама сразу, ещё, когда сравнивала цены Алмы с другими посёлками, обмолвилась о слухе, что любой город Первого, мог бы скупить весь Нулевой в одиночку и не один раз. И лишь противостояние друг с другом, договоры, не дают им этого сделать.

Поэтому наше богатство — это, возможно, обычный доход бедной семьи оттуда. Но даже это лучше, чем приезжать туда, вообще, без денег в кармане. И вот сейчас, эта тварь ела наши деньги. Платье для мамы и сладости для Лейлы, мой новый нож. Хорошо, что я решил вернуться сразу, а не через пару дней, как умоляла мама. Она предлагала взять ещё копьё, сделать яд. Вот только где бы мы взяли нужные травы? И чтобы здесь осталось через два дня? Сейчас есть надежда, что я успею спасти хоть что-то. Я старательно распалял в себе злость и заглушал ростки страха, что невольно появлялись при виде этой туши. Дарсова тварь!

А видеть я стал действительно лучше. Теперь хорошо различаю траву под ногами. Мне сейчас главное не нашуметь, чтобы подобраться и всадить копьё в эту наглую тварь. Всё моё внимание было направлено под ноги, выбирая место, куда поставить босую ногу, но не услышать, как стихло довольное урчание мада, я не мог. Не глухой же. Тем более здесь, в каменном зале, где звуки словно усиливались и дополнялись рокотом. Почуял. Раздавленная и вырванная трава полетела у меня из-под ног. Уже неважно, хрустнет ли сочный лист или не окажется ли под стопой острый камушек. Важно успеть нанести хотя бы один безнаказанный удар.