Дмитрий Скирюк - Осенний Лис [litres]

– Ну давай, – сказал он, – выкладывай, что у тебя.

Жуга вздохнул. Повертел в руках клинок и воткнул его в землю. Посмотрел на рифмача.

– С чего начать?

– По порядку.

– Понимаешь, Вайда, – сплетая нервно пальцы рук, заговорил Жуга, – я не знаю, что сказать. Как первый раз посмотришь – вроде всё хорошо. Но потом…

– Ты вечно ждёшь неприятностей. Что ж удивительного, что ты их находишь? Или они тебя находят. Сейчас-то что тебя гнетёт?

– Пока что ничего. Но этот фургон…

– А что – фургон?

– Они же циркачи, Вайда. Музыканты, лицедеи… Ли, например, канатная танцовщица.

– Ли? А, та девчонка… Ну. И что?

Жуга поворотился к рифмачу.

– Чего им надо на юге? Здесь нет ни одного жилого места, все сбежали от войны. Есть, конечно, ярмарка у реки, но мы ведь оттуда и выехали… Чего здесь ищет Роджер?

Рифмач нахмурился. Поскрёб в затылке.

– Да, странно. Я об этом не подумал. Хотя, если посмотреть с другой стороны, здесь есть два-три замка, удержавшие осаду, да и дорога в обход реки ведёт в Ноул-Сасэск.

– В Ноул-Сасэск есть более короткий путь.

– Кто знает? Может, Роджер просто мародёров боится. Это всё, что тебя тревожит?

– Нет, не всё. Эта девчонка… Понимаешь, Вайда, она ведунья. Читает прошлое, предсказывает будущее. И вот она…

– Эка невидаль! – негромко рассмеялся поэт. – Встречал я таких, и не раз. Всё делается просто: наговоришь с три короба, а сбудется ли, нет – поди проверь. Я тоже так умею. Хочешь? Вот: завтра будет новый день! И только попробуй скажи, что я не прав.

– Отчего же, прав, конечно. – Травник улыбнулся. Взъерошил волосы рукой. – Но тут всё честно. У неё на самом деле дар, это я тебе как травник говорю. Это похоже на то, как я угадываю имя или влезаю в чей-нибудь сон. Мне, правда, браслет помогает…

– Даже если так, что с того?

– Линора не смогла сказать про меня ничего. Только предсказала… попросила, чтобы я поехал с ними. А я…

– И ты поехал, – закончил Вайда.

– Ну. – Жуга опустил взгляд и залился краской.

Рифмач поцокал языком и усмехнулся:

– Э, друг Жуга… Да ты, похоже, влюбился.

– Я? Нет… а впрочем, да… Наверное да. Не знаю. Может быть. Она…

– Влюбился. Втрескался. По уши. Это я тебе как поэт говорю.

– Да помолчи ты! – рявкнул Жуга так, что Вайда подскочил на месте. – Дай объяснить. – Он собрался с мыслями и продолжил: – Здесь непонятно. Да, я хочу её любить. Хочу её, но…

– Ну, это как раз понятно… – вставил неуёмный Вайда и осёкся, перехватив испепеляющий взгляд травника.

– Мне продолжать или не надо? – холодно осведомился тот. Поэт кивнул и постарался придать лицу серьёзное выражение. – Так вот. Подумай сам: когда я успел в неё влюбиться? Ладно бы красавица, чтоб глаз не отвести, тогда понятно, или, положим, просто по сердцу пришлась, так ведь пацанка ещё, да и знаю я её два дня! Да и не водилось за мной такого, чтобы девка – хлоп глазами, пальчиком поманила, я и лапки кверху. Девчонки, те, бывает, навоображают чёрт-те чего да и влюбятся за сутки, но чтоб я вот так… Ни в жисть не думал. – Он вздохнул и помотал головой. – Ну, ладно. Пускай влюбился. Но почему у меня такое чувство, что меня… подталкивают к этому? Как будто всё это… подстроено, что ли. Вот…

– Так ты любишь её или нет?

– Не знаю.

– А она тебя?

– Не знаю.

– Дурак ты, Жуга, – покачал головой рифмач. – Ой, дурак…

Тот поднял голову.

– Вот и Роджер меня тоже в дураки норовит записать. С чего бы, а?

И он умолк.

Вайда вздохнул и плотнее закутался в плащ. Поёжился.

– Что-то холодно сегодня… С тех самых пор согреться не могу, как ты меня из ямы вытащил. Как будто всегда стою в тени. Дороговато дался мне Тёплый Стан. Может, хоть летом оттаю?

– Оттаешь, если вспоминать поменьше будешь. Это в памяти ты мёрзнешь, не взаправду. Пройдёт.

– Я ведь искал тебя, чтоб поблагодарить. Не успел тогда – уж очень быстро ты ушёл. Да, изменился ты, – задумчиво проговорил рифмач. – Мечом, гляжу, обзавёлся, хромать перестал. В одном только прежним остался – всюду сам себе преграды строишь.

Травник хмыкнул и пожал плечами. Посмотрел на Вайду.

– Может, просто другие их не видят?

– Сидишь?

Вот теперь Жуга вздрогнул.

Горбун возник на берегу будто ниоткуда. Слух у травника был острее некуда, и всё же Роджер ухитрился подойти бесшумно.

– Ну, сиди-сиди, – кивнул он, сам, однако, не садясь. – Много высидишь.

– Зачем пришёл?

– Поговорить надо, рыжий. О тебе.

Он вынул трубку и кисет, стукнул кресалом и раздул трут. Закурил и после паузы продолжил:

– Ли требует, чтоб ты ехал с нами и дальше.

– А ты как бы против?

– О как ты заговорил! – усмехнулся горбун, попыхивая трубкой. – Да… Я против. И дело даже не в том, что это просто очередная девчоночья блажь. И не в том, что ты мне нравишься. Просто я надеялся, что в этот раз обойдётся. Но, видно, все влюблённые – дураки. И ты тоже.

– Как…

– Только слепой не догадается. Да ты не обижайся. Ты знаешь, чем отличается обычный человек от дурака? Обычный человек мечтает, чтоб его любимая упала в реку и он бы её спас. А дурак… – Он затянулся. – Дурак мечтает, чтоб она никогда не упала в реку . Таких не любят, Лис. Ты уходи. Так надо. Нельзя вам вместе. Ты умеешь плакать, ты скоро умрёшь. Так что уходи, пока ещё можешь уйти.

– Так это ты, стало быть, обо мне заботишься? – криво улыбнулся Жуга. – Зря. Давай гони меня. Я пойду вслед за вами.

– Не советую. Два дня, Жуга. Два дня ты можешь ехать с нами. Потом наши дороги разойдутся. У меня свои дела. Ты понял?

– Нет.

– Тебе же хуже. И не надейся на свой меч – в этих делах он тебе не защита.

Роджер выколотил трубку о башмак и встал.

– Ладно. Кто не обломался, тем ещё предстоит. Идём кашу есть.

И сказавши так, он повернулся и ушёл.

Меж тем уже заметно стемнело. И впрямь пора было идти к костру. Жуга подался вперёд и потянул за рукоять. Хриз мягко вышел из земли, поблёскивая серебристым лезвием. Ржавчина исчезла. Лис скалился с клейма.

– Ну что, доволен? – проворчал угрюмо травник. – И ты туда же. Спрятался. Выставил меня перед девчонкой дураком… Тебе-то это зачем?

Клинок молчал.

Жуга задрал рубаху, нащупывая устье и выругался, порезав палец. Похолодел невольно: так можно и живот распороть! Хриз, как всегда, под вечер начинал чудить – то было его время. Капли крови упали на землю, и почти сразу полыхнул в браслете чёрный камень. Травник нахмурился: «Да что вы все, сговорились, что ли?» Встал, направился к кустам, прислушался и вдруг замедлил шаг. Остановился, глядя в темноту.

– Давай, чего уж, – сказал он, – выходи. Я ведь всё равно тебя вижу.

Кусты расступились, и к травнику вышел Иваш.

– Слышь, рыжий, – хрипло сказал он. – Ты уходи. Добром прошу, уходи.